Страница 16 из 32
К тому же напряжение между нами трещит и разгорается как костер, способный согреть нас или сжечь все дотла. Я уговариваю себя на последнее, потому что, поразмыслив, не могу допустить, чтобы между нами возникло что-то большее, чем чисто профессиональные отношения. Несмотря на то, что каждый сантиметр моего тела, включая мою все еще раненую ногу, хочет ее. Но мой разум громко возражает против этого.
О, и я уже упоминал, что она мастерски обращается с цифрами?
В течение недели Глория провоцирует внутреннюю борьбу, поэтому я стараюсь держать дистанцию и оставаться профессионалом, если не сказать отстраненным.
В понедельник она приносит банку красных и зеленых конфет M&M’s и ставит их на свой стол. Я ворчу, когда она предлагает мне немного.
Во вторник ставит на книжную полку снежный шар с Сантой. Он активируется движением, поэтому каждый раз, когда я прохожу мимо, снег внутри него кружится. Я очень ясно даю понять, что это большая глупость с моей точки зрения.
В среду, как будто M&M’s было недостаточно, она приносит адвент-календарь, наполненный шоколадом. И заметьте, она не хочет делиться шоколадом.
В четверг появляются два вязаных чулка, один с ее именем, другой с моим. Там размашистым почерком написано «Бруно».
Эта штуковина, как неоновая вывеска, сообщающая всему миру, что у меня бандитское итальянское имя, когда на самом деле я хочу проложить свой путь в мире финансов среди мужчин с такими разумными именами, как Джон, Джек и Бэрон.
Ладно, последнее немного необычно, но в прошлом квартале этот парень всех уделал.
Чулок из красной и белой пряжи, как рекламный щит, дразнит меня. Я пялюсь на него. Он смотрит в ответ. Наконец, я не могу больше терпеть и ломаю карандаш пополам.
— Я же просил тебя называть меня Брайаном.
Глория поднимает взгляд от своего компьютера и смотрит на меня. Сейчас наши столы стоят параллельно окнам и на расстоянии примерно метр друг от друга. Если бы позволяло место, я бы удвоил это расстояние.
— Дело в том, что однажды я ходила на свидание вслепую с парнем по имени Брайан. Он был очень милым. Красивый. Смешной. Умный. Мы очень сблизились. Ты мой босс. Мой ворчливый босс. Грубиян, если честно. Так что ты Бруно.
Я ворчу, и весь оставшийся день мы разговариваем только по необходимости.
«Пожалуйста, передай степлер».
«В принтере закончились чернила».
«Можешь отправить это по почте?»
И все в таком духе.
В пятницу Глория приходит с рождественской елкой. Она примерно такого же роста, как сама девушка, искусственная, увешанная мигающими огоньками.
— Ты не можешь поставить это здесь.
— Хорошо, Бруно. — Вместо того чтобы избавиться от нее, она развешивает на ветках вязаные мини-чулки. Они очаровательны. Но слишком много ее яркого рождественского настроения проникло в офис. Это место бизнеса. Финансов. Профессионализма.
Она отступает назад и осматривает свою работу на елке.
— Идеально.
— Как бельмо на глазу.
— Рада, что ты так думаешь, Скрудж. Кстати, о глазах… — В этот момент ее телефон издает сигнал приложения «Око Свиданий» — Ах. — Глория ухмыляется и проверяет сообщение.
Мое настроение еще больше портится, когда я понимаю, что она, вероятно, общается с другими парнями, ходит на свидания вслепую и смеется над их шутками. Смотрит на них своими большими, теплыми карими глазами. Вот почему она была такой веселой на этой неделе.
Когда Глория идет в ванную, я открываю сегодняшнюю маленькое окошко в ее адвент-календаре и запихиваю шоколад в рот. Звенящие колокольчики на ее тапочках возвещают о ее возвращении, и я быстро сажусь в свое кресло.
Глория прищуривается, глядя на меня.
— Почему ты улыбаешься, как кот, который только что съел канарейку?
Я сглатываю, надеясь, что у меня нет шоколада на зубах.
Она кружится по комнате, рассматривает конфеты M&M’s, осматривает снежный шар, а когда доходит до адвент-календаря, замирает.
