Без лица

— Даже не знаю, — я театрально развёл руки в стороны. — А ты?

— А у меня нет вариантов, — Куша хихикнул и подмигнул. — Мегами меня убьёт, если я проголосую не за неё.

— Это верно, — хмыкнул я, шутливо ткнув друга кулаком в бок. — Тебе лучше не рисковать.

Кага рассмеялся. Я вторил ему, но вдруг осёкся, почувствовав взгляд. Оглянувшись, я встретился глазами с Фредом Джонсом, который сделал вид, что читает учебник, но недостаточно быстро. И кто бы мог подумать, что эти ясные голубые глаза могли метать молнии!

Учительница вошла в аудиторию, и я заторопился встать у своей парты. Мегами, проскользнувшая в класс следом за преподавателем, скомандовала нам сделать поклон и села на своё место с чинным видом.

И учебный день начался.

Первая половина пятницы до обеда прошла для меня довольно продуктивно: я поработал в компьютерном классе, чтобы создать фальшивые доказательства для Осана, закончил работу с указом по поводу дня выборов (его назначили на вторник, двадцать четвёртое сентября), от имени Инфо-чан отослал Фреду Джонсу некоторые ранее ему неизвестные детали своей биографии и заказал новый смеситель для одной из раковин в женских душевых.

Во время обеда я сидел молча: Фред Джонс, который присоединился к нашей компании, притащив с собой Будо Масута и хмурую Мегами, трещал без умолку: он рассказывал о своей семье, о местечке под названием Мэпл Крик, о дедушке — бывшем фэбээровце, о бабушке-хиппи… Сначала меня несколько напрягал словоохотливый американец, но потом я проникся очарованием его рассказов, столь экзотических для меня. Ямада Таро тоже слушал его, приоткрыв рот, а вот Аято реагировал более сдержанно. Куша умудрялся есть карри и одновременно комментировать слова Джонса, правда, делал это не особо аккуратно, из-за чего заработал несколько пламенных взглядов от присоединившейся к нам Амаи. Обычно Одаяка не обедала в кафетерии, но с недавних пор почему-то принялась приносить сюда лотки с едой собственного приготовления и кормить Таро. Аято изредка посматривал на неё, покусывая губу, но по-другому никак не выказывая своего раздражения.

А вторая половина дня прошла ещё менее весело, если не считать того, что одну из перемен мне пришлось посвятить Фреду Джонсу: он потащил меня на улицу, пытаясь повторить путь Осана, и мы зачем-то сделали круг вокруг спортивного комплекса, а потом вернулись в здание школы через парадный вход.

— Знаешь, что мне кажется самым странным, друг? — спросил Фред, переобуваясь. — Сейчас покажу.

Он взял меня за руку и прошёл чуть дальше вдоль ряда, остановившись недалеко от колонны. Открыв дверцу шкафчика для обуви, он указал мне на него ладонью. Я заглянул внутрь и вопросительно склонил голову набок: в шкафчике ничего не было.

— Тут пусто, — вымолвил я, переводя взгляд на Фреда.

— Верно, — кивнул он, спрятав руки в карманы брюк. — Пусто. Вопрос: где сменная обувь Наджими?

— Она запаковала её с собой для побега в Токио, — пожал плечами я.

— Школьную сменку? — фыркнул Джонс. — Да ладно тебе, Масао! Ни одна девчонка в здравом уме не станет брать с собой эти страшенные мокасины, да ещё и в столицу. Это только подтверждает мою теорию: Осана не выходила из школы; её убили здесь, а потом спрятали или сожгли уличные туфли.

Я потрясённо уставился на Фреда и едва слышно пробормотал:

— Эти выводы… Они какие-то слишком чикагские.

— Может быть, ты и прав, Масао, — Фред неожиданно провёл ладонью по моей щеке. — У тебя тут ресничка… Слушай, брат, насчёт дела: люди не исчезают бесследно. Если кто-то испарился, значит, его, скорее всего, уже нет в живых. Я тут походил и поспрашивал, приятель, и, представляешь себе, никто не видел, как Осана вышла из школы.

— Но её наверняка засняли камеры, — возразил я, поднеся ладонь к шее. — Камеры видеонаблюдения, те, что на улице.

