Без лица

С удовольствием ублажив желудок, я убрался и направился в душ. Всё было в порядке: стабильно, хорошо, надёжно; иначе сложиться и не могло. И даже небольшая стычка с Кенчо не казалась мне такой уж раздражающей.

И вот так, с миром в душе, я отправился спать.

***

Двадцать седьмого ноября был день рождения Ямазаки Саюри, и эта новость оказалась первой в сводке новостей по радио. Красавица актриса была на съёмках в Корее, но через неделю она должна была ненадолго вернуться и обязательно увидеться со своими поклонниками, которые терпеливо ждали её.

День рождения самой знаменитой артистки страны был знаменательным событием и сам по себе, а у нас в городке — особенно, ведь Ямазаки Саюри была родом отсюда, здесь она жила с семьёй в редкие свободные от съёмок дни, и именно благодаря ей наши городки процветали: она привлекала сюда туристов — своих поклонников.

В честь прекрасного события на всех досках объявлений были вывешены постеры, и по пути в школу я удостоился чести увидеть прелестное лицо Ямазаки Саюри несколько десятков раз. К счастью, фасад школы её изображениями не украсили, но на двери театрального клуба кто-то — скорее всего, Ямазаки Цурузо, — повесил лист бумаги с фотографией актрисы и её биографией, которую я бы назвал фильмографией: от жизнеописания там оставалось мало.

Усмехнувшись про себя, я направился в кабинет совета — именно там мне и надлежало встретиться с друзьями.

Как ни странно, Аято уже сидел там и работал за ноутбуком. Мы поздоровались друг с другом, и он задержал на мне взгляд своих глубоких чёрных глаз. Я чувствовал этот взор и тогда, когда вешал верхнюю одежду в шкаф, и тогда, когда направлялся к буфету, чтобы, как и всегда, заварить чай.

Аято поднялся со своего места и любезно помог мне. Мы болтали о разном: об учёбе, о приближающихся экзаменах, о том, что уже совсем скоро я перейду в выпускной класс, а он — во второй… Всё было идиллично настолько, что даже не верилось.

Куша подоспел через пятнадцать минут, когда мы с Аято уже сидели за столом, а рядом с нами стояли дымящиеся чашки. Он плюхнулся на стул рядом со мной, буркнув: «Доброе утро» и почему-то воинственно уставившись на Аято.

Я встал из-за стола, чтобы налить ещё одну чашку чая, и не забыл добавить побольше сахара и лимон.

— Уже скоро наступит зима, — Айши улыбнулся, помешивая ложечкой свой чай. — Моё любимое время года.

— Вот как, — бросил я, ставя перед Кушей его порцию чая и пододвигая к нему вазочку с конфетами. — Из-за рождества?

— Держу пари, что нет, — Кага взял в руки ложечку и хмуро уставился на Аято. — Наверняка Ямада любит зиму… Я угадал?

— Разумеется, — Аято улыбнулся и посмотрел прямо на меня. — Масао, мне бы хотелось, чтобы после уроков ты помог. Не затруднит подняться в свой кабинет?

— Да, конечно, — я рассеянно кивнул, садясь на своё место. — Вы с Инфо уже решили, какие слова подобрать в разговоре с Окой?

Аято кивнул, не сводя с меня внимательного взгляда.

— Пусть Руто Кента и служит теперь в столичном храме, — начал он, сплетя длинные пальцы и положив на них подбородок, — всё же он уязвим для атак Инфо-чан. Для служителей храмов репутация так же важна, как и для всех рядовых японцев; я бы сказал, даже важнее. Пусть в столице потоков информации слишком много и один маленький слух не даст особого эффекта, однако информация, направленная в верное русло, обязательно сыграет свою роль. Если глава храма, в котором работает брат Оки, узнает о нём что-то порочащее, тогда его положение будет под явной угрозой. Что скажешь?

— Звучит как план, — я пожал плечами, поднося чашку к губам. — Если что, можно потом восстановить брата Оки в храме, доказав ложность той информации.

Куша фыркнул что-то нечленораздельное и забарабанил пальцами по столу. Аято перевёл взгляд на него, чуть сдвинув брови у переносицы, и тут же начал разговор об учёбе — теме, которую мы все с удовольствием поддерживали.

