Страница 26 из 27
О том, что я пошел в совхоз за деньгами, да еще взялся пасти ночью волов, так никто и не узнал до сих пор. Об этом знали только я и Колька. Если бы кто-то узнал в школе или селе – засмеяли бы надолго. Наша семья – одна из первопоселенцев Слободзеи. В бывшей усадьбе прадеда, организовали колхоз. Мама работала в Слободзейском райисполкоме – бухгалтером. То есть- о нас знали все. А мне вот срочно надо было рассчитаться за мяч, причем собственноручно.
Колька принес мне пиджак, сапоги и пилотку, а еще- в баночке-немного каши. Он уже знал любимые места волов. Короче говоря, к приходу ездовых, все двенадцать волов были найдены и приведены в загородку. Не было одного, слава Богу – непарного, который был в бригаде «на подхвате» у бригадной поварихи, сторожа и бригадира. Была в бригаде такая румынская еще «двуколка» – для хозяйственных нужд бригады. Так вот этого вола и не было. Звали его – «Фашист». Вообще все волы тогда имели номера и клички. Почти все с «военным» уклоном- «Тигр»,»Фердинанд», «Мессершмидт», «Берлин» и т. д..
Попозже, за две недели, я их уже всех знал по кличкам, знал любимые места каждого, повадки и пристрастия. Это в первые дни они для меня были все на одно «лицо», а потом мы познакомились поближе. А вот с «Фашистом», с первого до последнего дня моего пребывания в пастухах, так контакта и не получилось. Животные-как люди. Тоже бывают ехидные, хитрые, коварные и непредсказуемые. Тот же «Фашист», единственный из всех волов, дважды в разное время все-таки сумел поддеть меня рогом, причем второй раз так, что я отлетел метра на три.
Дело было еще и в том, что каждый ездовой, приводил вечером и забирал утром, свою пару волов, а непарного – бригадного, тоже приводили ездовые, но утром в бригаду отводить должен был я, на налыгаче, иначе он мог просто убежать. Так вот, когда я его вел на веревке, он шел, как бы и не замечая меня. Но стоило на секунду отвлечься, он тут же пытался поддеть меня рогом, и, как же было сказано, иногда ему это удавалось….
В тот первый день я нашел «Фашиста» почти за километр от загороди, на берегу Днестра, он как какой-нибудь отдыхающий с Севера, лежал и дремал. Чтобы его поднять, и доставить до бригады, пришлось выломать хорошую вербовую лозину, и показать «Фашисту»-волу, как пацаны, пережившие войну, относятся к фашистам-захватчикам, в каком бы облике они не находились.
А в целом, две недели тогда я отработал нормально. Бригадир, когда я сдавал «пост» моему предшественнику, таки поступившему в техникум, но еще собирающемуся поработать до начала занятий, похвалил меня. Правда признался, что не надеялся меня увидеть уже после первой ночи. Ан, нет-все получилось так, как надо.
По правде говоря, мне даже неловко до сих пор за то, что я больше в той бригаде не появился. Прорывка моркови закончилась, мои коллеги-женщины работали на уборке томатов. Туда же должен был возвратиться, после «воловьей» командировки и я. Но утром, когда я, после последнего дежурства появился дома и лег спать, приехал за чем-то в Слободзею мой отец, на одесской машине. Меня разбудили, вечером – я был уже в Одессе. А на следующий день – вместе с одесскими ребятами-родственниками – на пляже в Аркадии.
Человеку сперва надо сделать очень плохо, а потом – чуть-чуть хорошо- и он будет счастлив. Так было и со мной в то лето. После двух недель общения с волами- две недели на море в Одессе, казались раем земным
Таким было мое первое знакомство с трудягами-животными- волами. По натуре- я не злой человек, всегда старался делать добро людям, но сегодня, с высоты возраста, могу сказать следующее: чтобы жить, надо знать и понимать жизнь, не смотреть на нашу повседневную рутину со стороны, вот мол, я постою или куда-то уеду, подожду, пока здесь станет хорошо, тогда подключусь или вернусь обратно. А кто же господа-товарищи, будет все делать или строить для вас хорошую жизнь? Опять сельские волы!? Так их уже нет, выбили все лучшее из нашего села, своими руками село и уничтожили. Пусть меня Бог простит, но думаю- очень многим нынешним «продвинутым» не мешало бы попасти волов, для самосовершенствования и лучшего понимания жизни.
