Без лица

А вечером мы с Аято направились домой, мирно болтая. Мы хорошо поработали и были довольны собой, хотя, честно говоря, исход выборов был предрешен: никто в здравом уме не стал бы голосовать за конфликтного и незрелого Кенчо. Мегами являлась наименьшим из двух зол.

— Как проходит операция «Купидон»? — в шутку спросил я, покосившись на Аято.

— Превосходно, — ответил он, поправив ветровку. — Скоро Амаи совсем забудет о Таро. А как у тебя дела с твоим страстным белым поклонником?

Я перекривился и молча махнул рукой, чем вызвал взрыв смеха от Аято.

— Знаешь, мне вообще-то не до веселья, — недовольно промолвил я. — Он достал хватать меня за руки и сжимать пальцы. Надо бы как-нибудь сказать ему, что в Японии тактильный контакт не принят. Недавно он заговорил об арабском квартале, который располагался около его дома в США, и я пришёл в ужас: а что, если он ещё вздумает продемонстрировать мне арабское приветствие? Они ведь там расцеловываются…

Аято снова расхохотался и хлопнул в ладоши.

— Могу себе представить, — вымолвил он, отсмеявшись. — Масао, ты такой забавный.

— Рад, что тебя так вдохновляет моё ужасное положение, — я сморщил нос. — За это тебе придётся проводить меня до дома, а к себе можешь идти один, господин зубоскал.

— Слушаю и повинуюсь, мистер Инфо-чан, — Аято отвесил мне комичный поклон. — И я всё-таки рассчитываю напроситься к тебе хотя бы на чашку твоего незабываемого чая. А на выходных можем куда-нибудь сходить, устроив двойное свидание: я и Таро, ты и Фред…

— Перестань! — я закатил глаза и остановился на светофоре. — Никакого чая тебе за это!

— Ничего страшного, — Аято пожал плечами. — Всё равно завтра в совете я его напьюсь вдоволь.

— Вот ведь хитрец, — хмыкнул я. — И не придерёшься.

Непринуждённо болтая, мы дошли до моего дома и остановились неподалёку от входа.

Пока ещё не стемнело, и солнце только-только начало клониться к западу. Погода стояла типично сентябрьская: остаточное летнее тепло мягко смешивалось с прохладным ветерком. Я любил этот сезон больше всего, да и Аято тоже: вскоре у его обожаемого Ямада был день рождения, и Айши уже предвкушал, как вручит ему заранее приготовленный подарок. На выходных Аято работал в ресторанчике «Мир карри», находившегося у вокзала, и за полгода он умудрился скопить достаточно, чтобы позволить себе довольно недешёвую подарочную серию книг.

Мы как раз обсуждали это, когда из-за столба внезапно вышел какой-то человек. Сначала я его не заметил, потому что стоял к нему спиной, и только недоумённый взгляд Аято через моё плечо заставил меня резко обернуться.

Он неумело прятался за электрическим столбом, но, естественно, не мог скрыться целиком. Увидев, что мы его обнаружили, он вышел и решительно направился к нам.

Когда он приблизился на достаточное расстояние, я ахнул, потому что узнал его.

Мой отец, мой мучитель, моё проклятие. Сато Кензабуро.

Он подошёл к нам и, гневно прищурившись, выплюнул:

— Вот мы и встретились, Айши Аято.

Комментарий к Глава 40. Ты смотришь не туда.

Автор сегодня родилась, поэтому часть выходит вне графика.

========== Глава 41. Вот мы и встретились, Айши Аято. ==========

Сато Кензабуро выглядел неважно: невозможно было подумать, что последние годы он провёл не так уж плохо. Видимо, он старался поддерживать образ этакого бедняги, которого изрядно потрепала жизнь, и потому одевался в лохмотья и брился только по праздникам. Он смотрел на Аято с явной ненавистью в глазах, даже сжал кулаки.

Аято никак не среагировал на него. На красивом лице Айши не отразилось ни единой эмоции: ни удивления, ни страха; он спокойно молча смотрел на Сато.

— Подумать только, — Сато резко шагнул вперёд, оказавшись почти вплотную к нам. — Отродье женщины, погубившей меня… И мой сын дружит с таким человеком! Я разочарован в тебе, Масао.

