Без лица

— Но я не… — я закашлялся. — Не собираюсь входить в ваш клан. Я имею в виду… Ничего не изменится.

— Может быть, — Мегами махнула рукой. — Но ты наш старший брат, и потому мы обязаны уважать тебя. А теперь давай займёмся подготовкой к зимнему фестивалю. Когда его планируют: до отъезда Мацуока-сенсей или после?

И мы принялись разговаривать на исключительно деловые темы.

Кенчо вроде бы сразу успокоился: он сел на своё место за длинным столом и начал вполголоса обсуждать что-то с Акане, время от времени посматривая то на сестру, то на меня.

Но мне было всё равно: когда я погружался в работу, мир вокруг отсекался. Раньше это качество личности меня в себе раздражало, теперь же оно пришло мне на выручку.

Время, оставшееся до начала уроков, прошло сравнительно спокойно: мы вели исключительно деловые беседы, и все, кажется, забыли о том небольшом представлении, которое выдал младший Сайко. Даже он сам, казалось, успокоился и погрузился в работу. Правда, за пятнадцать минут до начала уроков они с Акане куда-то ушли, бросив, что им нужно подготовиться к устному ответу. Это звучало не совсем правдоподобно: Акане училась на год старше, и общих уроков у них быть не могло, но тут, вполне возможно, имело место более романтичное объяснение.

Чуть позже мы все разошлись по классным комнатам. Куша остался со мной, за что я был ему безумно благодарен; к счастью, Мегами не стала выгонять его, так что я смог почувствовать его поддержку непосредственно.

Да и вообще, я был от всей души благодарен Мегами за то, как она выступила в защиту меня.

Поэтому я был сравнительно спокоен, направляясь в свою классную комнату в сопровождении Куши.

Поздоровавшись с одноклассниками и встав у своей парты, я начал быстро готовиться к уроку. И тут вдруг устройство громкоговорящей связи ожило: сначала раздался сухой треск, а потом на всю аудиторию зазвучал успевший порядком мне надоесть голос Кенчо:

— Внимание, Старшая Школа Академи, с вами говорит участник школьного совета Сайко Кенчо. Мне бы хотелось сделать чрезвычайно важное объявление, поэтому попрошу всеобщего внимания… Спасибо.

Кенчо нарочито громко прочистил горло, не отвернувшись от микрофона. Я осмотрелся. Все мои соученики удивлённо переглядывались: громкую связь у нас обычно использовали крайне редко, и по таким случаям этим занималась сама завуч — Генка-сенсей. Пару раз я сам делал объявления, но тогда опять же завуч просила меня этим заняться из-за тембра голоса — единственного красивого, что во мне имелось.

Но Кенчо… Я не помнил, чтобы Мегами что-либо ему поручала, хотя, конечно, это могло пройти и мимо меня.

— Итак, дамы и господа, — голос младшего Сайко, снова раздавшийся из динамиков, неприятно резанул по ушам. — Спешу сообщить вам, что теперь с вами учится не двое, а трое наследников Сайко. Да, да, вы верно расслышали: нас теперь трое. Видите ли, у моего отца, оказывается, есть незаконный сын, и не далее, чем вчера, раскрылось, кто он. Позвольте представить вам совсем не Сайко, а Сато Масао, нашего старшего брата!

В классной комнате воцарилась тишина. Я почувствовал, как тысячи иголок чужих взглядов впились в меня, как стекловата. Щеки стали горячими, и мне захотелось сжаться, спрятаться или убежать.

Зачем Кенчо это сделал, к чему? Для того, чтобы убрать меня с пути к наследству, это мелковато, да и со стороны выглядело как простая ядовитая гадость — вполне в его духе.

Но теперь… Что мне делать?

Сейчас незаконность рождения — это не такое клеймо, каким было ещё лет пятьдесят назад, но всё же пятно для репутации, а моя и так не отличалась безупречностью из-за некоторых событий в прошлом. И пусть членство в школьном совете давало мне некоторый иммунитет, всё же моё положение отличалось от положения других членов нашего объединения.

А как теперь ко мне начнут относиться?

Я судорожно сглотнул вязкий комок, колом стоявший в горле, и несмело осмотрелся. Первым опомнился Куша: он подскочил ко мне и схватил за локоть, с силой сжав пальцы.

