Мнение Джереми Флинна

Но полный пиздец – это утопленники. Поверьте копу из отдела Z. При соответствующей косметике, а она у нас постоянно выходит на новые уровни, обычного зомби с трудом отличишь от живого, включая даже полуразложившихся. Но только не в случае с утопленниками. Недели в воде достаточно, чтобы изменения были необратимыми. Не буду описывать все волдыри, бугры и складки, которыми покрыты их ожившие тела, вы и сами это знаете.

Холл «Первого» был какой-то бескрайний. И, насколько хватало взгляда, полный народа. Мне дали имя человека, с которым следовало связаться, но в принципе я знал, что так или иначе меня ждут в апартаментах пентхауса. Но как туда добраться ещё надо было понять. Лифтов в холле было примерно как игровых аппаратов в лас-вегасовском «Белладжио»[4].

– Эй, пацан! Где тут лифт на самый верх? – спросил я первого попавшегося.

Им оказался мальчишка лет двенадцати-тринадцати на вид. Вопрос я задал безо всякой задней мысли, ибо думал, что разговариваю с одним из посыльных, которыми «Первый» кишел. От доставщиков пиццы до почтовых курьеров, подрабатывающих, чтобы собрать себе на колледж. Парень был просто вылитый один из них, с той только разницей, что на нём не было какой-то узнаваемой корпоративной формы, куртки, сумки или кепки. Он был одет в белую рубашку с чёрно-серым жилетом, украшенным золочёной буквой «B[5]», что по-всякому означало, что это один из миллионов работников Барквиста, занимающийся какой-нибудь хернёй, не требующей образования, квалификации и опыта.

– Прошу прощения, сэр? – выдал мне пацан в ответ.

– Я ищу секретаря Фрэнка Барквиста, малыш, – сказал я. – Не знаешь такого? Некоего…

Я полез в телефон, посмотреть имя, которое мне дал Поттер.

– Мистера Кирка Уайетта, – подсказал мальчишка с заносчивой важностью. И показал свой бейдж, который эту важность объяснял. – К вашим услугам. Чем могу помочь?

На бейдже было то самое имя – Кирк Уайетт. Только тут я понял, в чём дело.

Я не прав. Самое жуткое, с чем не идут в сравнение даже зомби-утопленники, – это зомби-дети. «Ти-зомберы», как их прозвали, или попросту зомби, погибшие и вернувшиеся к жизни в детском или подростковом периоде. Дело в том, что расти после смерти они, естественно, переставали. А вот развиваться в умственном отношении – нет. Ти-зомберы заканчивали школы, получали образование. Даже поступали в колледжи и университеты, самым известным из которых был Университет Барквиста (а какой же ещё?), который целиком состоял из Z-абитуриентов и в большом процентном соотношении из Z-преподавателей. Другие вузы, в том числе и самые престижные, принадлежащие к лиге Плюща, следуя веяниям нашего гипер-либерального времени, тоже открывали Z-факультеты. Смешанное обучение, когда за одной партой сидели и живые, и ресургенты, они тоже пробовали, но признали эксперимент неудачным. Как это часто бывает, фантазии разбиваются о реалии. Одно дело с пеной у рта отстаивать права ресургентов, говоря, что они ничем от нас не отличаются, другое – просидеть с ними в закрытом помещении хотя бы пару минут вместе.

Я отвлёкся… Так вот, мёртвые дети, которым на вид не дашь больше пяти, семи, двенадцати, с разумом, образованием, лексиконом, интересами и прочими приметами тридцатилетних, – это жутко, ребята! Это тебе не смешной младенец с сигарой в «Кто подставил кролика Роджера?», это реальная жуть!

Именно таким был пацан, с которым я заговорил в бескрайнем вестибюле «Первого». Ти-зомбер, самый настоящий. С первого, беглого взгляда я не обратил внимания на мертвенно-бледную кожу мальчишки, на тёмные круги под его глазами, на тонкие, сиреневого оттенка губы. Сколько лет он прожил на самом деле можно было только гадать, теоретически он мог быть и моим ровесником.

Уайетт смотрел на меня исподлобья, снизу вверх, немигающим взглядом, от которого нестерпимо хотелось отвести глаза. И сверлил он меня своими зенками не просто так – парень явно рассчитывал на извинения. Тут он, конечно, ошибался. Зомби, работающие бок о бок с живыми, встречались нечасто – такие как Бад были скорее исключением. В основном они сосредотачивались в гетто и других специальных зонах, где компактно проживали и работали, в основном друг на друга (и на Барквиста, конечно). В общем, я был уверен, что обращаюсь к одному из мальчишек-рассыльных, и не собирался извиняться за недоразумение.

