Без лица

А ещё я многих потерял. Каждая смерть, каждый уход очередного родного человека от меня оставлял рубец на моём сердце. У некоторых людей такие рубцы превращаются в броню, у меня же они не переставали кровоточить.

Я сломаюсь, если на меня надавить.

Значит, нужно не допустить того, чтобы на меня вышли.

— Эй! — Фред положил мне ладонь на плечо, и я, вздрогнув, понял, что всё это время, задумавшись, бессмысленно пялился в пустоту. — Масао, тебе настолько жаль Осана? Вы же… Ну… Мягко говоря, не были друзьями.

Я внимательно посмотрел на него и медленно кивнул.

Было ли мне жаль Осана?

Как ни странно, но да, было.

Она сделала мне много зла, причинила боль, но заслуживала ли она такой кончины? Нет.

Я понимал, что повернуть время вспять невозможно, но не являлся стопроцентным хозяином своих чувств, как тот же Аято. Мне было нестерпимо грустно, что Осана погибла, и я ничего не мог с этим поделать.

— Завтра у неё должен быть день рождения, — прошептал я, глядя в сторону пустовавшей парты через проход от места Ямада. — Сложно поверить…

— Я уверен, что Наджими одумается и вернётся домой, куда бы она ни поехала, — вступил в разговор Таро, сложив пальцы домиком. — Она же понимает, как сильно её родители волнуются.

Коротко кивнув, я бросил: «Надеюсь на это» и направился ко своей парте: я просто больше не мог всего этого выносить.

Вибрация телефона отвлекла меня от тяжких мыслей, и я потянулся к гаджету, чтобы проверить, в чём дело.

Это оказалось сообщение от Сайко Кенчо. Коротенькое, как записка.

Оно гласило: «Я всё знаю».

Я несколько раз перечитал эту фразу и пожал плечами. Страшно мне абсолютно не было, потому что я успел хорошо узнать Кенчо за прошедший семестр и понимал, что вся его ненависть направлена только на одного человека на свете — на его сестру. На прочих этого чувства просто не хватает.

О чём именно он писал? Что он знает: что я Инфо-чан, что Аято убил Осана, а я помог его покрыть, что я периодически пощипываю чужие нелегальные банковские счета?

Ерунда. Юноша просто насмотрелся крутых шпионских боевиков прямиком с родины белокурого мистера Джонса, вот и решил поиграть со мной в Джеймса Бонда.

Что ж, хорошо, Кенчо; я даже благодарен тебе за эту возможность: так я смогу постараться забыть об Осана и обо всём, что с ней связано. Хочешь поиграть? С удовольствием.

Набрав ответ, я отослал сообщение с текстом: «Что именно?».

Недостаток жизненного опыта Кенчо сказался сразу: ответный мейл пришёл тотчас же:

«Всё про тебя. Мне Акане рассказала кое-что».

Прочитав это, я фыркнул. Какой же он ещё ребёнок… Обиженный, озлобленный, недолюбленный ребёнок.

«И что же она сообщила? Что потрогала мне гульфик?» — быстро напечатал я.

«Не сейчас, Приходи после уроков на крышу — туда же, где мы виделись в прошлый раз. Там и поговорим».

Усмехнувшись, я спрятал смартфон в сумку.

Кенчо всерьёз вознамерился посоперничать с сестрёнкой, но только напрасно: даже с моей поддержкой его никто не выберет. Мегами нужно совсем выбыть из соревнований за место президента, чтобы её младший братик победил. Да и это тоже сомнительно, особенно если будет участвовать кто-то постарше и постабильнее.

Учебный день прошёл без приключений, и после звонка с крайнего урока я направился на крышу — как и обещал.

Несмотря на то, что моя классная комната находилась на этаж выше, и мне было ближе идти, чем Кенчо, он всё же оказался на месте раньше меня. С ним рядом стояла Ториясу Акане; она смотрела на меня своими узкими колдовскими глазами и таинственно улыбалась.

— Хорошо, что ты пришёл, — начал Кенчо таким тоном, будто не он сам назначил мне здесь встречу.

— Получил твои сообщения, — я дотронулся до нагрудного кармана форменной рубашки — там у меня лежал телефон. — Что ты хотел?

Младший Сайко театрально вздохнул и поправил галстук.

