Без лица

Сайко шумно выдохнула через сжатые зубы и провела пальцем под воротничком, как будто он её душил.

Я медленно встал и направился к выходу: кому-то было нужно убрать осколки чашки Мегами, пока никто не поранился, а также налить ей горячего чаю, чтобы она успокоилась. Ясно, что Ивасаки ассоциировалась для неё с чем-то нехорошим, так что стоило как можно быстрее привести Сайко в норму.

Вернувшись в кабинет совета со шваброй и совком, я застал наш коллектив в полном молчании. Аято, уходивший по делам какого-то из кружков и из-за этого пропустивший всю драму, смотрел поочерёдно на каждого своим фирменным внимательным взглядом. Куша стоял рядом с Мегами и похлопывал её по плечу. Широми сидела на своём стуле и, глядя в никуда, делала вид, будто её здесь не присутствовало. Акане едва подняла уголки губ: становилось непонятно, улыбалась она или нет.

Я смёл все осколки в совок, выбросил их и, отнеся швабру на место, снова вернулся в кабинет.

Рюгоку Аои, которая только что пришла, громко сетовала на хулиганов, которые даже в суровые ноябрьские дни не желали находиться внутри помещения и упорно мёрзли у пристройки с печью.

— Уже двое из них простудились, — ворчала она. — А что будет дальше? Эти придурки перезаражают все свои коллективы, а скоро уже экзамены.

Она, сама того не осознавая, разрядила обстановку, и я был ей за это безумно благодарен, поэтому поприветствовал более тепло и сердечно, чем обычно, за что получил усмешку и вопрос:

— Уж не влюбился ли ты в меня, Сато? Если да, то забудь: тут тебе ловить нечего. Мне нравятся парни младше меня, а ещё неплохо, чтобы он был красавчиком.

Я хихикнул, заваривая чай для Мегами и Куши в запасных кружках, стоявших в нашем буфете как раз для таких случаев. Аои, с её грубоватой прямотой, была как глоток свежего воздуха посреди всех этих интриг. И пусть её манеры оставляли желать лучшего, она мне нравилась.

Поставив кружку перед Мегами и не получив никакой реакции, я подал Куше его порцию. Мой лучший друг улыбнулся и тихо проговорил: «Спасибо, брат».

И тут дверь кабинета совета эффектно распахнулась. Внутрь влетел Кенчо в элегантном чёрном пальто и длинном белом шарфе. Он выглядел прекрасно и был осведомлён об этом, держа себя уверенно и даже несколько надменно.

— Почему тут так тихо? — младший Сайко расставил руки в стороны. — Почему я не слышу хора поздравлений с днём рождения?

Я усмехнулся и первым негромко поздравил его. Надо же, за это занятое утро у меня как-то вылетело из головы, какой сегодня день. Это нехорошо: я являлся одним из приглашённых в священный дворец самой могущественной семьи в нашей стране, и мне не стило забывать о таких важных вещах.

Акане выдала самую сладкую улыбку из своего арсенала и сердечно поздравила Кенчо, приобняв его. Тораёши Широми бросила: «С праздником», при этом вид у неё был крайне хитрый. Рюгоку Аои хмыкнула и скрестила руки на груди, упрямо уставившись в пол. Куша и Аято хором произнесли стандартное поздравление, а Мегами промолчала: она, судя по всему, всё ещё пребывала в прострации.

Кенчо прищурился и вальяжно прошёл к шкафу для верхней одежды, на ходу разматывая шарф.

— Честно говоря, я ожидал большего энтузиазма, — бросил он. — Но ничего страшного: сегодня вечером вы сможете поздравить меня более активно.

Он повесил своё пальто в шкаф, небрежно свернул шарф, кинул его на полку и прошёл на своё место рядом с Акане. Последняя нежно дотронулась до его руки и тихо проговорила:

— Ты знаешь, что к нам приходит новая ученица?

— Новая ученица? — Кенчо удивлённо воззрился на неё. — В такое время?

— Странно, не так ли? — Акане улыбнулась. — И знаешь, что? Это наша старая знакомая: мы с Мегами и Куроко учились с ней вместе.

— Вот как… — протянул Кенчо, наклонившись к столу и внимательно посмотрел на сестру. — Неожиданно.