— Этот мелкий гадёныш перешёл черту, — проговорил он, не понижая голоса. — Это вообще законно: использовать школьную громкую связь для подобного?

— Нет, это недопустимо, — подала голос Мегами.

Я инстинктивно повернулся к ней. Она, гордо вздёрнув подбородок, уверенно прошагала к трибуне перед классной доской и ударила по ней ладонью.

— Попрошу внимания, — голос Мегами звенел от едва сдерживаемого гнева, а щёки пылали. — Мне не вполне понятно, почему мой младший брат поступил подобным образом, но я хотела бы выразить строгое и категорическое осуждение его действий, а также всех, кто станет следовать его примеру. Личная жизнь людей, их семейные тайны — это сугубо приватное дело. Поэтому я запрещаю обсуждать моего старшего брата в каком бы то ни было ключе. Масао был, остаётся и будет почётным и достойным членом нашего объединения, поэтому требую оказать ему максимальное уважение.

Мегами закончила свою пламенную речь секунда в секунду перед тем, как учитель вошёл в аудиторию. Гордо распрямив спину, она прошла к своей парте и встала у неё, сплетя пальцы впереди.

Куша потянул меня в сторону, и я, словно очнувшись от долгого и тяжёлого сна, поспешил к своему месту.

Всё в порядке: сестра на моей стороне.

Сестра…

У меня никогда не было братьев и сестёр, даже дальних — двоюродных, троюродных. У матери и Сато Кензабуро, к сожалению, не имелось родни: в первом случае все умерли, во втором — оборвались связи. В Сенагава мою приёмную семью составляли лишь родители, и мне почему-то в голову не приходило спросить их о том, есть ли у нас ещё кто-нибудь. На праздники к нам приходили лишь их коллеги и соседи, да и то крайне редко.

А теперь у меня есть Мегами.

Насчёт Кенчо я не питал иллюзий — теперь, из-за того, что секрет моего происхождения вскрылся, он ненавидел меня, воспринимая как конкурента за наследство. Но Мегами, которая знала и понимала меня намного лучше, несмотря на её обычную негибкость, с готовностью встала на мою сторону.

Может, и ей тоже не хватало семейной теплоты?..

Я тряхнул головой и решил сфокусироваться на занятиях: близилась пора экзаменов, так что мне стоило быть во всеоружии для того, чтобы остаться в числе лучших учеников школы.

Едва закончился урок, и учитель отпустил наш класс, Мегами вскочила со своего места, словно подброшенная пружиной. Она подошла ко мне и проговорила:

— Пойдём в совет.

Я кивнул в знак того, что понял, и Сайко, ничего больше не прибавив, направилась к Куроко, сидевшей через парту от меня.

Куша хихикнул и, наклонившись ко мне, прошептал:

— Кажется, кое-что грядёт, а?

Я склонил голову, через силу улыбнувшись, и торопливо зашагал к двери. Но на пути меня задержали: большая белая рука схватила меня за локоть.

Она была слишком большой и слишком белой для наших мест, но её обладатель умудрялся вести за собой японцев без малейших проблем.

— Милый Масао, ты совсем забыл обо мне, — Фред Джонс наклонился ко мне близко, внимательно заглядывая в глаза.

— Вовсе нет, — я мотнул головой. — Извини, у меня дела в совете.

— Несомненно, — Джонс улыбнулся. — Вам всем нужно присутствовать на показательной экзекуции мелкой гадины Кенчо. Я с удовольствием провожу тебя и даже останусь, чтобы посмотреть на то, как поганца вздёрнут.

Я пожал плечами, понимая, что просто так он не отвяжется, и мы пошли по коридору.

— Знаешь, я не сомневаюсь, что это правда, — вдруг снова заговорил Фред. — Мегами мне всё рассказала. Ты внук Ягиру Акихико и сын Сайко Юкио — это весьма интересно и романтично. Можешь на сто процентов рассчитывать на мою поддержку, Масао: я весь твой, как тебе, возможно, известно.

— Благодарю, — искренне отозвался я.

Мы вошли в кабинет и оказались одними из первых: нас успели обогнать лишь Мегами и Куроко. Они стояли у президентского стола и о чём-то вполголоса совещались, но стоило нам зайти в помещение, как они замолчали.