Остальные члены совета вскоре прибыли. Тораёши Широми — как выяснилось, большая поклонница Ямазаки Саюри, — принесла пакет с пирожными — вчера она специально заходила за ними в «Амаи Харано». Мы воздали честь угощению — все, кроме Мегами, которая с улыбкой отказалась, а также Кенчо, пребывавшего в отвратном настроении.

Младший Сайко сел поодаль, время от времени попивая чай и ни на кого не глядя. Он не разговаривал даже со своей близкой подругой Акане; впрочем, Ториясу и сама не выказывала тяги к общению с ним: она весело болтала с Широми по поводу последнего фильма с Ямазаки Саюри — мелодрамы с детективной линией.

В общем, если не считать мелких нюансов, день начался весьма мирно, и необычно солнечная погода, нехарактерная для поздней осени, лишь подчёркивала это.

Соответственно утру день прошёл легко и практически беззаботно: мы получили результаты контрольных, и я искренне обрадовался своим высоким оценкам. Затем, на уроке английского, мне в пару достался Фред Джонс. Американец, белозубо улыбаясь, болтал на своём родном языке быстро и легко, и мне пришлось поднапрячься, но всё же мы выступили хорошо и заслужили отличного балла. Куроко в компаньоны попался Будо Масута, для которого английский был настоящей ахиллесовой пятой, и Каменага пришлось буквально тащить всё на себе.

А вот пара Куши и Руто Оки не произвела фурора. Кага владел английским свободно и говорил быстро, но не с самым лучшим произношением. Бедняжке Оке было сложно его понять, и в итоге их выступление было оценено на средний балл.

Сидя за партой и скучая, я смотрел на то, как Ямада Таро невнятно мямлил что-то в ответ на реплику Гемма Таку, и изумлялся про себя: никакой изюминки, боже мой! Конечно, я понимал, чем именно привлекателен такой типаж для носителей нашего менталитета, но в то же время представить его рядом с ярким красавцем Аято было абсолютно невозможно.

Но в таких делах не выбирают.

После уроков, закончив работу в совете, я оделся и, предусмотрительно захватив с собой сменную уличную обувь, направился на крышу. Пробежать дистанцию до щитовой оказалось даже легче, чем вчера, — сказывалась хорошая погода. Не давая себе ни секунды на раздумье, я открыл замок и решительно шагнул вперёд.

Инфо-чан.

Привет, мир.

Сняв с себя куртку, я скользнул за компьютер и начал быстро осматривать мониторы. Если милый психопат Аято уже успел навестить свою дражайшую бабушку (а он, как я знал, отличался решительностью и огромной работоспособностью), то свою дозу Ока получит прямо сегодня.

Я хотел уже опустить глаза к камере, обозревавшей клуб любителей мистики, как вдруг кое-что привлекло моё внимание.

Тораёши Широми, находившаяся в помещении в одиночестве, сидела на корточках под столом в кабинете совета. Мне не было видно, что именно она там делала, но всё же такое поведение не являлось для неё типичным.

Что ж, Ока, прости, тебе придётся чуть-чуть подождать.

Я вывел изображение Широми на главный экран, включил звук и прищурился. Вскоре она вылезла из-под стола, сжимая что-то в руке. Выражение торжества на её лице не прибавило мне оптимизма.

Она взяла со стола телефон и вставила то, что сжимала в руке, в его слот.

«Карта памяти», — пронеслось у меня в голове.

Она поводила пальцами по экрану своего смартфона, и тут же из него донесся голос Аято: «Уже скоро наступит зима… Моё любимое время года».

Я присвистнул, прекрасно узнавая начало того самого утреннего разговора. Что ж, Тораёши, очень ловко, а я вот опростоволосился. И с чего, интересно, я взял, что установить подслушивающее устройство в школе под силу только мне? Широми не только справилась с этим, но ещё и раздобыла неплохой компромат, и пусть лично мне он пока повредить не мог, указание на Аято и его связь с Инфо, а также то, что Масао знал об этом, могла серьёзно помешать.

Я закусил губу и посмотрел вправо, на другой монитор. Аято стоял посреди помещения клуба любителей мистики и равнодушно смотрел на лежавшую на полу Оку.

Вздохнув, я вытащил смартфон и набрал его номер.