— Сегодняшняя шоколадка пропала. Я приберегла ее на после обеда.
Поднимаю руки и пожимаю плечами.
— Я ничего об этом не знаю.
Глория делает несколько целенаправленных шагов в мою сторону.
— Ты съел ее, не так ли?
Поправляя очки, я печатаю электронное письмо. Наклонившись через мое плечо, она смотрит на экран. Ее волосы каскадом рассыпаются по моему плечу. По мне пробегает дрожь, заставляя мои чувства работать в усиленном режиме.
Мы оба понимаем, что я неправильно расположил пальцы на клавиатуре и написал какую-то ерунду.
Она читает:
— Пурла фдла фва. Фщовав вфо квако еччзу ав вупзвь. Хм. Я не знакома с этими словами.
Глория смотрит на мой стол, словно хочет обыскать его, затем садится на край, скрещивает ноги, и аромат ванили слишком восхитителен для моего собственного блага. Мой пульс учащается.
— Дай мне понюхать твое дыхание, — говорит она.
Я откидываюсь назад, чтобы не выдыхать аромат ее шоколада.
— Это не очень профессионально.
Она постукивает пальцем по экрану моего компьютера.
— Как и это.
— Обычная ошибка. Что? Ты никогда не делала опечаток?
— Не в электронном письме. Я дам тебе один шанс признаться. Ты взял мой шоколад? — Она протягивает руку. — Отдавай обратно.
Я поджимаю губы и качаю головой.
— Ты не захочешь, чтобы я это сделал.
Она ахает.
— Ты съел его? Это итальянский шоколад, специально привезенный. Мои бабушка и дедушка каждый год присылали мне адвент-календарь. Теперь я покупаю его сама, чтобы продолжить традицию. Ты мой должник, Бруно.
— Ты ничего не можешь доказать.
— В отличие от того случая, когда мы ужинали, и ты не обратил моего внимания на шпинат между зубами, у тебя есть что-то коричневое прямо… — Она шевелит мизинцем у своего рта.
Рефлекторно, мой язык тянется к этому месту.
— Ха. Попался. Это война, Бруно Коста. Это…
Ее глаза прищурены, губы сжаты, и я вспоминаю, как моя сестра умеет мстить. Не принимайте во внимание влиятельных деловых женщин или влиятельную бизнесвумен, которая поставила меня на колени, мне следует беспокоиться о свирепых итальянках.
Но я не жалею, что съел шоколад. Он был восхитительно сливочным… и привел Глорию в опасную близость ко мне, к моему столу. Я не могу отделаться от ее аромата ванили, выкинуть ее из головы — вид ее скульптурных ног, а из сердца — желание проводить с ней каждую свободную минуту.
ГЛАВА 7
ГЛОРИЯ
То, как Бруно выглядит в своих очках, особенно когда не побрился, оставив легкую щетину, заставляет меня пялиться на него вместо того, чтобы отправлять электронные письма, отвечать на звонки и делать заказы.
Он так самодоволен, как будто знает, что делает со мной. Как выворачивает меня наизнанку. Заставляет говорить вещи, которые я никогда бы не сказала мужчине, тем более своему начальнику.
Например, когда принесла M&M’s, я сказала ему, что это потому, что сегодня понедельник, подчеркнув букву M[10].
Он спросил: «А вторая буква М для чего?». Я сказала: «Веселье»[11], как Рождество, но он подумал, что я имела в виду «Брак»[12], как «Пока смерть не разлучит нас». И посмотрела на него взглядом «только через мой труп». Либо так, либо я пронзила его холодное сердце рождественским настроением, и оно обожгло его хорошенько.
И я связала ему чулок с именем Бруно. Ну, это было просто для того, чтобы укрепить политику, что он больше не Брайан, парень, с которым у меня было замечательное свидание. По крайней мере, я продолжаю говорить себе именно это.
Однако то, как мы возвращаемся к нормальному общению друг с другом на грани флирта, когда мы не в офисе, говорит о том, что это чувство взаимно.
Либо так, либо он действительно презирает меня за то, что я сломала ему ногу. Бруно не хромает и не морщится, когда поднимается по лестнице, так что я выбираю первый вариант.
10
Monday — понедельник.
11
Merry — веселье.
12
Marry — брак.