— Сато-сан, — Аято кивнул. — Мама рассказывала мне о вас, и Масао поделился печальной историей своего детства. Не думаю, что после того, как вы провалились в качестве родителя, у вас осталось право разочаровываться в сыне. Он, кстати, вырос нормальным и умным человеком, что удивительно, при таком-то отце.

Сато сделал выпад вперёд, но Аято ловко увернулся и покачал головой.

— Не советую, Сато-сан, — спокойно вымолвил он. — Тут недалеко расположен полицейский пост… Не заставляйте меня подключать властей и предавать огласке тот факт, что вы живы. Масао и так натерпелся из-за вас и вашей дурной славы; надеюсь, вы не собираетесь приносить ему ещё больше страданий?

Сато стиснул зубы и по-бычьему опустил голову, продолжая буравить Аято огненным взглядом.

— Ты истинный сын той женщины, — прошипел он сквозь зубы. — Жестокий и расчётливый негодяй. Девочка недавно пропала из вашей школы, и я догадываюсь, чьих рук это дело: семья Айши вновь вышла на тропу войны. Но я не позволю тебе и дальше делать всё так, как ты пожелаешь: больше никто не пострадает от рук вашей отвратительной…

— Что здесь происходит?

Я вздрогнул и обернулся, думая, что обознался, но нет: этот богатый и громкий голос с роскошными интонациями мог принадлежать только одной женщине.

Айши Рёба стояла неподалёку от нас. Она была одета в спортивные брюки, ветровку защитного цвета и кеды; волосы, небрежно забранные в хвост и перекинутые через плечо, доставали до груди. В руках она держала два пакета с логотипом ближайшего супермаркета и небольшую холщовую сумку.

Сато мгновенно побледнел и затрясся, втянув голову в плечи. Рёба приблизилась к нему и, сощурившись, грозно проговорила:

— Что вы себе позволяете? По какому праву вы нападаете на моего сына и его друга?

Я несмело прочистил горло, но не успел ничего сказать: мать Аято решительно встала между нами и Сато.

— Только посмейте тронуть мальчиков, — грозно вымолвила она, — и вам придётся иметь дело со мной!

— Мама, всё хорошо, — Аято тронул её за плечо. — Это Сато Кензабуро; он поджидал нас здесь…

— Я знаю, милый, — Рёба, повернув к нам голову через плечо, улыбнулась. — А теперь крикни-ка погромче, хорошо? Полицейский вот-вот будет здесь; нам нужно сдать ему этого горе-журналиста.

Аято кивнул и внезапно перекривился, словно от боли. Он схватил себя за локоть и опустился на землю, резко выкрикнув: «На помощь!».

— Чёртова женщина! — Сато отшатнулся. — Масао! Ты не можешь и близко подходить…

— Отстаньте от него, — Рёба решительно перехватила его руку, когда он потянулся ко мне. — Какое право вы имеете обращаться к Масао, даже упоминать его имя? Вы, человек, который оставил родного сына в приюте! Да вы хоть представляете, что бедный мальчик пережил там, пока приёмная семья не забрала его? А знаете, прочему он вернулся сюда? Потому что его родители покончили с собой, так как Масао не смог заменить им их собственного погибшего сына! Они любили его не за то, кем он являлся, а за то, кого он теоретически мог заменить. Только представьте себе, через какой ад прошёл этот мальчик! И после всего этого вы заявляетесь сюда, будто у вас есть какие-то права?! Ну уж нет! Я не позволю вам ещё больше ранить его! Уходите вон! И молитесь, чтобы эта встреча стала нашей последней!

Сато отшатнулся; его взгляд заметался между Рёбой и мной. Я же стоял, как столб; меня словно парализовало как физически, так и душевно. Я не мог пошевелиться и абсолютно ничего не чувствовал, как будто моё сердце было под наркозом. Это словно происходило не со мной, а с какими-то героями второсортной мыльной оперы; мне же оставалась лишь роль пассивного наблюдателя.

Даже когда Рёба схватила меня за руку и потащила куда-то, я не мог очнуться. В прострации я покорно шёл за Айши, даже не осознавая, куда меня ведут.

Всё во мне закостенело: и сердце, и душа, и мозг. Я ни о чём не думал, ничего не чувствовал, ничего не испытывал — и это могло бы меня испугать. Наблюдая за собой словно со стороны, я равнодушно осознал, что впал в состояние шока. Наверное, эмоциональный накал от появления Сато Кензабуро оказался чрезмерным для моей хрупкой психики, и с ней случился своеобразный коллапс.