Страница 212 из 289
Американец улыбнулся и разжал объятия.
— Масао, ты можешь быть со мной полностью откровенным, — проговорил он, спрятав руки за спину и покачиваясь с пятки на носок. — Я тебя точно не сдам.
— Всё в порядке, — я расстегнул молнию куртки и попытался обойти Фреда, но он внезапно загородил мне путь рукой.
Я перевёл взгляд на его лицо. Голубые глаза смотрели на меня обеспокоенно, искренне, а из черт лица пропала вся суровость. Он не улыбался, вовсе нет: складка рта была серьёзной.
— Давай поговорим, — просто вымолвил Джонс.
Я вздохнул. Упрямая натура американца была мне известна достаточно хорошо для того, чтобы сделать вывод: он не отступится. Лучше выслушать, что он хотел сказать, ведь иначе он попросту не отстанет. Кроме того, он отнёсся ко мне по-доброму; следовало ценить это.
— Хорошо, — я склонил голову. — Давай, только мне нужно избавиться от верхней одежды, а ещё повторить устные уроки: вчера я не успел подготовить домашнее задание.
Джонс махнул рукой.
— История и право будут только после обеда, — проговорил он, улыбнувшись. — Так что с устными уроками можешь не торопиться.
Я кивнул, и мы вместе пошли вниз по лестнице.
В кабинете школьного совета царила рабочая атмосфера: Мегами, сидя на своём месте, разговаривала со стоявшими перед ней Куроко и Аои; Аято сортировал документы, подшивая их в различные папки для хранения. Кенчо сидел перед ноутбуком и хмуро барабанил по клавиатуре, листая страницы программы для электронного документооборота. Акане с сосредоточенным видом стояла у принтера и копировала бумаги.
Куши — частого гостя совета — не было видно.
Я, никем не замеченный, прошёл к шкафу для верхней одежды и аккуратно повесил куртку на вешалку. Фред терпеливо ждал меня в дверях, скрестив руки на груди, и я решил поторопиться: подхватил сумку, спрятал смартфон внутрь и направился к Джонсу.
Он, сделав мне знак следовать за ним, пошёл по коридору; его длинные ноги с лёгкостью отмахивали метр за метром. Я поспевал за ним: мои конечности не уступали в длине его. В конце коридора Джонс распахнул передо мной дверь кладовой и головой указал туда. Повинуясь этому жесту, я вошёл внутрь и замер у бокового стеллажа, повернувшись к Фреду.
Джонс прикрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной.
— Интересное место, правда? — бросил он, осматриваясь. — Не так часто приходится здесь бывать: мы все свои расходные материалы храним в помещении клуба.
Я посмотрел по сторонам. Он был прав: в этой кладовой складировались вещи всех кружков, которые располагались на втором этаже, и потому она представляла собой любопытное зрелище.
Боковой стеллаж был почти полностью посвящён художественному клубу. Это объединение являлось вторым по численности в нашей школе, и им требовалось много места для размещения людей, их мольбертов (или столов, или гончарных кругов — в зависимости от увлечения), поэтому хранить расходные материалы им приходилось в кладовой.
Между стеллажом и стеной стояли мольберты — их было удобнее хранить вертикально. В собранном виде они были высокими, больше двух метров, и на каждом висела бирка с названием нашей школы.
На полках высились прозрачные пластиковые коробки, в которых хранились краски, кисти, лаки, растворители, глина, пластилин, бумага белая и цветная… В общем, здесь каждый человек мог найти себе что-нибудь подходящее, в соответствии с увлечением.
На одной из коробок на третьей полке была наклеена этикетка со странной маркировкой «А-Т». Насколько я знал, Гейджу Цука по средам устраивал сеансы арт-терапии, на которые могли прийти все желающие, и все рисунки, которые были сделаны в этот день, складывались сюда, если, конечно, автор не желал забрать творение с собой. Я был на одном таком занятии: Гейджу ничего не говорил и не объяснял; он просто негромко сказал: «Рисуйте, что хотите», и мы провели почти час в полной тишине, нарушаемой лишь скрипом карандашей по холстам. Ровно через шестьдесят минут Гейджу встал с места и провозгласил: «Занятие окончено». Мы синхронно поднялись со стульев, сдали ему рисунки и вышли из помещения клуба. Не знаю, каким был терапевтический эффект, но в общем время я провёл неплохо.
