Цвет магии – чёрный

– Дамир, ты что? Не смей!..

Принц её ударил. Сильно – не рассчитал, наверное. И пьяно рассмеялся, когда она отлетела к стеллажам.

– Думай, с кем говоришь, сестрёнка. Я смею абсолютно всё. И сейчас я хочу посмотреть, как действует моё новое веселящее средство… Спутник, ну же.

Меня обступили его друзья, кто-то закатал рукав моей сорочки. Я смотрел на шприц и боялся пошевелиться от ужаса. Слухи про принца ходили красочные и, к сожалению, правдивые: после одного такого «испытания» младший сын какого-то разбогатевшего торговца погиб. Какими бывают наркотики, я знал отлично: Рай ими баловался. Меня «уносит» с одного бокала шампанского. Любая дурь, даже самая лёгкая, меня просто убьёт.

– Да не бледней ты так! – пьяно улыбался принц. – Это всё ради науки!

Его друзья тоже что-то говорили, я слышал гул их голосов, но словно сквозь вату. Всхлипывала принцесса, смеялся принц… Игла коснулась моей руки.

И тогда это случилось.

Мне вдруг стало спокойно и легко, я даже решил было, что наркотик уже подействовал. На мгновение даже почудилась золотая нить, протянувшаяся к моей руке.

Потом шприц взорвался. Кто-то ахнул, вскрикнул, меня отпустили.

– Нет, ну что за невезуха! – выдохнул принц. – Кто разбил? Отвечайте!

Все молчали.

– Ладно… Кто за новой дозой?

Перед глазами плыло, меня шатало. Я держался за подлокотник дивана, пытаясь справиться с внезапной слабостью и даже не заметил, как они ушли.

– Пойдём, пойдём отсюда, – шептала принцесса, стоя рядом и зачем-то гладя мои плечи. – С него станется вернуться. Пойдём, ну же…

Через пару минут мы были в танцевальной зале. Поджав губы, графиня посмотрела на меня и отправила дожидаться в карете. Меня всё ещё трясло.

Рука сама потянулась к карману. Подвеска обжигала.

Оглядываясь назад, я не понимаю, почему меня это не испугало. Я был сам не свой весь вечер. Не помню даже, как закончился бал и как мы вернулись в резиденцию Эштон. Меня к тому времени мутило, поднялась температура.

– Расслабься, Лавиния уже знает об истории с принцем, – говорил Рай, помогая мне раздеться. – Что он тебе дал? Он сказал?

– Ничего не…

– Ну да, поэтому тебе так похорошело. Ладно, скажи хоть, какого оно было цвета?

Я попытался вспомнить цвет жидкости в шприце, но не смог. Очень хотелось забрать подвеску, она осталась в кармане сюртука, а тот Рай уже повесил в шкаф.

– Ясно всё с тобой. Ложись.

Рай отправился за аптечкой. Посылать за семейным врачом четы Эштон ради спутника никто бы не стал, поэтому, если кому-то из нас случалось болеть, лечились мы сами. Основами первой помощи каждый из нас владел отлично. А Рай к тому же, как я и говорил, немного разбирался в наркотиках.

Стоило ему уйти, я бросился к сюртуку. Как только подвеска оказалась в руке, мне тут же стало легче. Не настолько, чтобы сказать: я здоров. Но осталась лишь слабость.

Уверен: когда Рай вернулся, я уже спал. Во всяком случае он не стал меня будить.

И забылось бы всё – мелочь, если честно, на балах и не такое случается. Как я говорил, иногда там люди умирают…

На этом, однако, всё не кончилось.

На часах было пять утра, когда в резиденцию Эштон ворвались королевские гвардейцы.

Перепугали всех: и хозяев, и домашних слуг. Нас подняли и в одних ночных сорочках выставили во двор. Объяснение, конечно, было: «Приказ Его Величества».

Я не успел толком проснуться, Рай поддерживал меня за плечо, а капитан гвардейцев вышагивал мимо шеренги слуг и всматривался в заспанные лица.

Я даже не слишком удивился, когда он остановился напротив нас, нахмурился, словно размышляя… И указал на меня.

– Взять его.

Рая моментально оттёрли гвардейцы, а выкатившаяся на крыльцо сонная графиня ахнула:

– Куда? Как вы смеете! Он мой спутник!

– Приказ Его Величества, – отозвался капитан.

Уже в карете с забранными решёткой окнами я понял, что подвеска всё ещё у меня в руке. И она снова нагрелась.

Смертельно хотелось спать. Я плохо соображал, что происходит. А происходило следующее: меня на удивление быстро доставили в королевский дворец – не главное здание, а один из гостевых особняков. Кажется, раньше он принадлежал какой-то фаворитке… Уже не помню имя.

Доставили и в одной сорочке, босиком протащили сначала по двору, потом – через вычурный пустой холл, далее по парадной лестнице на третий этаж, пока не втолкнули в небольшую комнату, освещённую единственной свечой. Тени плясали по стенам и потолку, ароматно пахло деревом и благовониями. Я лежал на мягком ковре и думал, что надо бы встать. Подвеска в моей руке стремительно остывала.

Скрипело перо. Шелестела бумага: кто-то листал страницы.

С трудом, но я поднялся. Встать бы не вышло – голова кружилась, комната вращалась перед глазами. Но я смог хотя бы сесть.

За массивным дубовым столом сидела принцесса Шериада и, закусив губу, что-то сосредоточенно писала. На меня она не обращала ни малейшего внимания.

Я попытался вспомнить, как себя вести. Королевский протокол не указывал, что делать, если тебя по приказу подняли посреди ночи, притащили в комнату племянницы короля и там держат. Я был уверен, без её разрешения меня отсюда не выпустят.

Конечно, это незаконно… Наверное. Лавиния могла бы подать жалобу в королевский суд, её бы удовлетворили… Недели через две. У меня же прав не было никаких. Спутник фактически чужая собственность. А слово принцессы, конечно, весомее графини.

– У тебя. Есть. Моя. Вещь, – не поднимая взгляда, раздельно произнесла Шериада, и меня снова пробрала дрожь от её голоса. – Отдай.

Я попытался поклониться.

– Ваше высочество…

Пламя свечи задрожало. Уверен, принцесса продолжала писать, а мне вдруг сдавило горло и безо всякой моей воли подняло над полом. Я завис не в силах пошевелиться и подумал: ну, это точно сон. В жизни так не бывает.

Бывает. Потому что следом пришла боль – такая, словно все мои внутренности разом скрутили, как прачка отжимает бельё. Я слышал собственный хрип – сил не было даже кричать. Я задыхался.

Потом меня с размаху опустили обратно на пол.

Кое-как протолкнув в лёгкие воздух, я поднял голову. Принцесса скучающе смотрела на меня.

– Что, у магов здесь в порядке вещей пользоваться чужими артефактами?

Я вдруг понял, что подвеска всё ещё у меня в руке. Она была совершенно холодной.

– Отдай, – повторила принцесса.

Я бездумно смотрел на неё.

И всё повторилось. Только на этот раз дольше – по крайней мере, так мне казалось.

Когда я вновь рухнул на пол, я смог только свернуться в клубок и дрожать.

Подвеска словно приклеилась к руке. Я в ужасе смотрел на неё сквозь слёзы.

– Да отдай же ты её, мальчишка! – Принцесса склонилась надо мной. – У меня нет сейчас настроения убивать. Ну же.

Я увидел, как она протянула руку, и прохрипел:

– Не… могу.

Её глаза сверкнули золотом – я испугался, что сейчас всё повторится. И чудом сумел прошептать:

– Не надо.

Она услышала и нахмурилась.

– Так отдай, и я тебя отпущу. Разве ритуал у вас здесь не такой?

Я посмотрел на неё и из последних сил признался:

– Не… понимаю.

У неё вытянулось лицо.

– То есть? У вас… нет ритуала?

Я попытался сбросить с руки подвеску – с каждой секундой силы ко мне возвращались, что было странно.

Подвеска никак не желала покидать мою ладонь.

Помню, как сидел на ковре, тряс рукой, а Шериада склонилась надо мной, в голубом шёлковом халате очень похожая на фарфоровую куклу. И смотрела на мою руку чуть ли не с ужасом.

– Но… Ты же… Да нет, ты ею пользовался! – выдохнула она, садясь рядом. – Ты колдовал сегодня, я же чувствую!

Забыв про протокол, я уставился на неё, по-прежнему пытаясь избавиться от подвески. В любом случае принцесса и спутник не могут вот так рядышком сидеть на ковре. Это просто невозможно.

Изумительно, что из всего происходящего невозможным я считал именно это.