Без лица

Фред тяжело вдохнул.

— Тут всё несколько серьёзнее, чем «несколько резких слов», — проговорил он, наклоняясь вперёд и опираясь локтями на колени. — Юкина хорошо относилась только к Мегами, а вот младшего племянника не жаловала, и порой она обращалась с ним весьма несправедливо, кстати, как и к его родителям. Я бывал в гостях у Мегами и прекрасно запомнил, как на праздновании её пятнадцатилетия Юкина довольно резко разговаривала с Сайко Камие и бросала неоднозначные намёки на плебейское происхождение последней. К чести матери Мегами, она держалась превосходно и ни разу не уронила своего достоинства, но вот Кенчо весь побагровел от злости и выдал тётушке несколько неласковых сентенций. И именно тогда я понял, насколько сильно они не любили друг друга. В целом можно сказать, что счастье в их доме и не ночевало.

Эта фраза заставила меня поёжиться и обнять себя руками, втянув шею и спрятавшись в шарф.

Счастье в их доме и не ночевало.

А что насчёт моего дома?

Много лет назад отец и мать были счастливы, но я не застал этого благословенного времени. Я пришёл в их жизнь в тот период, когда все отвернулись от семьи Сато. Мы жили в запущенной квартире, где почти постоянно пахло подтухшими овощами, и отец пил, а мать всё глубже погружалась в чёрную пучину депрессии. А потом она погибла, сдавшись и отказавшись бороться дальше, а он бросил меня, выбрав жизнь содержанца при Сайко Юкине.

Я же провёл несколько отвратительных лет в приюте, и скрашивали это время лишь два момента: библиотечные книги и одна из воспитательниц, Яцуха-сенсей. А потом меня взяли в семью и увезли в город Сенагава, но там я не смог стать достаточно хорошей заменой умершему мальчику, и мои приёмные родители свели счёты с жизнью, будучи не в силах смириться с тем, что я Масао, а не Энджи.

Но жизнь в Сенагава была неплохой: мне практически ни в чём не отказывали, и именно там я открыл в себе талант к программированию.

А потом я вернулся сюда, впервые в жизни приняв столь судьбоносное решение самостоятельно. Я добился через суд эмансипации, чтобы получить статус совершеннолетнего досрочно, потом там же оформил постановление о признании отца умершим, вступил в права наследования, переделал квартиру, в которой провёл безрадостное детство, и поступил в Старшую Школу Академи.

Я хорошо учился, не нуждался в деньгах, у меня даже появились друзья. Значит, я был счастлив.

Улыбнувшись, я поднял голову и посмотрел на уличный фонарь, рассеянный свет которого отгонял прочь тьму октябрьского вечера.

Автобус поравнялся с остановкой, и мы с Фредом синхронно поднялись с сидений.

— Это путешествие может оказаться опасным, — вымолвил Джонс, оплатив проезд и убрав школьную карточку в карман. — Я имею в виду, объяснения с семьёй Сайко совершенно точно станут весьма эмоциональными, несмотря на сдержанность некоторых членов этого клана, если ты понимаешь, о чём я.

Я склонил голову. Конечно, трудно было забыть ледяную манеру держать себя, свойственную Сайко Юкио, да и его супруга не отличалась особой экспрессией. Но сложно предположить, как именно они среагируют, если их сыну предъявят обвинение, и ещё какое!

Но лучше пока об этом не думать, ведь до занавеса ещё далеко.

Мы доехали до деревни Итоки и сошли с автобуса на конечной остановке. Прочие пассажиры ручейком пошли в сторону огоньков окон жилых домов, а мы с Джонсом поспешили пешком вдоль дороги: наша цель лежала куда дальше.

Я хорошо знал этот путь: мне не раз случалось бывать в роскошной резиденции Сайко. Также мне было известно ещё кое-что: для того, чтобы проникнуть на территорию роскошной усадьбы, нужно было пройти охрану, честно отрабатывавшую зарплату, которую давал им глава семейства Сайко. Любого гостя проверяли самым тщательным образом, и в этот раз мы с Фредом не стали исключением. Джонс пообщался с Мегами по телефону, потом — по интеркому, а затем металлические ворота разъехались, чтобы пропустить нас внутрь. Там трое дюжих молодцов и одна худощавая женщина с хищным взглядом заставили нас пройти через рамку металлоискателя, просветили мою сумку и обыскали нас. Не найдя ничего подозрительного, нам милостиво разрешили идти дальше.