– Вот как? Ясно, – сказал я по поводу бейджика. – Я из полиции, сержант Флинн. Меня ждут наверху.

В глазах парня блеснуло настолько острое презрение, что я его почувствовал шкурой. Согласен: «лейтенант Флинн» в башнях Франклина Барквиста звучало бы куда уместнее (да что там, там уместнее звучало бы «комиссар полиции Нью-Йорка», а то и «директор Федерального бюро расследований США»), но этот секрет пока хранился в папочке «неразгаданное».

– Можешь не провожать, просто покажи рукой, – добавил я к сказанному с ультра-фальшивой улыбочкой.

– Воспользуюсь вашим предложением, мистер Флинн, – ответил Уайетт в том же тоне. – Сразу, как только увижу ваши документы.

Пацан протянул руку за документами так, словно я должен был припасть к ней губами. С трудом удерживаясь от какой-нибудь чересчур ядовитой реплики, всё же я был тут по делу, я вынул бумажник и показал Уайетту значок – в руки, разумеется, я его не отдал. Мою усмешку, а, поверьте, в этот момент я её не прятал, ти-зомбарь проигнорировал.

– Всё в порядке, – сказал он холодно, будто делая мне одолжение. – Вам надо пройти в общую лифтовую зону и доехать до сорок восьмого этажа. Из лифта выйдете направо. Прямо по коридору найдёте приёмную и специальный лифт, ведущий в личную зону семьи Барквист. Справитесь?

Я ответил без слов, успокаивающей гримасой – «уж как-нибудь».

А вот от того, что, хлопнув его по плечу, сказал: «Спасибо, малыш, расти большой», конечно, мог и воздержаться.

Но что сделано, то сделано, чего тут.

Спустя пару минут, потребных даже самому высокоскоростному лифту, чтобы добраться до сорок восьмого этажа, я шёл по коридору, ведущему к приёмной Барквиста. Там меня ждала охрана. Да какая: белобрысый перекачанный гигант в лопающейся на бицепсах и грудных мышцах белой рубашке с галстуком. Он преградил путь похожей на шлагбаум ручищей:

– Сюда нельзя.

– Всем? – спросил я, чувствуя, как внутри шевельнулось недовольство. Охранник даже не поинтересовался, кто я. – Или только тем, кому не назначена встреча?

Я показал значок. Но он не произвёл на гиганта никакого впечатления.

– Вам надо найти мистера Уайетта. Вопросы с визитами решает он. Можете ему позвонить.

– Я с ним только что говорил. Он сказал, что меня ждут.

– Мне ничего не передавали, сэр. Прошу прошения.

Гигант пожал плечами, как бы сожалея, но, будь я проклят, если он это сделал искренне, без, пусть едва заметной, но улыбочки.

Всё ясно. Мелкий засранец отыгрался на мне, он и не думал сообщать охране, что я прибыл. Ещё вопрос, где больше ползучих гадов: у Кэрол в серпентарии или тут, в «Первом». Уайетт вполне напоминал какую-нибудь мелкую, но крайне ядовитую дрянь, типа, песчаной эфы, а этот мускулистый мудак был настоящим тигровым питоном, а то и анакондой.

– Так позвони ему сам, – предложил я охраннику. – Или готовься объяснять тому, с кем у меня назначена встреча, почему она не состоялась.

– Да? – мне не удалось испугать гиганта, он лишь усмехнулся. – Сэр, я попрошу вас позвонить мистеру Уайетту. Или уйти.

Я не шелохнулся. Тогда он взял меня за плечо.

Хотя я сам мужчина довольно крупный, но в его ручище мой бицепс утонул. Не знаю, куда бы зашла эта ситуация, не лезть же мне было за пистолетом, но ничего хорошего она точно не сулила.

– Или ты уберёшь руку, или на ней окажутся наручники, – предупредил я.

В ответ гигант наклонился к моему уху и прошептал:

– И как ты это сделаешь? Вызовешь подкрепление?

Как я это сделаю я действительно не представлял. Одновременно этот сукин сын так сжал моё плечо, что я почувствовал, как мышечные волокна раздавливаются о плечевую кость. Действительно, анаконда. Одолеть такие «объятия» у меня не было никаких шансов чисто физически. Похоже я сейчас, что называется, «потеряю лицо».

4

«Белладжио» – одно из самых популярных казино в Лас-Вегасе.

5

Имеется в виду латинская буква, первая в фамилии Франклина Барквиста.