В заключение хочу добавить, что мяч тогда, точно такой, я все-таки привез, уже из Одессы и вернул Ивану. А заработанные в совхозе 98 рублей, так и не получил – постеснялся идти в контору совхоза, уже в Кицканы (там была бухгалтерия и касса). А потом началась школа и больше я по этому делу на правой стороне Днестра- не был.
Вот такими «искрами» моей памяти, из моего первого десятилетия на этой Земле, я и поделился с тобой, уважаемый Читатель. Это, конечно, далеко не все, что пришлось пройти за эти годы, но главным я с тобой поделился.
Не обессудь. Что было-то было. Главный общий вывод для меня, вытекающий из прожитого периода жизни – что мы его прошли! Пережили, выдержали и пошли дальше – в Пятидесятые!.
РАЗДЕЛ 2. ПЯТИДЕСЯТЫЕ
Если в первое мое десятилетие жизни на Земле – главное, чему я научился, было – ходить, говорить, читать и писать, то второе десятилетие, которое совпало с пятидесятыми годами прошлого века, я бы с уверенностю назвал – первым курсом моей «Академии жизни». Этот период принес мне столько всего нового, необычного и разнопланового, что, если собрать воедино все «искры» памяти только об основных, значимых событиях, в которых мне довелось принимать непосредственное участие в этот период, то из них получился бы огромный пылающий жизненный костер.
Эти годы открыли мне двери в совершенно иной мир. Страна переживала последствия страшной Войны, переживали все это её люди, в том числе и мы, дети той войны. Все сразу не восстановишь, поэтому начинали с наиболее жизненноважных направлений. Отменили продовольственные карточки, появились элементарно необходимые товары в магазинах, парты, учебники и письменные принадлежности в школах. Постепенно оттаивали людские души, застывшие после ужасов военного времени. Много работали, начали чаще петь песни, больше и ближе общаться, лучше одеваться, питаться и более уверенно смотреть в будущее, надеясь только на хорошее.
Было мало информации. Новости получали в школах, в киножурналах, которые показывали перед демонстрацией кинофильмов и, частично – из газет, которых во-первых было мало, во-вторых- информации в них не всегда было достаточно, тем более-объективной.
И все равно – новое обступало меня со всех сторон. Если бы все то, что я увидел и услышал в те годы, можно было как-то зафиксировать для памяти, даже с краткой характеристикой событий или действий – это могла быть большая отдельная книга и не одна….
Первый год нового десятилетия (1951-й), принес в нашу семью две серьезных новости: – я окончил начальную школу, без троек, всего с двумя четверками и перешел в пятый класс. Мы расстались с нашей первой замечательной Учительницей, Александрой Филаретовной и пошли дальше, а она опять приняла новых первоклашек. Фото нашего расставания, осталось не только в нашей памяти, но и на групповой фотографии.
В этом же году, мой отец, всю войну и после неё, работавший шофером, после шестимесячных курсов, получил специальность комбайнера и, с началом убочной кампании, убирал хлеб в колхозе имени Сталина, в селе Карагаш. У меня в памяти осталась очень приятная фотография того уборочного сезона – в междурядьях сада на территории села, был посеян Пырей, трава такая, ею засевали раньше полевые аэродромы, так как она сильно иссушает почву, и, как бы уплотняет её.
Так вот – комбайн косит на семена ту траву, а я сижу в зерновом бункере или стою на мостике управления, а с обеих сторон, вплотную к движущемуся агрегату, примыкают деревья, а на них крупные спелые сливы. Бери любую на выбор….
Вдобавок к этой идиллии – одной стороной тот участок выходил к магистральному оросительному каналу, так я несколько раз в день и окунался в канале на несколько минут. Там глубина по пояс, течение сильное, всего в километре от насосной станции, подающей воду на половину района, но – ничего, можно удержаться на ногах и освежиться в такую жару.