— Действительно, — Ториясу чуть отклонилась на спинку кресла и положила одну ногу на другую. — Бедняжка Ивасаки… Я слышала, жизнь не баловала её после того, как ей пришлось уйти из средней школы. Но — какое отрадное совпадение — теперь мы снова будем учиться с ней вместе!

Куроко едва слышно прочистила горло и устроилась в кресле поудобнее. Она явно чувствовала себя некомфортно, желая заставить Акане замолчать, но воспитание не позволяло ей вмешаться. Аято работал за компьютером и выглядел полностью погруженным в это, но по опыту я знал: он внимательно слушает и запоминает то, что ему нужно. Рюгоку Аои на середине сентенции Ториясу вышла из кабинета: ей было пора предпринимать очередную попытку загнать хулиганов в помещение. Тораёши Широми тянула свой чай, изредка хитровато посматривая по сторонам. Куша стоял около Мегами и, положив ей руку на плечо, безучастно смотрел на Кенчо.

— Ивасаки хотела подружиться с Мегами, когда они были в средней школе, — Акане хмыкнула. — Но что-то пошло не так. Я не в курсе, что именно произошло, но этой Юми пришлось уйти.

— Надо же, — Кенчо недобро усмехнулся и нахально уставился на сестру. — Что ж, я не удивлён: Мегами всегда безжалостно расправлялась с людьми, которые чем-то её не устраивали.

— Пожалуй, достаточно, — тихо вымолвил я, легко ударив ладонью по столу. — Давайте не будем ссориться, хорошо? Кенчо, сегодня твой праздник, так будь великодушнее.

Младший Сайко широко улыбнулся мне и склонил голову.

— Не имею ничего против тебя, семпай, — вежливо произнёс он. — Сделаю так, как ты скажешь.

Я смущённо фыркнул и потупился. Куроко, прочистив горло ещё раз, начала разговор о садоводческом клубе: им нужны были материалы, чтобы закрыться на холодный сезон. Вскоре в беседу втянулись Тораёши Широми и Аято, а потом и я: мы начали планировать закупки, которые нужно было совершить до декабря.

А потом мы начали расходиться по своим классным комнатам. Аято проводил нас с Кушей до лестницы и тихо шепнул:

— Нужно поговорить. На второй перемене в западной кладовой третьего этажа.

Мы синхронно кивнули и направились по аудиториям.

Первым уроком был английский — предмет, в котором блистал Фред Джонс. Впрочем, это было неудивительно по вполне очевидной причине. На открытых уроках преподаватели старались вызывать его, потому что знали: он точно не подведёт. Высокий светловолосый и светлоглазый американец, общаясь на своём родном языке, словно олицетворял собой столь далёкую от нас систему существования янки, которые ели на завтрак хлопья, проповедовали толерантность и равенство и считали свой образ жизни самым лучшим на всей планете. Непоколебимая уверенность в себе помогала Джонсу держаться в японском обществе, хотя порой он, прожив в нашей стране столько лет, проявлял полнейшее непонимание нашего менталитета. Фред мог перенять манеру кланяться при встрече, говорить тише, чем обычно, писать каной и иероглифами, строго сортировать мусор, не есть на ходу и пользоваться палочками, но он оставался американцем до мозга костей: независимым и весьма далёким от идей коллективизма. Его смелые суждения иногда повергали в шок, и один раз он даже чуть не довёл преподавателя обществознания до сердечного приступа, не желая уступать в споре.

Но сейчас, на английском, он блистал, и Чоно-сенсей от души похвалила его.

А потом мы отправились на урок физкультуры.

Надо сказать, что этот предмет являлся моим нелюбимым по той простой причине, что я никогда не отличался успехами в спорте. Я неплохо бегал на короткие дистанции и хорошо играл в баскетбол, но на этом мои успехи заканчивались. Мне приходилось попотеть, чтобы заработать высокие оценки по этому предмету, и я сильно подозревал, что Киоши-сенсей, по непонятной причине относившаяся ко мне очень хорошо, порой завышала мне балл.

В мужской раздевалке царила оживлённая атмосфера: сегодня, как я понял из разговоров одноклассников, выходила очередная серия анимационного сериала, где главная героиня была волшебницей и решала все проблемы при помощи магической палочки. К сожалению, психологически я был уже слишком взрослым для этого: подобные аниме меня не интересовали. Поэтому мы с Кушей переглянулись, он скорчил гримасу, а я ответил ему понимающим кивком.