Без лица

Раньше я старался никогда не поступать неосмотрительно понапрасну, потому что понимал: обычно сбываются самые худшие прогнозы. В приюте так и было: любое моё действие вызывало резкую и неизбежную негативную реакцию, потому я и выучил суровый урок: лучше не высовываться и по возможности ничем не выделяться.

Но теперь передо мной был шанс, которого я долго ждал. Я мог воспользоваться талантами Куши так же, как он моими, и претворить свою мечту в реальность.

Ради этого стоило поставить на кон репутацию.

В конце концов, что мне терять? Я уже прошёл через худшее и был заклеймён «сыном этих Сато»; со дня на день тайна моего происхождения могла вскрыться, и тогда мне в любом случае придётся непросто.

Если же станет совсем невмоготу, то я попросту воспользуюсь своими талантами, которые, отбросив излишнюю скромность, внушительны, и уеду отсюда, создам себе новую личность, сделаю для себя электронное прошлое, и никто не догадается ни о чём.

Но это резервный план, до которого, надеюсь, не дойдёт. А сейчас стоит мыслить категориями настоящего и сообщить Куше о своём решении.

После большой перемены я направился в помещение научного клуба — оно располагалось на третьем этаже и представляло собой огромный и беспорядочный склад запчастей. Кроме Куши, в кружке состояло два старшеклассника: юноша и девушка. Они оба занимались тем, что собирали роботов и потом долго спорили о том, чей лучше. На Кушу они практически не обращали внимания; мне казалось, это потому, что они не имели понятия, как с ним общаться, и слегка побаивались — совершенно справедливо, — что он окажется умнее их.

Куша не возражал — благодаря этому отношению он обладал свободой делать то, что ему нравилось, и активно пользовался этим. Он выделил себе рабочий стол в углу помещения и часто возился там, склонившись над поверхностью в защитных очках и маске-респираторе.

Но теперь он был там не один: рядом с ним стояла девочка с волосами, забранными в два высоких хвостика. Она что-то вещала высоким и довольно неприятным для слуха голосом, показывая пальцем на свой смартфон в ярком розовом чехле.

Я поморщился и, круто развернувшись, чуть ли не бегом направился в класс. С этой особой я старался встречаться как можно реже, потому что она напоминала мне о самой огромной и ужасной трагедии в моей жизни.

Осана Наджими, дочь человека, который разрушил всё.

По злой иронии судьбы мы оказались в одном классе и сидели на расстоянии одной парты друг от друга: я — за первой в ряду у окна, она — за третьей.

Я старался избегать её всеми силами, но порой это было просто физически невозможно: мы учились вместе, к тому же, её тембр обладал одной странной особенностью: он проникал везде.

Бывают такие неприятные звуки, от которых никак не избавишься; так вот, голос Осана относился к подобным. Зажимать уши на людях было неприлично, поэтому приходилось либо терпеть, делая вид, что всё в порядке, либо отходить на приличное расстояние, чтобы больше не слышать этих отвратительных звуков.

Внешне Осана была довольно симпатичной, но всё же я её ненавидел.

Забавно, а ведь я всегда считал себя довольно сдержанным человеком, мало способным на сильные чувства…

Лично мне Осана не сделала ничего плохого, но один взгляд на её лицо — и перед моими глазами вставала та страшная картина, которая порой являлась мне в ночных кошмарах: неестественно растянувшаяся шея моей матери, синюшное лицо, язык, высунувшийся так, что он казался нечеловеческим…

Наджими сама ни в чём не виновата — об этом я старался напоминать себе каждый день. Моя ровесница, она даже ещё не родилась в то время, когда дело Айши и Такада разбило жизнь Сато Кензабуро на «до» и «после».

Время от времени я просматривал страницу Осана Джуничи в социальных сетях — он часто выкладывал фотографии, на которых неизменно улыбался и радовался своей прекрасно устроенной жизни.

Его дочь была ни при чём в этой драме. Но я тоже — ведь и я даже не появился на свет тогда, когда всё это началось. Однако я пострадал; не будет ли справедливым, если и она пострадает?..

