Красные трусики

– И с заткнутым носом, – подытожил Елин. – Видишь вон, собака бежит, нюхает подряд все обоссанные столбы?

– Где?..

– В Караганде. Догони и покажи ей мастер-класс.

– Гоша, ты ошибаешься, – Соломацкий покачал головой. – Бюстгальтер пахнет не подмышками, а IMF.

– Что такое «И-Мэ-Эф»? – спросил Елин.

– Inframammary Fold, – ответил Соломацкий.

– А по-русски?

– Субмаммарная складка. Иначе – «подгрудная».

Наш умный Лева решил стать медиком, изучал специальную литературу, знал все касательно устройства человеческого тела – особенно женского.

– Если взять грудь за сосок и поднять вверх, откроется место, где молочная железа соединяется с торсом, – пояснил он. – При достаточном объеме там образуется кожная складка, застаивается пот. Вот им-то и пахнет бюстгальтер.

– Ты, Андрон, брал Гайдамачиху за сосок? – Елин усмехнулся. – Сомнительно, потому что еще жив.

– Ну… я не знаю… мне все равно кажется, что это ее.

– Когда кажется…

Отобрав у друга бюстгальтер, Саша надел черную чашечку на свой кулак.

–…Вот взгляни! Гайдамачихе такой лифон – только на нос.

– Верно, Ёлка, – Соломацкий кивнул. – По размеру это скорее всего –Кузин.

– Сдалась мне ваша Кузя!! – взвился Андреев, задетый за живое.

– Да и вообще, – добавил Елин. – Такое убожество – только на Чумичку.

– К вопросу о Чумичке, мужики! – подал голос Смаков.

Обычно в разговоре – тем более, касающемся животрепещущей темы – Вадик бросал реплику за репликой, перебивал даже Елина.

Но сегодня он как-то странно молчал, уподобившись мне.

– А какие могут быть о ней вопросы? – Елин презрительно скривился. – Только ответы, и все одинаковые.

– А такие…

Смаков сделал многозначительную паузу.

Стало ясно, что молчал он не зря.

–…А такие, что пока вы тут перекидываетесь смехуёчками, я ее оприходовал.

– Кого? – уточнил Соломацкий.

– Чумичку.

– Что… что ты с ней… сделал?..

Андреев, до которого не сразу дошла суть, задохнулся словами.

–…В каком смысле «оприходовал»?

– В том самом, в том самом, Андрон. Называй, как хочешь: «трахнул», «поимел», «отпипирил» – смысл один. Вы – жалкие пиздуны. А я уже знаю, что к чему.

Эти слова ударили сильнее, чем если бы облака упали на Землю, все разом.

Вероятно, Смаков рассчитывал, что взметнется шквал вопросов, вспенится его слава.

Но все молчали.

Представить себе, что наш друг – такой же мальчишка, как и мы, еще вчера обсуждавший теоретические достоинства порнозвезд – познал женщину, было невозможно.

Шок сделал нас немыми.

– В общем так, – заговорил Смаков, не выдержав кажущегося равнодушия. – Вчера вечером зарулил к ней.

– Чтобы потрахаться? – спросил Елин, первый из всех пришедший в себя.

– Нет, даже в мыслях не было. Я не шизанутый, – серьезно ответил Смаков. – Она позвонила, сказала, комп накирнулся, типа винды не грузятся, просила помочь, знает, что мне это – как два пальца об асфальт.

– И ты помог? – догадался Соломацкий.

– Конечно. Я же не фашист. Сиськи сиськами, но Чумичка тоже человек. Взял пару инстальников, ремкомплект – и пошел.

– А дальше что? – вступил Андреев.

– Не гони, все по порядку.

– Ладно, давай по порядку.

– В общем, комп у Чумички на самом деле завис. Она игру поставила – то есть даже не игру, а какую-то интерактивную хрень «подбери прическу».

– На какое место? – вставил Елин.

– На какое надо.

Вадик еще чуть-чуть помолчал.

Никто ничего не спрашивал, и он продолжил.

– Прога левая, криво сломанная, не знаю уж, откуда взяла такую дрянь. Когда ставила, что-то нажала, загадила реестр, попортила «вин-ини», все глюкнулось. Пришлось сносить винды, форматировать диск и устанавливать заново.

Елин понятливо кивнул.