На этот раз у нас не было ни времени, ни желания любоваться красотами сада Сайко, так что мы деловым шагом двинулись прямо к замку, путь к которому освещался десятками изящных фонарей.

Мегами не утерпела: она вышла встречать нас на крыльцо своего поместья. В накинутом на плечи белоснежном пальто она как никогда походила на настоящую принцессу, вышедшую подышать свежим воздухом и отдохнуть от одного из многочисленных светских раутов, на которых ей надлежало бывать.

— Ну что? — начала она прямо с порога, глядя исключительно на Фреда и довольно нелюбезно игнорируя меня.

— Сначала пригласи нас внутрь, подруга, — Джонс усмехнулся. — Я чертовски продрог.

Сайко коротко кивнула и, бросив: «Следуйте за мной», решительно пошла к двери.

Фред без стеснения взял меня под локоть и повлёк за ней.

На этот раз нас не встречал корректный дворецкий. Мегами сама провела нас в просторную гостиную Сайко, оформленную в светлых тонах и отражавшую богатство этого клана.

Я при входе высвободил, наконец, свою руку из захвата Джонса и поклонился, приветствуя всех присутствовавших. Ответила мне только одна Сайко Камие: она улыбнулась и, указав рукой в сторону дивана кремового цвета, вежливо проговорила:

— Прошу, садитесь.

Я склонил голову и послушно прошёл туда, куда было сказано, вместе с Фредом.

Атмосфера в комнате царила довольно тяжёлая. Я не знал, о чём тут вёлся разговор до того, как мы пришли, но беседа явно была не из приятных.

Сайко Юкио, облачённый в тёмно-синий деловой костюм, сидел в одном из кресел и, глядя в пустоту, массировал пальцем висок. Вид у него был уставший: под глазами залегли круги, и даже свойственная ему моложавость не могла скрыть истинный возраст, проступавший в утомлённом взгляде и в опущенных уголках рта. Его супруга примостилась на одном из диванов и выглядела намного лучше в элегантном платье цвета красного вина. Благородство сквозило в её манерах, в умении держать себя и даже в посадке головы, и я бы никогда не подумал, что эта роскошная дама на самом деле вовсе не аристократического происхождения. Серьёзно, я был готов поклясться, что её предки защищали государственный строй Японии в период Эдо и стояли бок о бок с императором во второй половине девятнадцатого века. Но я помнил и разговор между ней и Айши Рёбой, и убеждённость Юкины в том, что Камие сфальсифицировала данные о своей голубой крови.

Кенчо сидел на некотором расстоянии от матери, смело глядя на Фреда. Он был одет с обычным щёгольством — в брюки, рубашку и жилет; даже галстук не забыл. Ботинки, начищенные до блеска, отражали свет люстры и сияли нестерпимо нагло, а нахальное выражение лица свидетельствовало о том, что он ничуть не сожалел о содеянном.

Сайко Сайшо восседал в своём кресле, которое поставили у камина: отсюда ему была видна вся комната. Патриарх семейства сурово взирал на всех; его глаза поблёскивали как лёд в свете ночных фонарей, и решительность, сквозившая в этом взгляде, заставляла враз забыть о том, что этому человеку уже очень много лет. Он был здесь главным, он являлся императором, и это было очевидно сейчас, когда его аура силы подавляла всех вокруг в той или иной степени. И пусть традиционное одеяние на нём смотрелось не так внушительно и шикарно, как современные дорогие вещи его потомков, именно он являлся средоточием семьи Сайко, её главой и её сутью.

Мегами скинула с плеч пальто и осталась в белом платье, которое придавало ей сходство со Снежной Королевой. Она обняла себя руками и присела на стул как можно ближе к нам — и как можно дальше от семьи.

В гостиной присутствовал ещё один человек, и его я сразу не заметил, так как он пристроился в нише между окнами.

Высокий и худой мужчина, одетый в старый костюм, совершенно не подходил ни этой блистательному и ухоженному семейству, ни этой помпезной комнате, но, тем не менее, он здесь был, и я даже не особо удивился, увидев его.