Солдаты льда

— Поскольку человек пришел сюда за этим камнем, то, что ты говоришь, должно быть правдой. Я сохраню его. С этими словами Хакк бросил камень среди мехов своего возвышения.

Мартина поморщилась. Крот явно ошибся в своих предположениях, но, тем не менее, это хорошо.

— Это просто... сувенир, — Мартина запнулась на слове и, наконец, перешла на Сембианский язык. — Я имею в виду, взяла что-нибудь на память о Вожде, Убийце Лосей. Камень ничего не стоит. Я имею в виду, разве я похожа на шахтера? Шагнув вперед с притворной беспомощностью, рейнджер надеялась, возможно, тщетно, что она сможет убедить вождя, разыгрывая собственное невежество. В конце концов, в глазах ищейки она была всего лишь человеком, к тому же женщиной.

Хакк позволил одному уху отвиснуть, когда наклонил голову, чтобы прислушаться. Однако прежде чем гнолл успел сказать хоть слово, Крот заговорил подозрительным тоном.

— Брокка сказал, что у человека была великая магическая сила, Хакк... что она разбила высокий ледник. По другую сторону очага вождь понимающе хмыкнул, пристально глядя на Мартину. — Я забираю этот камень. Удрученная, Мартина поняла, что переоценила свои силы и недооценила гноллов, в частности Крота. Изможденный шаман не знал, зачем Арфистке понадобился камень, но он правильно понял ее желание сохранить его. — «Не показывай разочарования», — упрекнула она себя. — «Не показывай виду, что они правы».

— Моей силе не нужны камни, «Ворд Мейкер». Ее слова были тихим хвастовством, но она произнесла их с уверенностью, потому что это была правда. Все, что ей действительно было нужно — это ее меч, и тогда Крот и Хакк узнают, насколько свирепым противником она является.

Жесткий взгляд Крота сказал ей, что гнолл услышал и понял ее слова. Она заметила, что он держал одну лапу поближе к своему кинжалу на поясе. Она слегка улыбнулась, ровно настолько, чтобы показать, что ей приятно нервировать его.

— Убери мою пару, «Ворд Мейкер». У нее больше нет каамака. Отведи ее обратно в свой вигвам и узнай ее секреты, — проворчал Хакк с другого конца очага, где он оставался, не обращая внимания на обмен репликами. Подавив скучающий зевок, вождь, почесал блох, кишевших на его покрытой золотистым мехом шкуре, и лениво взобрался обратно на свою платформу.

Подтолкнув ее в спину, Крот вытолкнул Мартину на холодный дневной свет. Пара женщин-гноллов, разделывающих кролика на окровавленном снегу, пристально посмотрели на Мартину.  Их ножи сверкали слишком вызывающе — как ей показалось.

— В чем значение этого камня? — потребовал шаман, подталкивая женщину мимо тлеющих остатков костра.

— Это просто сувенир. Мартина храбро пыталась придерживаться своей истории. Шаман хотел получить ответы, а она не собиралась их давать. Пока это остается правдой, он сохранит ей жизнь — решила Мартина.

— Ты ведь жена.

— Это мой талисман на удачу, — сказала она с веселым вызовом.

— Еще одна ложь, — парировал шаман тоном, в котором не было и проблеска юмора.

— А вот это достаточно верно, — устало парировала она. — Если бы все было удачно, меня бы здесь не было.

— Так что это за камень? На этот раз вопрос прозвучал скорее как рычание, и Мартина поняла, что ей лучше звучать убедительнее. Единственная проблема заключалась в том, что она слишком устала и боялась придумать что-нибудь умное.

— Я не знаю, — снова солгала она. — Мне заплатили за его доставку. Крот нахмурил свои костлявые брови, обдумывая ее заявление. — Еще одна ложь, — наконец сказал он обвиняющим тоном. — Паленый  Мех — единственные люди в здешней  округе. Ты пришла не для того, чтобы торговать с нами. Камень и рассказ Брокка об огнях на высоком льду — эти два события связаны.

Мартина не стала утруждать себя попытками опровергнуть его вывод. По тому, как «Ворд Мейкер» опровергал каждую историю, было ясно, что она была слишком потрясена усталостью, чтобы убедительно лгать. В отчаянии рейнджер предпочла хранить молчание и позволила провести себя через поляну.

