Без лица

Иногда я просто не мог поверить, что человек из плоти и крови может быть таким идеальным. Я сам не отличался ни красотой, ни дружелюбием; единственное, что было во мне привлекательным, это голос: меня даже уговорили начитать текст инструкции для школьного радио. Ну, ещё, возможно, высокий рост, но тут Аято меня догнал, а Фред Джонс и вовсе оставил позади.

Аято привлекал собой: он умел волшебным образом разрешать любые проблемы и никогда не паниковал. Ему не представляло трудностей поддерживать неформальный разговор, и он не краснел, как помидор, стоило только ему оказаться в центре внимания.

Но этот идеальный во всех отношениях юноша выбрал именно меня в качестве друга, значит, во мне было что-то особенное?.. Я хотел в это верить.

Он рассказал мне, как испытывал проблемы в детстве из-за отсутствия тяги к общению («Меня буквально заставляли играть с другими детьми, и я не понимал, зачем, если я могу прекрасно развлечь себя сам»), как мать рассказала ему о трагедии, произошедшей в восемьдесят девятом («Я тогда в первый и последний раз увидел, как мама плачет»), о его становлении как личности («Я не особо эмоционален, как ты можешь видеть, и раньше считал, что это может перерасти в проблему, даже проверялся онлайн на психопатию, но это оказалась всего лишь природная сдержанность»).

Я слушал его внимательно, впитывая каждое слово; мне казалось восхитительным, что он вот так доверяет мне, делясь самым сокровенным. Постепенно я становился ему всё ближе и ближе, и вскоре, возможно, мы станем друг для друга назваными братьями.

Автобус доехал до места назначения непозволительно быстро, и мы, поболтав немного на остановке, разошлись в разные стороны по домам.

Прекрасное настроение у меня распространилось и на следующий день — воскресенье. Я проделал генеральную уборку, уделил время на подработку в лабораторию по ремонту техники и сходил за покупками, заполнив свой холодильник, кухонные шкафчики и кладовку для бытовой химии миллионом разных полезных и очень нужных продуктов и вещей.

А с понедельника у нас начинался школьный фестиваль.

Как и все участники школьного совета, я отвечал за порядок, снабжение и обеспечивание. Теперь нас стало больше, поэтому мы не были так перегружены работой, как в прошлом году, и я смог даже выделить время и помочь в компьютерном клубе: они устраивали небольшое кафе по тестированию игр собственного же производства, и у них возникли неожиданные проблемы.

— Я всё прописал верно, — недовольно заметил президент клуба Гемма Таку, стоя за креслом, на котором я сидел. — Не знаю, в чём дело.

Не став отвечать, я быстро исправил его ошибки и, с улыбкой приняв пущенное сквозь зубы «спасибо», вышел из помещения кружка, на пути чуть не столкнувшись с Осана, которая помогала здесь. Она смерила меня подозрительным взглядом, но ничего не сказала и проигнорировала мои извинения, чему я не опечалился: я уже успел узнать, насколько она невоспитанная. Что ж, ей явно было, в кого.

После фестиваля дни словно пустились в галоп: нас ждали экзамены, и учителя не собирались никого щадить, заваливая классы домашними заданиями, лабораторными работами и неожиданными контрольными. Каждый день я вкалывал так, как будто в последний раз, и мне воздалось по заслугам: в майском рейтинге учеников я поднялся до третьего места, уступив Аято и Куроко (последней — потому, что её фамилия стояла перед моей в порядке таблицы годзюон; по баллам мы с ней шли вровень).

Продвигался и бизнес с теорией семи смертных грехов, хотя я пока не мог уделять этому достаточно времени. Для школьного совета приобрели новый принтер-копир, и мне разрешили забрать старый себе, что я и сделал, только не унёс его домой, а поднял на один этаж выше, в мой прекрасный кабинет.

Я смог скопировать все личные данные учеников и перенести на свой сервер (который тоже нашёл приют в информационном клубе). Каждое досье я дополнил информацией, которую раскопал сам, и нередко там находились весьма интересные сведения, которые позволяли мне как подготавливать к вербовке потенциальных агентов, так и вычислять особо уязвимые точки для давления.

