Удельный князь

Глава 31

Мерно покачиваясь на Буцефале, фризской лошади угольно-черного цвета без единого белого пятнышка, с удовольствием вдыхал наполненный ароматами цветов весенний воздух. Лошадку свою приобрёл ещё в зиму, на Бадожском торге. Голландские гости везли неведанную на Руси экзотику в Персию, какому-то вельможе, а здесь я нарисовался с большими зеркалами. Устоять против такого заморские гости не смогли, и громадный конь, вдвое превышающий в холке местные породы, надолго обосновался в моём хозяйстве. Зиму Буцефал переживал с трудом, часто болел, но опытные конюхи выходили. Откормили красавца хлебом, зерном пророщенным и яблоками. Времени хватило чтобы кузнецы сладили броню, Буцефал легко перевозил полный латный доспех и немалый вес своего нового владельца. А выносливость и сила для лошадей критические параметры. По моему настоянию дневные переходы совмещали с тренировками, и как минимум половина дружины всегда была одета в полную бронь, вот и я подавал пример действием. Ну а что поделать то? Нет ещё обычая в броне ездить. Ни люди, ни лошади не справляются. Перед боем это да, святое. Поначалу вообще всех заставлял, но куда там… А вот по пять-семь часов люди и лошади вполне себе выдерживали, а в остальном телеги спасали.

Нет, всё же хорошо весной! Тугие почки уже превратились в нежные зеленые листья. На солнечных лесных полянках раскинулись яркие россыпи цветов: ярко-желтые примулы, лиловые крокусы, голубые колокольчики, красные дикие тюльпаны. В белом и розовом дикие яблони, вишни и груши, боярышник и черемуха. Весенний лес наполнился заливистыми птичьими голосами. Переяславский гостинец вилял словно хвост собаки, повторяя причудливые старицы Дубны. Несмотря на название, дубов в округе росло мало. Насколько я помню название реки происходило от балтского слова dubus, которое имеет значение «глубокий», «глубокая река». А она здесь и впрямь глубока, потому и шли к броду, чтобы не тратить силы на переправу. До села Яузское Мытище, где встал Товлубий, осталось всего ничего. Примечательно, что балты в Московском княжестве ещё сохранились, но уже утратили родной язык и находились в стадии активной ассимиляции. Ой — чего только в голову не лезет.

В полдень, достигнув брода, встали на берегу малым лагерем и сходу начали переправу. Дозор из двух десятков конников во главе с Радимом перейдя брод ушёл вперёд, на разведку. По самое пузо шли-то! Тьфу ты, и на кой хрен крюк такой давали, один чёрт телеги с пушками не пройдут. А проводники обещали, что тута, мол, по колено. Брехуны, мать их за ногу. Хотя мог бы и сам сообразить, что вышедшая из берегов Дубна сюрприз доставит. Мужики, кряхтя слезали с телег. Сперва разбирали поклажу. Затем, сняв дуги, киянками загоняли в выемку крышку с прокладками и закручивали её болтами. Готовые «контейнеры» спускали на воду, цепляли, тянули на противоположный берег в Московское княжество.

Место здесь какое-то мрачноватое. То и дело оборачиваюсь, кидаю взгляды на заросший склон за спиной. Вроде бы и тишина, а червячок в душе всё одно ворочался. Высокая круча правого берега Дубны заросла ельником с густым подлеском из колючей малины. Разведчики сунулись туда, да куда уж! Человек тама руки-ноги переломает, не то что лошадь. Решили склон не прочёсывать, разведав кручу лишь поверху.

— Данила, дуй-ка к сотенным головам и вели воев в брони одевать.

— Ужель учуял что?! Радим всю округу аки гребнем прочесал.

— Учуял али нет, но лишним не будет.

Парень, ударив шпорам коня умчался к телегам, оставив меня с десятком рынд. Прозвучал рог, взметнулись флажки и посоха, мгновенно побросав погрузку, принялась натягивать байданы, завязывать поножии наколеннки. Выходило это действо споро и гладко. Уж к чему-чему, а к дисциплине я приучил всех и к моему удовольствию приказы командиров выполнялись посохой без промедления, потому как учебные тревоги по пути не по одному разу устраивали. Последними мужики одевали бацинеты типа хундсгугель, они же собачьи капюшоны с сильно вытянутым вперёд конусовидным забралом. Эти шлемы в раскрое выходили вдвое дешевле бургиньотов и хорошо защищали от ударов копья.

Убедившись, что пешцы пришли в движение, подошёл к речному склону и приложил к глазу трубу. Вот только ничего я не рассмотрел. Не успел.

Загудел чужой рог, а следом в спину словно кувалдой замолотили — один-второй, третий. Ещё и Буцефал взбрыкнул, отчего я не удержался и вылетел из седла. Малыш у меня под полсотни пудов и потому вылетел знатно. Ещё и доспех инерции добавил, отчего я катился словно бревно и остановился в какой-то грязи у самой кромки воды. Ничего страшного вроде бы не произошло. Руки-ноги целы, разве что ушибы. Единственное, забираться обратно пришлось, по круче… В полном латном доспехе, это, доложу вам это не самое приятное и быстрое занятие.

Минут семь ушло, не меньше. Пыхтя, словно паровоз, проломив кусты вернулся на поляну. Буцефала рядом не было, как и моей десятки рынд.

Осмотрелся.

Основной удар неприятеля пришёлся на север, встык берега и ограды лагеря, прямо туда, где стояли мортирки и телеги тылового обеспечения. Часть посохи конные посекли, но остальные успели рассредоточиться между телегами ощетинившись пиками, не пуская конных в лагерь, где они могут дел натворить.

С..ка, ну как же так можно то! Со спущенными штанами застали. Мортирки похоже всё же успели дать залп, потому как иначе вал трупов у первого ряда телег объяснить нельзя. Три десятка наших конных сдерживали орду с юга, дав время посохе построиться и одеть полный доспех, а десяткам Радима переправиться обратно. Вон он, в первых рядах в воду зашёл, едва не загнав гнедого с ходу врубился в ряды неприятеля.

Грянул одинокий залп Единорога, и я невольного повернулся, чтобы посмотреть в какую сторону он палит.