Крот больше не задавал вопросов, и на мгновение Мартина понадеялась, что он смягчился. Затем, как только они достигли маленького домика, который был ее кельей, шаман резко остановился. Быстрым движением он обхватил своими грубыми пальцами шею Мартины. Она забилась в его сильных объятиях, почти задыхаясь.

— Человеческая женщина, — прорычал гнолл методично мрачными словами, — если ты не скажешь правду к сегодняшнему вечеру, я привяжу тебя снаружи голой. Тогда ты заговоришь или замерзнешь.

Извиваясь в его хватке, рейнджер, наконец, вдохнула холодный воздух. — Ты исцеляешь меня, а потом убьешь? —  бросила она вызов. — Нет, Крот. Я нужна тебе живой. Мертвой я тебе не нужна.

Крот со смехом опустил руку. — Ты мне нравишься, человек, в тебе много... ммм... гнева, сильных чувств для женщины. Это хорошо. В нашем племени самки должны быть готовы сражаться, чтобы претендовать на самцов. Детеныши, которых ты родишь Хакку, будут сильными и умными. Смех, смешанный с хриплыми смешками, сопровождал его заявление. Высокий шаман наклонился, чтобы отодвинуть полог на двери вигвама.

Мартина побледнела. Не зная обычаев гноллов, она не могла не заметить иронии в тонком голосе Крота. Мысль о том, что она родит отродье такого монстра, как Хакк, потрясла ее до глубины души.

Все еще посмеиваясь, Крот втолкнул ее в дверной проем домика. Спотыкаясь в темноте, она без сил рухнула на меха. Она слабо слышала, как березовый свиток, ее письмо Джазраку, потрескивает под слоями ее меховой постели, и вспомнила нож, который Хакк отдал Кроту. Перевернувшись, она увидела блеск рукояти слоновой кости, торчащей из края поперечных ремней Крота.

Отчаянные планы проносились в ее голове. Худой шаман явно не был бойцом, но прямо сейчас рейнджер сомневалась, что у нее хватит сил одолеть его. Хитрость была ее единственным шансом, если бы она только могла ясно мыслить.

— Кто ты такая? — потребовал Крот, прерывая ее мысли.

— Я говорила тебе, Мартина из Сембии.

Шаман сунул палку в угли костра, ровно настолько, чтобы кончик тлел, и Мартина почувствовала, что допрос вот-вот начнется всерьез.

— Почему ты здесь? Гнолл пошевелил угли палкой.

Правда, в какой-то степени, казалась ей лучшим ответом. — Я разбилась неподалеку.

Крот приподнял одно ухо, хотя Мартина не знала, от интереса или скептицизма. — Расскажи об этом Кроту.

— Шторм сбил моего гиппогрифа. И снова ей пришлось прибегнуть к Сембианскому языку, не зная, как гноллы называют гиппогрифа.

— Шторм на высоком льду?

Мартина догадалась, что он имел в виду гейзер разрыва, который с подножия ледника, должно быть, выглядел как бурлящий грозовой фронт. Она кивнула.

Крот вытащил палку из огня и подул на уголек на ее конце, пока он не разгорелся оранжево-красным свечением. — Ты шпионишь для малышей, верно?

— Малышей? Мартина отпрянула назад, стараясь держаться как можно дальше от гнолла.

Крот улыбнулся, его черные губы растянулись, обнажив желтые, потрескавшиеся клыки и розоватые десны. — Маленькие люди в южной долине. Они послали тебя сюда шпионить за нами.

— Нет, — ответила она, подчеркнув это покачиванием головы. — Я даже не знала, что вы здесь живете!

Фыркнув, гнолл сунул палку обратно в огонь, заставив Мартину задуматься, насколько искренней была его угроза. — Мой народ живет здесь со времен Арка, вождя до Хакка, Убийцы Лосей. Теперь маленькие люди захватывают наши охотничьи угодья.

Заявление шамана не имело никакого смысла. Судя по тому, что она видела в лабиринте Вани, гномы жили там столетия или больше, строя и ухаживая за своим домом. Она предположила, что ни один вождь гноллов не мог иметь такую продолжительность жизни.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что они забирают ваши охотничьи угодья? Конечно, они были там первыми. Ее часть Арфиста, та часть, которая всегда жаждала информации, заговорила сейчас.

— Это наше право, потому что они нам  нужны, — был резкий ответ шамана.