Солдаты льда

С помощью этой уловки Мартина миновала Дамару и, наконец, обнаружила, что летит над заснеженным гребнем изолированной долины, последней перед стенами самого Великого Ледника. Долина называлась Самек, и где-то там была деревня гномов —  по крайней мере, так утверждал словоохотливый колонист, живший дальше к югу. — Это последний форпост перед дикими землями, — поклялся он. — Может быть, они смогут провести вас к леднику, хотя это не более упрямая группа, чем все эти маленькие люди. У них нет никакой торговли, и они вообще не терпят никакой продукции от посторонних, особенно от больших людей.

Это мрачное предсказание пришло на ум, когда Арфистка направила Астрифи в плавный спуск, который перенес бы их над сердцем долины. В самом широком месте Самек была не более нескольких миль в поперечнике, заостренная, как узкая щель, на север и юг. Стороны долины были окружены горами, уже глубоко покрытыми снегом, безлесные вершины были покрыты пятнами замерзшей белизны. Высокие сосны, одетые в тусклую зелень зимы, окаймляли их склоны, суровое однообразие нарушалось на возвышенностях потрескавшимися выступами обрушившихся скал. Природные соборы богов — вот как Мартина представляла себе эти впечатляющие горные вершины.

Они снизились над долиной, и Мартина отвела свое внимание от вершин, чтобы осмотреть леса и луга внизу, высматривая деревню. Поскольку долина была населена гномами, она не ожидала увидеть дома, амбары или лоскутные узоры полей. Маленький народец строил свои города не так, как люди, она знала это по опыту. Они любили прятать свои жилища в корнях деревьев, на склонах холмов или среди камышей вдоль реки. Тем не менее, она надеялась заметить след дыма или извилистую тропу, по которой она могла бы пойти.

Во время своих первых двух проходов над долиной Мартина заметила извилистые следы нескольких охотничьих троп, горные ручьи, превратившиеся в ледяные водопады, и покрытые пучками травы снежные поля замерзших болот, но никаких признаков деревни. На третьем проходе, когда Астрифи вошла в поворот, который накренил седло под головокружительным углом, Мартина заметила струйку дыма, поднимающуюся сквозь густо растущие деревья. Коротко свистнув и сильно натянув поводья, рейнджер развернула гиппогрифа широкой петлей, которая понеслась прямо к дыму. Черно-зеленые ветви мелькали под ее ногами, когда она заставляла Астрифи спускаться все ниже, пока копыта ее лошади не стали цепляться за ветви самых высоких сосен. Мартина напряглась в седле, чтобы заглянуть через бок гиппогрифа, в то время как его крылья поднимались и опускались в мощных взмахах. Держась прямо, они приблизились к столбу дыма, который был их ориентиром.

Пролетая довольно быстро, они пронеслись над небольшой поляной и прямо сквозь поднимающийся столб дыма. Мартина сразу же отметила, что в нем ощущается привкус дерева. Резко развернувшись в седле, она мельком увидела хижину и мужчину с топором в руке, смотрящего вверх. Не задумываясь о последствиях, она натянула поводья и крикнула: — Вниз, Астрифи! Садимся.

Гиппогриф устремился к ближайшей поляне — ровному лугу вдоль берега ручья. Существо на скорости ударилось о снег, подпрыгнув так, что рейнджер вздрогнула в седле, и окутало их бурей белого снега. Мартина, не теряя времени, отстегнулась и спрыгнула на землю, по-кошачьи ступая и готовая ко всему, ее меч уже был в ее руке. — Стой, Астрифи, — скомандовала она, оставив гиппогрифа без присмотра на случай, если рядом случится что-то опасное. Могучий скакун удовлетворенно расправил крылья, и, казалось, понимающе защебетал в ответ.

Как только Мартина оказалась в лесу, снег оказался гораздо глубже, чем она ожидала, и она с большим трудом пробиралась через тяжелые сугробы. К тому времени, когда Арфистка достигла поляны, которую она заметила с воздуха, она тяжело дышала и была мокрой от пота. Она не пыталась разведать свою цель, а смело шагнула сквозь завесу подлеска и встала на виду у дровосека. С первого взгляда она догадалась, что владелец хижины чувствует себя в лесу как дома, как и она сама —  человек, который предпочел жить в глуши, и поэтому она положилась на обычное гостеприимство таких людей.

