Цвет магии – чёрный

– Но я не лгу, госпожа. А господин Нуал, – я улыбнулся. Наверное, ей хотелось похвалы. Дамы часто желают, чтобы их сердечные победы замечали другие, – очень вас любит.

– Любит? – Она рассмеялась. – Ох, Элвин, ты слишком долго работал спутником. Нуал не мой любовник. Мы друзья, не более.

– Прошу прощения. – Утром я вообще решил, что мне этот Нуал приснился. – Но он заботится о вас. И, простите, дружба между мужчиной и женщиной…

Она вздохнула.

– Я убила его семью. Всех его братьев и, главное, его мерзавца-отца. Это, знаешь ли, сближает.

Ненормальная. Порой я об этом забывал, но стоило ей сказать что-то подобное – и вот, я вспомнил. Однако игру надо было поддерживать.

– Госпожа, но разве после такого не становятся смертельными врагами?

– Смотря какая семья. Иногда за такое до конца жизни говорят спасибо. – Она вернулась к списку вопросов. – Что ж… Мне тебя жаль, но спать ты теперь будешь куда меньше. Однако прилично заработаешь, а в будущем скажешь мне спасибо. Ха! – Она улыбнулась. – И всё-таки так весело я ещё не болела. Заперта в особняке среди зимы с прелестным юношей и огромной библиотекой. Красота! Ну что – приступим?

Глава 5

Учитель фехтования прибыл на следующее утро.

А именно спустя два часа после завтрака – то есть, для меня «спустя», потому что потерявшая, как и предсказывал врач Нуал, аппетит принцесса приказала принести для неё в библиотеку творожную запеканку с ягодами и чернослив со взбитыми сливками. И два часа пыталась это съесть с таким видом, словно ей помои предложили. Это было так не похоже на её обычное поведение за столом, что я не мог не заметить. Она уже третью кружку травяного настоя пила и всем видом показывала, что безумно страдает.

А тут ещё я переводил для неё с листа отрывок из классики на нуклийский. Думал, она швырнёт в меня кружку рано или поздно – как Элизабет.

– Элвин, ну не-е-ет! – стонала Шериада. – Ну нет в нуклийском «вы» для единственного числа, когда ты наконец привыкнешь?

– Простите, госпожа.

– А-а-а! – Принцесса действительно замахнулась хрустальной розеткой с черносливом, и я вжался в спинку кресла. Поймав мой взгляд, Шериада опустила розетку и тоскливо вздохнула. – «Прости, госпожа». Повтори.

– Прости… госпожа, – обращаться так непочтительно даже на чужом (пусть и несуществующем) языке мне было физически неприятно.

Шериада снова вздохнула.

– Элвин, а может, перейдём на новый уровень отношений? И вместо «госпожи» ты начнёшь звать меня по имени? Смотри: Ше-ри-а-да. Это несложно, правда.

– Госпожа, я не… эм… мочь? – Я весь вчерашний вечер пытался запоминать слова этого языка, а принцесса сдержала обещание: она говорила со мной теперь только на нём. Она и слуги. В итоге понимали мы друг друга с трудом. Но в отличие от слуг принцесса старалась проговаривать каждое слово. Даже когда злилась.

Наверное, моя память всё же не настолько хороша: я не мог запомнить столько слов, сколько Шериаде хотелось. Странно: интуитивно многие из них я понимал, хотя они не были похожи на наши ни по звучанию, ни по написанию. Но нуклийский как будто отзывался во мне, сам укладывался в голове и потом вспоминался, когда принцесса начинала говорить.

Шериада ругалась:

– Прекращай мухлевать! Ты снова колдуешь!

Клянусь, я ничего не делал. По крайней мере, так мне тогда казалось.

– «Не могу», – поправила принцесса. – Элвин, как так получилось, что «госпожа» ты запомнил сразу, а форма глагола «мочь» тебе не даётся?

– Я не зна…ем? Знаю. Простите, госпожа.

– «Прости!» Я одна, забери тебя бедна! Ну да, и «простите». Твоё любимое слово. – Терпением Шериада не отличалась. Впрочем, до рукоприкладства пока тоже ни разу не дошло – в школе, например, мне бы уже всыпали розг. Даже когда я, по выражению Шериады, начинал фырчать на особенно трудных нуклийских звуках, она только возмущалась – впрочем, весьма обидно и грубо. Но дальше слов пока не пошла.

