Король гнева (ЛП)

Это было ужасно.

Неважно, что произошло в Вальгалле, или как много Данте рассказал о себе, я не могла обманывать себя, думая, что наши отношения были чем-то большим, чем они были. Это был верный путь к разбитому сердцу, а в моей жизни и так было достаточно разбитых вещей.

Данте шагнул ближе ко мне, чтобы пропустить еще одну пару. Наши пальцы соприкоснулись, и мое предательское сердце подскочило к горлу.

Это всего лишь бизнес, напомнила я себе.

Если я повторю это достаточно раз, может быть, я поверю в это.

ГЛАВА 18

Вивиан

В течение следующих трех дней Данте и его родители устроили мне экскурсию по Бали. Мы ныряли с аквалангом на Нуса Пенида, ходили к водопадам в Мундуке и посещали храмы в Гианьяре. У Руссо был личный водитель и лодка, что облегчило перемещение по острову.

К тому времени, когда наступил вечер Дня благодарения, я загорела до золотисто-коричневого цвета и забыла о куче работы, ожидавшей меня в Нью-Йорке. Даже Данте стал меньше хмуриться.

Я была рада, что согласилась на его предложение посетить одного из психотерапевтов его компании. Хотя со временем я, вероятно, смогла бы пережить ограбление и без терапии, беседа с доктором Чо помогла мне пережить его так, как я не смогла бы сделать это самостоятельно.

Наши занятия продолжатся после Дня благодарения, но пока их было достаточно, чтобы моя поездка не была омрачена бессонными ночами и воспоминаниями о прижатии металла к подбородку.

— Лука, оторвись от своего телефона, — наставляла Янис во время ужина. — Невежливо писать смс за столом.

— Извини. — Он продолжал писать смс, его тарелка с едой осталась нетронутой.

Лука приехал в понедельник вечером и проводил большую часть своего времени, переписываясь, спя и отдыхая у бассейна. Это было похоже на отдых с подростком, только ему было за тридцать, а не в подростковом возрасте.

Янис поджала губы, Женя покачал головой, а я спокойно ела свою картошку, в то время как за столом нарастало напряжение.

— Положи свой телефон. — Данте не поднял глаз от своей тарелки, но все, включая его родителей, вздрогнули от режущей стали в его голосе.

После затянувшейся секунды Лука выпрямился, отложил телефон в сторону и взял в руки нож и вилку.

В этот момент напряжение рассеялось, и разговор возобновился.

— Если ты когда-нибудь устанешь от корпоративного мира, тебе стоит стать няней, — шепнула я Данте, пока Дженис ностальгировала о своей последней поездке в Индонезию пять лет назад. — Я думаю, у тебя бы отлично получилось.

— Я уже работаю няней. — Данте произнес эти слова уголком рта. — Тридцать один год без повышения. Я готов уйти в отставку.

Он скорчил гримасу по поводу пятнышка начинки на одной из зеленых фасолин и отбросил провинившийся овощ в сторону.

В горле у меня забурлил смех.

— Возможно, тебе стоит. Я думаю, твой подопечный уже вырос.

— Правда? —Данте окинул меня скептическим взглядом.

— Ну... — Я перевела взгляд на Луку, который запихивал еду в рот и украдкой поглядывал на свой телефон, когда думал, что его брат не видит. — В какой—то степени. Но ты его брат, а не отец. Это не твоя работа — нянчиться с ним.

Данте взял на себя роль опекуна, что было естественным следствием того, что родители бросили его, но это было тяжелое бремя для одного человека. Особенно, когда опекаемым был взрослый мужчина, который, казалось, был доволен тем, что его брат делает всю тяжелую работу.

В глазах Данте мелькнул крошечный огонек.

— Это всегда была моя работа. Если я этого не сделаю, никто другой не сделает.

— Тогда никто этого не сделает. Ты можешь поддерживать кого-то, не решая все за него. Они должны учиться на своих собственных ошибках.

— Похоже, ты очень увлечена этой темой. — В его словах прозвучал намек на веселье.

— Я не хочу, чтобы ты перегорел. — Но, если ты возьмешь на себя слишком много, ты это сделаете. Мой голос смягчился. — Это нездорово, ни физически, ни психически.