Я изо всех сил гнал от себя эти мысли, прекрасно понимая, что ничего таким образом не добьюсь, и Осана Наджими оставалась для меня так же недостижима, как и её отец.

Однако теперь в конце моего жизненного тоннеля забрезжил лучик надежды: если мои наполеоновские планы все же можно будет претворить в реальность, информационная система школы окажется в моих руках, а это довольно мощное оружие, и, может быть, впоследствии я смогу…

Но пока рано об этом думать.

Сев за свою парту, я начал листать учебник, то и дело поглядывая на вход: ещё никогда я так не ждал Кушу, как сейчас, и, когда он наконец-то вошёл в аудиторию, я резко встал с места и помахал ему. Он улыбнулся и быстро подошёл ко мне.

— Я не умею читать язык тела так, как ты, Масао, — вымолвил Куша, потирая ладони одну о другую и хитровато глядя на меня через стёкла очков. — Но мне кажется, что моё предложение всё же тебя заинтересовало.

— Ты прав, — я несколько раз кивнул. — Скажи, сколько времени тебе понадобится, чтобы изготовить самую миниатюрную камеру?

Куша поднял глаза кверху.

— Здесь у меня нет необходимого оборудования… — протянул он. — Но дома я, пожалуй… К завтрашнему утру будет готово, друг.

— Отлично, — я улыбнулся. — Давай встретимся в семь утра перед школьными воротами — нам нужно прикинуть, как разместить камеры.

Он согласился, и мы разошлись под трель звонка.

После уроков я, отпросившись у Куроко, отправился домой: мне нужно было хорошенько отоспаться после бессонной ночи, кроме того, уборку никто не отменял.

Я любил убираться: мне нравилось чувство удовлетворения при взгляде на сверкающий пол, на чистые стёкла окон, на предметы, ровно и аккуратно расставленные по поверхностям. Да и сам процесс уборки успокаивал мои нервы и помогал мне справиться со стрессом, который неизбежно аккумулировался в конце дня. Запах чистящих средств ассоциировался у меня с чем-то надёжным, приятным, стабильным, потому я поистине наслаждался каждой стадией капитальной чистки.

Поэтому, сделав уроки, я с удовольствием погрузился в эти приятные дела, закончив только к позднему вечеру. Перед сном я проверил свой профиль на сайте фрилансеров — я зарегистрировался там для отвода глаз, а так же для того, чтобы обзавестись ещё одним источником дохода. Я предлагал услуги по разработке программного обеспечения и сайтов, но заказов у меня было немного: на этом сайте хватало взрослых специалистов с опытом работы, и мало кто рисковал обращаться к старшему школьнику, но те, кто всё же делал заказы у меня, оставались довольны: моя натура перфекциониста не позволяла мне расслабляться.

Новых запросов я не обнаружил, поэтому со спокойной совестью отправился на боковую, стараясь не думать о том, какое рискованное мероприятие ждало меня в среду.

***

Время — это весьма относительное понятие.

Я умел хорошо его распределять и не терпел тех, кто опаздывал, не позволяя подобного и себе, так что порой мне приходилось торопиться, экономить каждую минуту.

С утра я редко завтракал чем-либо полезным, потому что спешил. Хлопья или сэндвичи — обычно я довольствовался одним из двух.

Среда не стала исключением: я быстро съел малоаппетитную массу из хлопьев и молока и, помыв пиалу, бросился к выходу.

Погода установилась достаточно тёплая, так что сверху на форму я накинул только ветровку.

Дорога до школы занимала у меня двадцать минут — я добирался пешком. До Академи ходил автобус, и его остановка располагалась недалеко от моего дома, но всё же я предпочитал эти прогулки, потому что терпеть не мог физические нагрузки, за исключением разве что ходьбы пешком. А малоподвижный образ жизни — это не особо полезно.

Без десяти минут семь я уже стоял на месте, а через пару минут подоспел и Куша. Мы обменялись приветствиями и направились к школе, по пути весьма по-светски обсуждая погоду.