У другой стены стоял стеллаж, на полках которого лежали музыкальные инструменты в чехлах. С ними соседствовала внушительная коробка с нотной бумагой. На полках повыше стояли короба с запасными дзюдоги, а в плетёной вазе прямо у входа были сложены бамбуковые мечи.
Напротив двери высился стеллаж, который отдали на откуп клубу садоводов: тут нашли прибежище те вещи, которые требовались им для ухода за растениями, «жившими» внутри здания школы: пакеты с землёй, горшки для пересаживания, лейки, бутыли для опрыскивания, рабочие перчатки и совки.
Здесь хранилось столько предметов, что места оставалось крайне мало — лишь узкий проход между боковыми стеллажами. И сейчас мы с Джонсом стояли лицом к лицу на этом самом пятачке.
— Итак, — Фред оперся рукой на одну из полок, не сводя с меня внимательного взгляда. — Думаю, пришла пора нам поговорить об этом.
Я опустил голову. Мне не было страшно, вовсе нет: он ни за что не причинит мне вреда. Подобный разговор может оставить неприятный осадок потом, но это случится ещё нескоро. Кроме того, американец будет стараться выбирать щадящие выражения, чтобы не ранить меня.
Конечно, я бы с радостью избежал этого разговора, но он назревал уже давно. Учитывая благородную и открытую натуру Джонса, он ни за что не смог бы стоять в стороне от этой проблемы.
Потому что — надо быть откровенным с самим собой — Инфо-чан — это проблема.
— С чего всё началось? — Джонс склонил голову набок. — Это была твоя идея: изобрести Инфо-чан? Произошедшее с теми ребятами, над которыми издевались, послужило катализатором?
— Подожди, — я выставил руки вперёд. — Слишком много вопросов сразу.
— Ладно, — Фред улыбнулся, и его льдистый взгляд сразу же потеплел. — Тогда предлагаю поступить так: ты расскажешь мне обо всём по порядку, а я буду слушать и постараюсь не прерывать. Времени до начала уроков у нас предостаточно, мы находимся на одном этаже с нашей аудиторией, так что при всём желании опоздать нам не удастся.
Я вздохнул и облокотился на полку стеллажа. Это было крайне неудобно, но я не мог ничего поделать: пришлось потерпеть.
Фред смотрел на меня своими широко открытыми небесными глазами и молча ждал: как и обещал, он не подгонял меня и, видимо, не собирался осуждать.
Что ж, почему бы не рискнуть?
Я глубоко вздохнул и начал говорить:
— Ты прав, катализатором послужил именно эпизод с теми, кто подвергался издевательствам. Я написал Осоро Шидесу анонимное сообщение, чтобы она спасла этих людей, и подобная затея сработала: тот кошмар прекратился.
А потом у меня родилась так называемая теория семи смертных грехов: она заключалась в том, что каждый из нас предавался тому или иному пороку. Я решил использовать это в своих интересах и стал Инфо-чан.
Я замолчал, задумчиво глядя на носки своих туфель. Они уже начинали пожимать, и мне стоило купить новые, чтобы не начались проблемы с ногами.
— И? — Фред поднял брови.
Я удивлённо глянул на него и растерянно пробормотал:
— И всё. Это конец истории.
— Вот как, — Джонс усмехнулся. — Масао, у тебя есть талант вычленять главное и докладывать информацию максимально кратко — этого не отнимешь. Но, мой дорогой, мне хотелось бы услышать историю поподробнее — если ты готов, конечно. Например, есть ли нужда в Инфо-чан сейчас? И нужна ли тебе помощь… Ну, профессиональная помощь?
— Что? — я нахмурился. — Ты имеешь в виду консультации с психоаналитиком?
— Ну, да, — Фред склонил голову набок. — Если проблема есть, её нужно решить раз и навсегда, понимаешь? Инфо-чан была временным пластырем для твоей раны, а сейчас, мой дорогой, её пора обработать, чтобы она навсегда затянулась и никогда больше тебя не беспокоила.
Я покачал головой. Фред — человек с совершенно другим менталитетом — не понимал, что у нас, в Японии, общение с психоаналитиком может быть воспринято в отрицательном ключе. Для жителей моей страны репутация — это всё, а визиты к подобному специалисту могли нанести ей существенный урон.