Данте было тридцать шесть лет, он работал на высоконапряженной работе в высоконапряженной семье. У него практически не было времени на отдых. Если он продолжит в том же духе...

Мой желудок сжался.

Мысль о том, что с ним может что-то случиться, беспокоила меня больше, чем следовало бы, и не только потому, что он был моим женихом.

Мерцание в его глазах вернулось, горячее и ярче. Выражение его лица смягчилось.

— Приятного аппетита, mia cara. Не позволяй моим семейным придиркам испортить его.

Бархатистый трепет пробежал по моему сердцу.

— Не волнуйся. Я могу наслаждаться хорошей едой в любых условиях.

Это была неправда, но это заставило Данте улыбнуться.

Я подвинулась, и наши ноги сошлись под столом. Это было лишь шепотом, но мое тело отреагировало так, словно он просунул руку под юбку и ласкал мое бедро.

Разговоры за столом стихли, когда мысленный образ его прикосновения ворвался в мою кровь пьянящим потоком.

Должно быть, существует невидимая нить, связывающая мои фантазии с его разумом, потому что в уголках его глаз проступила чернота, словно он точно знал, что я представляю.

Мой пульс заколотился.

— Итак... — Голос Луки разорвал нить с жестокой эффективностью.

Наши головы дернулись в его сторону в унисон, и мой пульс заколотился по совершенно другой причине, когда я заметила спекулятивный блеск в его глазах.

Стол был слишком большим, а наши голоса слишком тихими, чтобы он мог услышать, что мы говорим о нем, но он явно что-то задумал.

— Как продвигается планирование свадьбы? — спросил Лука.

— Отлично, — сказал Данте, прежде чем я успела ответить. Мягкость исчезла, сменившись его обычным отрывистым тоном.

— Рад слышать. — Младший Руссо откусил кусочек индейки, прожевал и проглотил, прежде чем сказать: — Похоже, вы с Вивиан отлично ладите.

Челюсть Данте затвердела.

— Конечно, они прекрасно ладят, — сказала Дженис. — Они влюблены! Честное слово, Лука, что за глупости ты говоришь.

Я толкнула свою еду по тарелке, внезапно почувствовав беспокойство.

— Ты права. Извини, — сказал Лука слишком невинно. — Просто я никогда не думал, что увижу день, когда Данте влюбится.

— Хватит. — Тон Данте был резким. — Это не круглый стол о моей личной жизни.

Ухмылка Луки расширилась, но он прислушался к предупреждению брата и после этого больше ничего не сказал.

После ужина Данте, Лука и Дженис прибрались в столовой и вынесли мусор, а мы с Янисом помыли посуду.

— Мне нравится, как Данте ведет себя рядом с тобой, — сказала она. — Он менее...

— Сдержанный? — В обычной ситуации я бы никогда не сказала так прямо матери этого человека, но вино и солнечные дни развязали мне язык.

— Да. — Дженис рассмеялась. — Ему нравится, когда все делается определенным образом, и он не боится сказать тебе, если это не соответствует его стандартам. Когда он был маленьким, мы попробовали накормить его брокколи с небольшим количеством картофельного пюре. Он бросил тарелку на пол. Wedgwood за триста долларов. Ты можешь в это поверить? — Она покачала головой.

Я не стала спрашивать, почему она подавала малышу еду на фарфоре Wedgwood. Вместо этого я затронула более деликатную тему, которая не давала мне покоя после разговора с Данте на пляже.

— Тяжело ли было прощаться с ним и Лукой?

Ее движения замерли на долю секунды.

— Я вижу, он говорил с тобой о нас.

Моя бравада отступила перед лицом возможной конфронтации.

— Не так много.

В конце концов, Дженис была матерью Данте. Я не хотела ее раздражать.

— Все в порядке, дорогая. Я знаю, что он не самый большой мой поклонник. По правде говоря, я не очень хорошая мать, а Янис не очень хороший отец, — сказала она совершенно искренне. — Именно поэтому мы оставили мальчиков на попечение их дедушки. Он дал им ту стабильность и дисциплину, которую не смогли дать мы.