– Сами понимаете, нужно время, быстрее не выйдет, хоть в узел завяжись. У Чумички к тому же комп медленный, как паровоз. Она заварила кофе, принесла, чтоб не так скучно. В общем, сидим в ее комнате. Я кофе попиваю, она какую-то книжку лищет. Вот здесь стол, внизу комп грузится, а вот тут…

– Для хуя парашют, – подсказал Елин.

– …Ее кровать. Разложенная. И родаков нет, мы одни во всем доме.

– Ну – и? – подогнал Андреев, не выдержав медлительного повествования.

– Она была в чем-то домашнем. То ли в халате, то ли в платье вот досюда…

Смаков отмерил у себя на половине бедра.

– Ну, я сидел-сидел, а потом взял ее за коленку. Сам не знаю, что меня дернуло.

– А что? у Чумички есть коленки? – саркастически осведомился Елин. – Мне казалось, у нее, как у Буратины, торчат из платья палки, а под ним ничего нет.

– Есть, оказывается.

– А они какие? – уточнил Андреев. – Круглые, как у Морозовой, или мослы, как у Просвирки?

– Если честно, не помню, – признался Смаков. – Даже не смотрел. Вот тебе, Андрон, не все равно, за чью коленку подержаться, лишь бы в лоб не дали?

– Это верно, – согласился Елин, вздохнул и потер затылок.

– А я сначала взял, потом подумал: Чумичка такая страхонутина, что обрадуется, если получит знак внимания.

– Точно. К ней даже на физре никто не пристает.

– Чумичка – она и есть Чумичка, – подтвердил Андреев.

Никто из нас не знал значения слова, посмотреть в Интернете не доходили руки.

Но оно возникло из фамилии и нравилось по звучанию.

– Так и я о том же, – Смаков вздохнул. – Короче, винды грузятся, я сижу с ее коленкой в руке.

– Но она все-таки потом дала тебе в лоб? – с надеждой поинтересовался Елин.

– Дала. Но не в лоб, а другое.

– Как это?! – не понял Андреев.

– Так это. Посмотрела на меня и говорит: «хочешь»?

– Прямо так и сказала – «хочешь»?!

– Прямо так. А потом спросила, пробовал ли я когда-нибудь.

– И что ты ответил? – Соломацкий усмехнулся.

– То, что на самом деле.

– И что Чумичка? – поинтересовался Елин.

– Ничего. Сдернула с себя платье. А под ним ничего не было.

– Ни…чего?! –Андреев переспросил судорожно, словно решалось нечто важное для него самого.

– Ничего. Ни лифона, ни трусов.

– А какая у нее грудь?

– Никакая. Голая еще хуже, чем одетая.

– А руки-ноги у нее в самом деле волосатые? – Елин склонил голову. – Или Мамцев, пидор, напиздел?

– Не знаю, – ответил Смаков. – Я ее ни рук, ни ног не разглядывал, смотрел в другое место.

– Какое у нее оволосение лобка? – спросил Соломацкий. – Женского типа или мужского?

– Обычное. Как кусок шубы.

– А как у нее расположено влагалище?

– Ты что, порнухи не видел? Между ног, где еще. Не на голове же!

– Я тебя спрашиваю не где, а как. Высоко или низко?

– Не помню, – признался Смаков.

– Так ты ее… прямо на стуле? – продолжил Елин. – Или на полу?

– На кровати. А потом на полу. И на стуле тоже. И еще по-всякому.

– В презере? – уточнил Соломацкий.

– Без.

– Вынимал?

– Нет.

Не имея реального опыта, теоретически мы были подкованы, как дьяволы; в области порнографии могли заткнуть за пояс Академию наук.

Поэтому разговор шел непусто и по существу.

– А она не забеременеет?

– Нет. Сама сказала: не думай ни о чем, кончай в меня, я предохраняюсь я не залечу.

– Та…так и сказала? про кончай?

Андреев от волнения заикался.

– Та-та-так и сказала. Слово в слово. Не веришь – в следующий раз опять спрошу, запишу на диктофон, дам послушать.

– А что… – теперь запнулся Елин. – Будет еще и следующий?!

– А ты как думал! – Смаков снисходительно дернул плечами. – Сказала – приходи, когда захочешь, хоть каждый день.

– Хоть каждый день… – повторил Елин. – Итить-колотить, засунь в жёпу тить…

– Но слушай, Смак. А как это… – сглотнув, спросил Андреев. – Вообще… С женщиной?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».