Шоумен. Ментовские оборотни

По-птичьи пропел видеодомофон. Римма отправилась открывать гостю. Кажется, она была рада отвлечься от разговора со мной.

Пришёл дядечка годков шестидесяти. Ёжик седых волос. Невысок, но крепок. И руки – как тиски. Он сжал мою ладонь, и у меня едва не хрустнули кости.

– Виталий Семёнович, – сказал дядечка. – Фамилия моя Карпов. Но я не родственник, а однофамилец.

– Кому однофамилец? – не понял я.

– Шахматисту нашему гениальному, Анатолию Карпову, – гордо сказал гость, будто отсвет гениальности падал и на него.

Римма принесла фотоаппарат.

– Виталь Семёныч! – пропела она, лучезарно улыбаясь. – Щёлкните нас с Евгень Ванычем на память!

Она прижалась ко мне, как будто мы были супругами. Вспыхнула фотовспышка.

– Запечатлено! – сказал однофамилец шахматиста Карпова. – Всё будет в лучшем виде! Так вы меня для съёмок приглашали?

– Нет-нет! – сказала Римма. – Я насчёт призрака нашего. Старой графини. Вы ведь её видели. Товарищ Колодин тут интересуется.

– Нет, я не видел, – покачал головой управдом Карпов.

Я же говорил, что с призраками всегда так. Кто-то видел призрак своими глазами и потом рассказывал об увиденном, но этот «кто-то» всегда недосягаем. Вот только что был здесь, но вышел. А если он вернулся, то оказывается, просто что-то перепутали, не он лично видел, а кто-то другой, и ему рассказывал.

– Видел Кирилл, – сообщил Карпов. – Своими глазами.

Я едва сдержался, чтобы не рассмеяться.

– Кирилл – это сын тех людей, у которых Виталь Семёныч работает, – специально для меня пояснила Римма.

Я кивнул с важным видом.

– Но он сейчас в Москве, – сказал Карпов. – На выходные только приезжает.

Формула «свидетель чуда был, но только что вышел» продолжала работать безотказно. Я мог примерно спрогнозировать дальнейшее построение цепочки свидетелей. Кирилл не видел сам, а видела его любимая девушка. Потом окажется, что видела не девушка, а её младший брат. А младшему брату большие мальчишки рассказывали, но вот они уж точно видели. И так до бесконечности. Хотя, возможно, всё-таки найдется человек, который подтвердит, что видел призрак лично. Но потом непременно окажется, что человек этот состоит на учете в психоневрологическом диспансере и местные психиатры знают его, как родного.

– Мешает нам эта старуха, – степенно сказал управдом Карпов. – Это я про призрак вам докладываю.

– А чем же мешает? – не понял я чужого горя.

– Люди нервничают, – пояснил Виталий Семенович. – Проклятое место, говорят. Если так продолжаться будет, скоро отсюда побегут. Начнут распродавать участки, в смысле.

– Всё это уже закончилось, по-моему, – пожал я плечами.

– Что закончилось?

– Визиты старой графини, – пояснил я. – Потому что есть такое предположение, что видели не старую графиню, а Веронику Лапто. И если это так …

– А если нет? – строго глянул на меня управдом Карпов.

И я вдруг понял, что лично он нисколько не сомневается в том, что в одну из ночей графиня непременно вернётся.

* * *

Управдомы – люди занятые, им разговоры разговаривать некогда. И Виталий Семёнович, обнаружив, что миссию свою он выполнил, ушёл. Когда он, прежде чем уйти, направился ко мне, чтобы пожать на прощание руку, я поспешно помахал ему издалека, рассчитывая избежать калечащего зажима его рук-тисков, но Карпов исполнил задуманное, и вновь мои кости едва не хрустнули.

– Всего хорошего! – сказал Карпов. – Зовите, если что!

– Он отставник, наверное, – предположил я, когда Виталий Семенович ушёл.

– Это как? – спросила Римма, выливая в бокал содержимое неизвестно какой по счёту пивной бутылки.

– Похож на отставного офицера.

– А-а, нет. Он фотограф.

– Фотограф? – удивился я.

– Ну да. В фотоателье работал. Ателье закрылось, он в управдомы нанялся. Фотки эти он сделал.

Римма кивнула на фотографии с изображением несчастной Вероники.

– Вот как? – удивился я.