– Ладно. Прочти мне лирику Радена. Третья пол… А, ты уже достал. Там закладка, давай. И ради всех богов, я не хочу снова слушать твоё «э-э-э»!

Книга была потрёпанная, даже чудесная белая бумага, на которой её напечатали, пожелтела. И пахла восхитительно – как старые книги. Обожаю этот запах… И всё связанное с библиотекой. А Шериада, похоже, обожала, лирику того Радена – страницы все были в пятнах от шоколада. И закладка. Даже смешно… Я читал, старательно проговаривая звуки и понятия не имея, о чём эти стихи. Какие-то моря и замки, рыцари и прекрасные дамы… Текст был полон носовых гласных, а с ними у меня дело шло особенно туго. Да что там, я не сразу понял, где у человека заднее нёбо и что такое увула!

Как принцесса это объясняла – отдельная история. Я в жизни, наверное, так не краснел.

Итак, я читал третью строфу – самую сложную – и принцесса уже раза три возмутилась («Как можно коверкать такие прекрасные стихи?»), когда двери в библиотеку открылись, а потом мягко закрылись. Я подумал, что это Ори принёс воду – Шериада недавно отправила его, подробно перечислив, какой вода должна быть вплоть до температуры и прозрачности. Элизабет была права, она страшная женщина. Страшно педантичная.

Тем временем принцесса почему-то затихла, хотя я сделал уже три ошибки – и это те, которые я сам заметил.

Опустив книгу, я осторожно взглянул на неё – Шериада смотрела в сторону. И вид имела – ну просто как кошка, лапой наступившая в лужу.

Я обернулся. У стеллажа вальяжно стоял мужчина, совершенно седой, хотя стариком я бы его не назвал. Лет пятьдесят, не больше. Во всяком случае, морщин на его лице почти не было, а серые глаза внимательно смотрели на принцессу. Следующим, что я заметил, была его одежда, а точнее, куртка. Из хорошей плотной кожи, но латали её, наверное, раз сто, а то и больше. Особенно на плечах неумелые швы очень выделялись. В таких лохмотьях явиться пред светлые очи отпрыска королевского рода да ещё и стоять вот так, скрестив на груди руки… Надо иметь немалую смелость. И самомнение.

Так они друг на друга и смотрели: мужчина ухмылялся, принцесса только что не шипела.

Я кашлянул, и Шериада вздрогнула, но взгляда от гостя не отвела. Когда она заговорила, у меня волосы дыбом встали от её голоса. А мужчина даже не бровью не повёл.

– Рэ-э-эйвен… Чем обязана?

Мужчина – полагаю, Рэйвен было его именем? – растянул узкие губы в улыбке.

– Твой мальчик на побегушках сказал, что ты ищешь учителя фехтования для новой игрушки. Да, госпожа?

Шериада выругалась. То есть, я этого слова ещё не знал, но звучало оно как ругательство. Потом она улыбнулась – сладко-сладко. Я вцепился в книгу, как утопающий в соломинку – а ведь эта улыбка даже предназначалась не мне.

Мужчина только хмыкнул.

– И как же я расплачусь с тобой, Рэйвен из Лонгброк? – пропела принцесса.

Настала его очередь улыбаться.

– Ты пощадишь моего брата, госпожа. И его семью.

Они говорили по-нуклийски, и я подумал тогда: может, я неправильно понял? Он действительно сказал «пощадишь»?

Улыбка принцессы сделалась ещё приторнее.

– О, Рэй, ты что-то путаешь. Твой брат – мой добрый друг. Я совсем недавно гостила в его замке и осталась довольна приёмом.

– Ты отлично всё понимаешь, госпожа. Ты не тронешь ни его, ни жену, ни детей. Только тогда я возьмусь за твою работу.

Принцесса покосилась на меня и поджала губы. А потом быстро спросила:

– Ну, может, хотя бы жену? Она же нам обоим не нравится, а, Рэй? Она ж суч… кхе-кхе, каких свет не видывал.

– Не более, чем ты, госпожа, – откликнулся Рэй и наконец выпрямился. За его спиной крест-накрест крепились два меча. Не полуторники.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.