— Я знаю про тебя нечто такое, что бы ты не хотел рассказывать никому, — он улыбнулся. — Думаю, мы с тобой договоримся так: я держу язык за зубами, а ты помогаешь мне стать президентом школьного совета.

Поджав губы, я покачал головой. Всё-таки этому мальчику явно не хватало жизненного опыта: никогда нельзя бросаться громкими словами и запугивать собеседника, не узнав последнего вдоль и поперёк.

Я ничуть не боялся Кенчо. Он не мог знать, что я Инфо-чан, так как, во-первых, я не оставлял следов, во-вторых, он не обладал необходимым аналитическим умом, в-третьих, он сам не так давно обращался ко мне как к Инфо-чан, придя на балкон и в сердцах попросив меня убить его сестру. Милый мальчик, нечего сказать.

Но всё же юный Кенчо принадлежал к тому типу, который лает, но не кусает. Он мог сколько угодно поносить Мегами на словах, но если дело бы дошло до причинения ей реального вреда, то он бы дал задний ход. Он пока ещё не дошёл до того состояния, когда хочется убрать человека со своей дороги во что бы то ни стало. Но он может дойти, если вскоре не произойдёт чего-нибудь хорошего для него; чего-нибудь, что поставит его на ступень выше сестры.

— Ну так что? — Кенчо, видя, что я не собираюсь отвечать, нетерпеливо подался вперёд. — Ты вряд ли хотел бы, чтобы слухи о тебе снова наводнили школу, верно?

— О чём именно ты говоришь? — спокойно спросил я, скрестив руки на груди. — Я не люблю вести бесед без конкретного предмета.

Кенчо рассмеялся; его хохот звучал искусственно и деланно, как у бесталанного актёра.

— О, ты непременно хочешь, чтобы я произнёс это вслух? — ухмыльнулся он. — Хорошо же, Масао, я скажу. Твоя бисексуальность, вот. Если слух об этом проникнет в твой коллектив, оправиться от такого удара ты уже точно не сможешь.

Несколько секунд я молчал, а потом, не сдержавшись, прыснул.

— Боже, Кенчо, тебе бы книги писать, а не тратить время на придумывание схем, — я промокнул глаза под очками. — Бисексуальность? О чём ты?

— Не притворяйся, — младший Сайко поднял палец с таким самодовольным видом, что я с трудом сдержал очередной приступ хохота. — Я видел, как ты смотришь на Аято.

— А что в этом такого особенного? — пожал плечами я. — Аято красивый, умный, успешный; кто угодно бы восхищался им. Ты обращал внимание, как его одноклассник, тот, который с длинной чёлкой и мрачным видом, смотрит на него? А Гейджу Цука, который прямо-таки пожирает глазами Айши, стоит ему попасть в поле зрения нашего именитого художника? И что с того, они все бисексуалы? Может, сделаем из нашей школы клуб для меньшинств, раз уж на то пошло?

И тут в разговор вступила Акане. Она грациозно приблизилась ко мне на расстояние куда меньшее, чем дозволенное правилами приличия, и положила мне руку на плечо.

— Мы вовсе не пытаемся тебя шантажировать, Масао, — сладко пропела она.

— Серьёзно? — я усмехнулся и отстранился. — Непохоже.

— Поверь, у нас общая цель, — она и не думала убирать руку и подалась вперёд, так что мне пришлось отступить на шаг и прислониться спиной вплотную к вентиляционной установке. — Ты же сам видишь, какая Мегами ненадёжная подруга: стоило твоей репутации потерпеть урон, как она тут же поспешила отвернуться от тебя.

— Вообще-то то же самое можно сказать и о тебе, Акане, — заметил я. — Ты тоже поспешила обратиться против меня и даже голосовала за моё исключение из совета, а теперь вдруг внезапно начала вести себя неподобающим образом и хватать меня за причинные места.

Ториясу очаровательно улыбнулась и отступила на шаг назад, нимало не смущённая моей отповедью.

— Согласна, я совершила огромную ошибку, когда присоединилась к Мегами, — она склонила голову, как мадонна на картинах работы художников-рафаэлитов. — Мне стоило последовать примеру Куроко, Аято, Кенчо и Аои, но я тогда была очень сильно поражена, что Сато Масао, которого я давно знала, оказался не тем, кем я считала.

— Не тем? — я поднял брови. — Насколько я помню, речь шла не обо мне, а о моём отце. Конкретно я ничего такого не сделал, чтобы разочаровать тебя.