– Да. Кто-то из местных наткнулся на труп, примчался в посёлок, чтобы вызвать милицию. И как-то сразу все узнали про убийство. Побежали туда. А Виталь Семёныч фотоаппарат с собой прихватил. И успел нащёлкать снимков до того, как милиция приехала.

– А щёлкал он зачем? Что за удовольствие?

– Из-за денег, – как о чём-то само собой разумеющемся сказала Римма и развернула ту газету, в которой она принесла конверт с фотографиями. – Он что-то заработал на этом.

На газетной странице я увидел одну из тех фотографий, которые лежали на столе. М-да, как говорится, только бизнес, ничего личного.

– Но я вам очень не советую! – веско сказала Римма.

– Чего? – не понял я.

– Жоржа разыгрывать с этой старухой. Он расстроится.

– Почему? – спросил я, хотя уже знал ответ.

Римма красноречиво кивнула на фотографии.

– Неприятные ассоциации? – сказал я. – Труп, найденный на подведомственной территории? А я не совсем, кстати, понял про бизнес вашего мужа. Его фирма владела всей этой землей?

– Ага.

– А землица-то откуда?

– Дали.

– Кто?

– Я не знаю. Власти, наверное. Обычное дело сейчас. Фирма на себя оформляет землю, а потом разбивает её на участки и продает под дачи.

– Вишнёвый сад, – пробормотал я.

– Не-е, тут вишен нету.

– Да я заметил, – кивнул я. – Так ваш супруг распродал почти все участки? И что же теперь?

– В смысле?

– Больше нечего продать? Он на чём в дальнейшем хочет зарабатывать?

– А-а, вы об этом, – нетрезво протянула Римма, которую уже явно тяготил этот нудный разговор. – На обслуживании чего-нибудь накосит. Тут же у нас электричество. Водопровод. Канализация. Дороги асфальтированные. Все нужно содержать.

– Всё это обеспечивает фирма Жоржа?

– Именно. Жители деньги сдают. Это как бы квартплата. Послушайте, Евгень Ваныч, а когда мы про розыгрыш будем говорить? А то мы всё про Жоржа да про Жоржа.

– Ну как же! – тут же возбудился я и сделал круглые глаза для пущего эффекта. – Я должен всё подробно разузнать о вашем муже! Чтобы всё учесть! Мы иногда розыгрыш снимаем полчаса, зато готовим его месяц! И если что-то проморгать – вся подготовка псу под хвост. Так что мы с вами ещё не раз встретимся. Но только Жоржу про наши встречи – ни гугу.

* * *

Всё той же кружной дорогой я вернулся к воротам Светланиного участка, но прежде, чем пройти к дому, воровато оглянулся, не обнаружил ничьего присутствия и проверил содержимое почтового ящика. В ящике я нашёл конверт без почтовых штемпелей и вообще каких-либо надписей. Я узнал этот конверт. Брат-близнец того конверта, который извлекла из ящика Светлана в день празднования новоселья.

Я без малейших угрызений совести вскрыл конверт, уже заранее зная, чьё послание там обнаружу. Я не ошибся.

«Дорогая Светлана! Радостно смотреть на Вас, и радостно знать, что есть на свете такой человек, как Вы. Жаль только, что про нас не вспоминаете. А я скучаю и хочу быть ближе – и к Вам, и к дому своему. Не будете ли Вы против, если я подыщу место рядом с Вами, где-нибудь в своём лесу? Если я не ошиблась, рассмотрев в Вас участливую добрую душу, дайте мне скорее знать об этом, умоляю Вас. Навестите меня в Горюшкине, и я пойму, что Вы ответили согласием на мою просьбу. Вероника Лапто».

Текст был набран на компьютере, распечатан на лазерном принтере. Всё нормально на том свете с современными технологиями, судя по всему.

Я спрятал письмо покойницы в карман и направился в дом. Светлана встретила меня улыбкой.

– Привет! – сказала она. – Ты где заблудился?

– В лесу, – ответил я как мог беззаботно. – Как спалось?

– Как никогда спокойно, – ответила Светка и чмокнула меня благодарно.

– Вот видишь, всё нормально. Сейчас пьём кофе. Потом едем в Москву. И – арбайтен, арбайтен, арбайтен, как завещал великий Ленин, – обрисовал я перспективу сегодняшнего дня.

Про письмо в моём кармане я даже не заикнулся.

* * *

Завидев нас со Светланой в коридоре телецентра, Илья Дёмин взял меня за рубашку и доверительно сообщил: