Без лица

— Мы расследуем дело о падении с лошади; наверное, вам уже сообщили. Нам нужен список временных сотрудников, привлечённых для этих скачек.

Пока он говорил, я проскользнул следом, чувствуя себя крайне неудобно, низко поклонился и осмотрелся.

Кабинет казался тесным из-за того, что был заставлен громоздкими архивными шкафами с открытыми полками. Папки с документацией лежали на своих местах, но их обилие психологически угнетало.

Прямо посреди помещения стоял массивный письменный стол, за которым сидел лысоватый коротышка, чьё морщинистое личико напоминало мордочку мартышки; судя по большой табличке на столешнице, его звали Конда. Он недобро смотрел на Джонса, полностью игнорируя меня, и, как только американец закончил свою фразу, Конда процедил:

— Да, мне звонили эти Сайко и предупреждали, что сюда придут вести расследование. Как будто у меня больше нет дел, кроме как помогать каким-то детям играть в Шерлоков Холмсов!

Он раздражённо пододвинул в нашу сторону несколько листков и демонстративно уставился в экран своего компьютера, показывая свою несметную занятость, а также желание, чтобы мы поскорее ушли. Фред, ничуть не смутившись, взял распечатки со стола и, поманив меня поближе, начал изучать их.

— Возьми, — американец подал мне один из листков. — Если какая-то фамилия привлечёт твоё внимание, дай мне знать.

Я коротко кивнул и взял распечатку. На ней двумя аккуратными столбиками мелким шрифтом значились фамилии и имена, и я удивился про себя: надо же, сколько человек нанималось сюда во время скачек!

Беззвучно шевеля губами, я начал читать, ведь в этом списке с вероятностью почти в сто процентов фигурировало имя преступника. Может быть, Джонс прав, и злодеяние совершил некто, кого мы знаем…

И тут я прочитал одну фамилию и с шумом втянул в себя воздух, вновь и вновь перечитывая до боли знакомые кандзи.

Нет, этого не может быть…

Я покачнулся; голова закружилась так сильно, как со мной ещё не бывало. Я бы упал, но сильные руки Фреда ловко подхватили меня.

— Масао, ты в порядке? — Джонс придержал меня за плечи, пока я тряс головой, пытаясь прийти в себя.

— Всё хорошо, — слабо произнёс я, даже не пытаясь отстраниться. — Просто тут… В том списке…

Фред внимательно посмотрел на меня, а потом, присев на корточки, подобрал с пола листок, который я уронил. Он пробежал глазами несколько фамилий и прищёлкнул языком.

— Долго ещё? — сварливо вмешался хозяин конторы Конда, никак не среагировавший на мой полуобморок.

— Один момент, сэр, — как и всегда в минуты волнения, сейчас в голосе Фреда отчётливо слышался акцент. — Вот этот человек… Вы помните его?

Он подошёл к столу Конда, положил список на поверхность и ткнул пальцем где-то посередине одного из столбцов с фамилиями.

— Сато Кензабуро, — прочитал Конда вслух. — Нет, не припомню. В это время их приходит слишком много, уследить за кем-то нереально.

— Хорошо, понял, — Джонс кивнул. — А как они распределяют между собой обязанности? Скажем, кому-то захотелось встать у самого дальнего препятствия; что ему для этого нужно сделать?

— Просто обозначить, что он этого хочет, — Конда пожал плечами, и закусил губу; кажется, энтузиазм американца начал заражать даже его. — Туда обычно никого не тянет: сыро, далеко, неудобно. Если кто-то вызовется, то его и назначат, ведь сама работа простая: стой у барьера и смотри, как лошади его перемахивают. Никаких особых навыков и квалификации не требуется, поэтому мы и берём всех желающих. А что делать: во время скачек у нас не хватает рабочих рук, а нанимать кого-то на постоянной основе не имеет смысла, ведь этим спортом в нашей стране мало кто увлекается, и ипподром по-настоящему активен только два раза в год по несколько дней. Иногда приезжают тренировать лошадей эти богачи вроде ваших Сайко, но и это случается нечасто.

Фред прищурился и, обхватив меня за локоть, уточнил:

— При найме они не предъявляют никаких документов?

— Предъявляют, — Конда перекривился, отчего глубокие морщины, прорезавшие его лицо, обозначились ещё явственнее. — Как же нам иначе заключить с ними договоры?

Пальцы Джонса обхватили мой локоть ещё сильнее; я почувствовал напряжение, исходившее от него.

— Мы можем взглянуть на договор, заключённый с Сато Кензабуро? — отчётливо спросил он.

Конда проворно соскочил с кресла и подошёл к одному из архивных шкафов. Встав на цыпочки и вытащив с полки пухлую папку, он громко грохнул её на стол и, порывшись в бумагах, через минуту уже подал нам искомое. Фред отпустил мой локоть и, взяв договор, пробежал его глазами. Виновато взглянув на меня, он протянул мне бумагу, и я взял её, только сейчас заметив, как сильно дрожали мои руки.

Я не знал паспортных данных отца, но дата рождения совпадала с его: он появился на свет шестнадцатого декабря пятьдесят четыре года назад.

Значит, это всё-таки он…

Я вернул договор американцу и рванул ворот куртки: внезапно мне стало трудно дышать. Фред что-то спрашивал у Конда, тот ему отвечал, но их голоса доносились до меня как сквозь вату: я не мог перестать думать о том, что в произошедшем несчастье может быть повинен мой отец.

Получается, Кенчо нанял его? Но как… Разве Сато не примелькался в их доме? Или Юкина прятала его от семьи? И зачем вообще Сато понадобилось расправляться со своей благодетельницей? Юкина всегда была на его стороне и смотрела на него, как на бога в человеческом обличье. Уже не говоря о том, что он финансово зависел от неё.

Тогда зачем?..

Я внезапно резко подался вперёд и, бесцеремонно вклинившись в разговор, спросил:

— Конда-сан, а вы не помните, как выглядел Сато Кензабуро?

— Естественно, нет, — коротышка недовольно скривился. — Все их лица для меня сливаются в одно, особенно в день скачек.

— Но он ведь предъявил паспорт, — я нервно провёл рукой по лбу. — Вы… Ведь вы сверяли его лицо с фотографией?

— Разумеется, — резко ответил Конда. — Я ко всему в своей работе отношусь крайне внимательно.

Я покачнулся, а потом, с трудом устояв на ногах, поклонился и пошёл прочь, ни слова не сказав.

Выйдя из здания администрации, я отошёл в тень деревьев и начал полной грудью вдыхать прохладный октябрьский воздух.

Сато совершенно точно нанялся для помощи на скачках. Он был здесь — его паспортные данные, свидетельство Конда, которому незачем лгать. И всё же я не мог поверить в том, что он способен покуситься на жизнь Юкины.

Достав из сумки телефон, я открыл видео из новостной заметки и ещё раз внимательно просмотрел его. Стоявшего у дальнего барьера было очень плохо видно; я не мог разобрать даже его роста. Иными словами, это мог быть Сато.

Я спрятал телефон в сумку и закрыл лицо руками. Как такое могло произойти? Почему он решился на подобное? И решился ли?

Отойдя чуть подальше, я тяжело опустился на скамейку и согнулся, как от боли.

Что происходило в моей жизни? Я не понимал. Создавалось впечатление, что я постепенно терял контроль надо всем; что чёрный мощный вихрь захватил меня и закружил, как невесомое пёрышко.

Внезапно я почувствовал, как кто-то обнял меня за плечи, и медленно распрямился, повернув голову. Рядом сидел Фред Джонс, ласково смотревший на меня.

— Я позвонил этой мелкой гадине Кенчо, — начал американец, прижимая меня к себе намного ближе, чем это дозволялось правилами приличия. — Надавил на него — понадобилось совсем немного, чтобы этот мелкий пронырливый хорёк раскололся. Он сказал, что исполнителя для этого покушения ему нашла Акане: у её двоюродного брата были какие-то друзья в мире подпольных боёв, и именно оттуда она и выбрала исполнителя. Твой отец тут ни при чём; видимо, его участие в скачках — это просто досадное совпадение. Очевидно, он хотел подзаработать, и совершенно не подозревал о том, что случится на ипподроме.

Я с шумом вдохнул и улыбнулся. С моей души свалился огромный груз, и я был благодарен американцу за то, что он поспешил поделиться этим со мной. Да что там, я бы обнял его, если бы он, в свою очередь, выпустил меня из захвата.