— Верно, — кивнул американец. — Но я говорю о другом: о живых свидетелях, о людях. Какой-нибудь гениальный хакер мог повозиться с камерами и подрисовать на видео Осана, а вот человеческую память так не обманешь. Я прошёл тем путём, которым Наджими возвращалась домой, и опросил всех хозяев магазинов, зазывал, даже постовых; я заходил в лавки и иные присутственные места, даже беседовал с одной домохозяйкой, которая каждый день занималась мини-огородом в лоджии окнами на улицу. И ничего: никто не видел Осана в тот день.

— Может, людям просто было не до того… — промямлил я.

Фред махнул рукой.

— Да брось, приятель, — он провёл пальцами по густым белокурым волосам. — Среди кучи человек обязательно окажется один, которому не всё равно; тут же — по нулям. Будо со слов бабушки — она у него комиссар полиции — рассказал мне о материалах расследования. Телефон Наджими пеленговался дома, а спустя несколько часов — в Токио; потом он замолк навек. Полиция решила пойти по этому пути и приняла полученные электронные данные на веру, однако не нашлось опять-таки ни одного свидетеля, который бы видел Осана своими глазами. Полицейских сложно упрекнуть в чём-либо: они послали оперативников в Токио и при содействии тамошних следователей провели тщательное расследование. Однако ни контролёры, ни охрана, ни прочие сотрудники аэропорта, в котором пеленговался её мобильный, не заметили Наджими, хотя у неё довольно приметная и запоминающаяся внешность.

— Но столичный аэропорт — это настоящий муравейник, — возразил я. — Заметить одного человека и запомнить его попросту невозможно.

— Может быть, — Джонс пожал плечами. — Но данные пеленгации довольно странные: такое впечатление, что она включила телефон и практически тут же выключила. Спрашивается: зачем это делать, если она собиралась исчезнуть по собственной воле?

— Она могла включить гаджет случайно, — предположил я, чувствуя, как на спине выступают капельки пота. — А потом, поняв, что произошло, тут же выключить.

Фред вздохнул и опустил голову.

— Знаешь, что самое главное в любом расследовании? — спросил он. — Понять мотивацию. Зачем тот или иной человек совершил тот или иной поступок? Это — основа любой дедукции, приятель. У каждого действия есть мотив — волевая подоплёка, и поведение каждого человека, если только он не полный псих, можно объяснить с подобной точки зрения. Итак, зачем Осана решила куда-то убегать? Что её к этому побудило? Я спрашиваю себя, Масао, и не нахожу ответа.

— Ты плохо её знал, — я поёжился; меня бросало то в жар, то в холод. — Её чувства могли остаться загадкой для тебя.

Джонс закусил губу.

— Вот смотри, — он опёрся плечом о колонну. — Все её вещи остались дома — это раз. Она узнавала насчёт подготовительных курсов университета Сегава, который находится неподалёку отсюда, — это два. Она призналась в любви своему давнему другу детства всего лишь за день до исчезновения — это три. Этих фактов достаточно для того, чтобы сделать вывод о том, что Наджими и не думала убегать.

— Поясни, — я упрямо помотал головой. — Она могла специально оставить вещи дома, об университете узнавала для отвода глаз, а признание в любви — это и вовсе не аргумент.

— Не соглашусь, — Фред начал раскачиваться с носка на пятку. — Уехать далеко вообще без вещей — это довольно глупо, учитывая и то, что она оставила дома все свои гаджеты и сбережения. А деньги могли ей понадобиться, особенно далеко от дома. Что же касается университета, то к чему тратить время, ездить туда, разговаривать о курсах, если «для отвода глаз», как ты сказал, можно просто позвонить по телефону или посмотреть в сети? Нет, она явно хотела выяснить всё с заделом на будущее. Насчёт признания в любви — тут тоже непростая история. Такая девчонка, как Осана, может быть грубой и несдержанной, но чувства для неё — серьёзная вещь, как и для всех подобных людей. Она ни за что не стала бы признаваться, если бы не любила на самом деле.

Я опустил голову, почувствовав нервную дрожь, охватившую всё моё тело.

— Не тревожься, Масао, — тепло вымолвил Джонс, внезапно обнимая меня за плечи. — Понимаю, насколько ужасно осознавать подобное, но меньшее, что мы можем сделать для Наджими, — это расследовать, что именно с ней произошло.