Агентов у меня пока было немного — всего трое, — но они выполняли свою работу на ура, виртуозно выспрашивая, подслушивая, разнюхивая. За это я платил им реальными деньгами на счёт их телефона, либо даже наличными, если меня об этом просили. Конечно, эти люди, движимые вполне объяснимым любопытством, пытались вычислить, кто же такая это таинственная Инфо-чан, но не могли: они просто были не в курсе, что у меня имелись глаза по всей школе.

Я приходил в кабинет информационного клуба каждый день, пусть и ненадолго. Открыв специальным ключом-картой мощный магнитный замок, я оказывался в полутёмном помещении с мерно гудящим мощным процессором, стеллажом для документов или товаров, принтер-копиром и, самое главное, компьютером с двумя широкими мониторами. И в тот момент, когда я садился в кресло перед экранами, Сато Масао куда-то исчезал, и на его место приходила Инфо-чан — куда более беспринципная, жёсткая, обладавшая жаждой наживы и отличавшаяся изощрённой изобретательностью: ей было под силу придумать что угодно, разработать любой план.

Разумеется, у меня не было раздвоения личности, просто Инфо-чан являлась той самой маской, благодаря которой я мог чувствовать себя могущественнее, увереннее, сильнее. Даже тон сообщений, которые я отсылал от её имени, сильно отличался от моих обычных сдержанных и корректных посланий.

Я понимал, что поступал некрасиво, эксплуатируя образ Инфо-чан и шпионя за однокашниками с помощью камер и подслушивающих устройств, но отступать было слишком поздно: я глубоко увяз во всём этом, и теперь подпитка образом Инфо-чан — намного более уверенной в себе — стала для меня психологической необходимостью.

В кабинете информационного клуба царил абсолютный порядок — для меня это было крайне важно. Никакой пыли и грязи — только стерильность и радость для глаза от аккуратно расставленных на полках стеллажа вещей.

В конце мая, когда настали жаркие дни, я обзавёлся небольшим напольным кондиционером и поставил его в своём секретном убежище. Теперь бывать там стало ещё приятнее, но, к сожалению, посещать его особо часто я не мог: приближалось время экзаменов.

Тридцатого мая Куша отметил день рождения: он пригласил на праздник меня, Мегами и Аято, и мы очень мило посидели в ресторанчике в торговом центра «Шисута-Молл». Вечер прошёл прекрасно, но нам с Айши пришлось уйти пораньше, ведь праздник выпал на четверг, нас ждало аж два учебных дня впереди, кроме того, июньские экзамены никто не отменял, так что мы, отговорившись этими предлогами, оставили Кушу и Мегами наедине. Накануне я посоветовал Кага заверить свою невесту в том, что их брак ожидался как чистой воды формальность, и никаких интимных отношений между ними не могло быть. Куша улыбнулся и кивнул, обронив: «Я приглашу тебя шафером на официальной церемонии».

Тридцать первого числа, в пятницу, Куша с утра подошёл ко мне и жутким шепотом объявил, что Мегами согласилась на помолвку. Глаза его при этом фанатично блестели за стёклами очков, и я в который уже раз подумал, насколько это удивительно: при непохожести характеров наша доля являлась практически одной и той же. Мы были одиночками, которые то пытались адаптироваться к окружающему миру, то, махнув на всё рукой, наслаждались одиночеством.

В этом году экзамены решили провести в самом начале месяца, и я был этим доволен: чем раньше это всё закончится, тем лучше. С третьего по восьмое число мы упорно писали тесты, зачёты и сочинения, а в понедельник, десятого июня, нас уже ждали результаты, вывешенные на стенде напротив учительской.

Аято оказался лучшим в своём классе, что меня совершенно не удивило. Наш коллектив отличился наличием аж четверых победителей: я, Мегами, Куроко и Куша сдали экзамены идеально. Я обрадовался этой небольшой победе: такие достижения поднимали мою самооценку и позволяли мне чувствовать себя значимым. Правда, счастливым я побыл ровно двадцать четыре часа: моё хорошее настроение ушло в небытие уже на следующий день, и тому имелась весьма объективная причина.