Мужчина стоял возле пня, на котором он колол дрова. С одной стороны от него была аккуратно сложена стопка ожидающих своего часа чурбаков, а с другой — беспорядочная куча дров. Позади него была небольшая хижина, построенная из цельных сосновых бревен. Покосившаяся каменная труба прилепилась к одной стороне дома, а небольшой сарай, который выглядел как комбинация склада и входа в дом, выступал с фасада. В прочных стенах было одно маленькое окно, плотно закрытое ставнями. Двор вокруг хижины был завален заснеженными кучами хвороста, и она могла только догадываться, что это были наполовину законченные проекты каждого жителя пограничья.

Несмотря на холод, на мужчине не было ни пальто, ни перчаток, а его шерстяная шапочка с кисточками была сдвинута далеко на затылок. Его волосы были темно-серыми и короткими, небрежно подстриженными так, что они падали на уши. На его тяжелом рабочем халате виднелись темные пятна пота.

Когда Мартина вышла из леса, он поднял свой топор в одной руке, и она отметила, что он держал его так, как это сделал бы воин, а не лесоруб. Он был крупным мужчиной и старше Мартины. Она предположила, что ему лет сорок или, возможно, пятьдесят — ровесник ее отца, по крайней мере, судя по его седеющим каштановым волосам и слегка скованной манере двигаться. Нос у него был кривой, как, будто его когда-то сломали, а на подбородке росла густая щетина — вид человека, у которого было мало гостей. Выражение его лица не выражало ни удивления, ни эмоций, кроме настороженности, которая наполнила его глаза.

— Приветствую, — сказал он с той же гостеприимной осторожностью, которую проявила и она. Голос незнакомца был глубоким, и когда он заговорил, по его лицу пролегли изможденные морщины, как, будто его обветренные щеки не привыкли произносить слова. — Я Вильхейм, сын Балта. Он остановился, не сообщив больше ничего о себе, хотя его резкий акцент был похож на тот, который она слышала на южном побережье Чессентиана.

— Мое почтение вам, сэр, — почтительно произнесла Мартина, стараясь не подходить ближе. — Я проделала долгий путь, чтобы увидеть гномов этой долины. Вы знаете о них?

Мужчина небрежно взмахнул топором и вонзил его в пень. Резкий звук удара глухим эхом разнесся по заснеженному лесу. Он слегка развел руки, как бы показывая, что он безоружен, хотя Мартина заметила, что он не отходил от топора на расстояние вытянутой руки. Снова воцарилось долгое молчание, которое, казалось, никто из них не стремился заполнить.

— Гномов, да? — наконец он произнес нараспев. — Ты пришла сюда, чтобы поговорить с гномами. Это ты летала над головой, верно, мисс...?

— Мартина. Из Сембии. Она переминалась с ноги на ногу, чтобы не замерзли ноги. — Я надеюсь, что гномы проведут меня к Великому Леднику.

Обветренное лицо мужчины почти расплылось в улыбке от удовольствия от какой-то личной шутки, а затем к его стоическому лицу вернулось самообладание. — Простите меня, я забыл о своих манерах, — быстро сказал лесник извиняющимся голосом. — Я боюсь, что вы проделали долгий путь напрасно, Мартина из Сембии. Вани не дружелюбны к незнакомцам.

— Кто такие эти Вани?

— Гм, гномы из долины Самек. Он говорил напряженным тоном, неловко поднимая с земли свое пальто — тяжелую парку из меха и кожи, и отряхивая налипший на нее снег.

Но Мартина сделала шаг вперед, чтобы настаивать на своем требовании. — Я все же хотела бы попробовать. Вы можете провести меня к ним?

Он остановился и внезапно пристально посмотрел на Мартину, глядя на нее и дальше, в серый лес, будто ища кого-то еще, кто мог сопровождать ее. Его взгляд был поразительно острым и напряженным, гораздо больше, чем она ожидала от обычного жителя пограничья, и это заставило Мартину задуматься — правильно ли она поступила, показавшись так внезапно. Этот простой лесник оказался не таким, как она ожидала, и это заставляло ее нервничать.