Без лица

— Это я заподозрил тебя в том, что ты можешь оказаться Инфо-чан, — Фред потёр лоб и сморщился, словно от боли. — Это я устроил фарс с тем, что ты мне нравишься, а потом неожиданно влюбился в тебя по-настоящему. Это я сообщил Сайко Юкине о своих умозаключениях. Я знал о том, что она что-то затевает, но никак не мог предположить…

Джонс осёкся и закрыл лицо руками. Я, чувствуя себя крайне неловко, почесал щёку и присел на корточки напротив него.

— Это не твоя вина, — промолвил я. — Ты же не мог предугадать, что именно запланировали те двое. Я не держу на тебя зла и не хотел бы, чтобы ты так расстраивался, Фред.

Американец вздохнул и отнял ладони от лица.

— Ты очень хороший, Масао, — произнёс он. — Порой я тобой просто восхищаюсь. Но, поверь, я и в самом деле совершил нечто ужасное по отношению к тебе: я поделился с Юкиной своими измышлениями по поводу твоего характера. И, как оказалось, я был прав в отношении твоей эмоциональной хрупкости.

Он посмотрел мне прямо в глаза, и я почувствовал тепло и участие, исходящие от него. Мне показалось, что он на моей стороне; более того — передо мной человек, который искренне любит меня. Разве не этого я жаждал? Так почему бы не побыть с ним абсолютно искренним?

— Видишь ли, Фред, — негромко начал я. — На самом деле…

И тут дверь резко распахнулась. На пороге стоял Аято, пристально глядя на нас обоих.

— Ты? — Фред удивлённо поднял брови. — Что ты здесь делаешь?

— Тот же самый вопрос вам, семпай, — Аято нахмурился и скрестил руки на груди. — Не могу поверить своим глазам: после всего того, что вы сделали Масао, вам хватило наглости продолжить этот фарс.

— Аято, — я встал и поднял руки. — Поверь мне, Фред искренен…

— Масао, он работает с Юкиной и Сато Кензабуро, — Айши прервал меня, не отводя пристального, безжизненного взгляда от американца. — Неужели ты не понимаешь, что они затеяли всё это с самого начала? Сначала Фред, маскируясь под твоего друга, выясняет всё о тебе: твой характер, привычки и слабости; потом он рассказывает своим сообщникам, на какие точки лучше давить, а затем на сцену вышел Сато Кензабуро, который сыграл свою роль не так безупречно, но ему бы удалось обманом переманить тебя на свою сторону, если бы мы не оказались рядом. Сейчас он ничуть не более искренен, чем они тогда: он снова пытается переманить тебя к ним.

— Это не так, — Фред помотал головой. — Я действительно люблю Масао.

— Тогда зачем помогать Юкине и Сато? — с нажимом спросил Аято.

Джонс тяжело вздохнул и, уперев руки в колени, встал с ящика.

— Я подумал, что так будет лучше для Масао, — он обращался к Аято, но смотрел на меня, и почему-то я из-за этого покраснел. — Мне казалось, что ему нужна семья, и отец — единственный оставшийся его родственник — мог бы это осуществить. Но когда Сато и Сайко начали обсуждать свои планы, причём в таких выражениях… Я всё понял, но сдавать назад было уже поздно.

Я обнял себя руками. Мне не особо нравилось быть главным героем драмы, который вынужден смотреть со стороны на все перипетии, которые касались его непосредственно. У меня оставался один вопрос, ответ на который я знал, но мне просто необходимо было его задать, чтобы хотя бы создать иллюзию управления своей собственной жизнью.

— Для чего ты всё это затеял? — вымолвил я, повернувшись к Джонсу.

Он поднял на меня глаза, полные затаенной боли, и тихо ответил:

— Осана Наджими. Я не мог не расследовать её гибель. Понимаешь, я посчитал, что жизнь человека — это самое важное, но ты каким-то образом стал для меня намного более значимым. Я осознаю, насколько сильно виноват перед тобой, но мне нужен, просто жизненно необходим ещё один шанс.

Я опустил голову. Рациональная часть моей натуры во всё горло вопила о том, что от Фреда стоило держаться подальше, но эмоциональная половина, как это всегда бывало, с легкостью заглушала глас разума.

Давно уже лишившись иллюзий по поводу собственной персоны, я понимал, что очень сильно рискую сейчас. Я был слаб, легко поддавался эмоциональному давлению, а моё отчаянное желание быть любимым сводило на нет и мой интеллект, и накопленный небольшой жизненный опыт. Самым разумным было бы оттолкнуть Джонса, но он предлагал мне любовь — то, что я ценил выше всего.

И потому я едва слышно прошелестел в ответ:

— Я согласен дать тебе шанс.

Со стороны Аято, всё ещё стоявшего в дверном проёме, раздалось раздражённое цыканье, но я не обратил на это внимания, глядя на Фреда, который мягко улыбнулся мне и протянул руку. Я принял его ладонь, и мы медленно пошли к выходу, сопровождаемые внимательным, изучающим взглядом Аято, который явно не был доволен сложившейся ситуацией.

Он высказал мне это за обедом: мы собрались в кафетерии, и он намеренно выбрал самый маленький столик на троих, чтобы к нам никто не мог подсесть. Куша, которому я уже успел рассказать об этом небольшом приключении, искренне уверил меня в своей поддержке, но посоветовал быть с Фредом осмотрительнее.

— Я стараюсь не становиться одним из тех японцев, которые ненавидят любого иностранца только за то, что он иностранец, — вымолвил он, интенсивно помешивая свой карри. — Но всё же не стремись сразу же откровенничать с ним.

— Я согласен, — Аято кивнул, зачерпнув ложкой чуть-чуть риса из пиалы. — Мы ни в коем случае не собираемся давить на тебя, Масао, но ты сам не можешь не понимать, что…

— Что в эмоциональном плане я слабак? — усмехнулся я, отпивая воды из стакана.

— Не совсем так, — мягко поправил меня Куша, снимая очки и протирая их краешком пиджака. — Джонс хорошо разбирается в человеческой натуре; он многому научился у дедушки, который, насколько я помню по твоим рассказам, бывший агент ФБР. Их там тренируют на совесть, и неудивительно, что его единственный внук тоже обладает этими знаниями.

— Даже хуже, — Аято отпил глоток апельсинового сока из высокого стакана и облизнул губы. — Я выяснил: его дедушка — это сам Гилберт Арчер, бывший глава отдела поведенческого анализа. Иными словами, гуру человеческой психологии. Этот тип умел читать других людей как открытые книги, и Фред явно многому у него научился. Безопаснее будет пока держаться от него подальше.

Я кивнул и, взяв палочками лапшу, с удовольствием отправил её в рот, втянув до самого конца. Всё-таки еда в нашем кафетерии была очень качественной, разнообразной и вкусной — не то, что в приюте: там нас каждый день кормили одним и тем же.

— Понял, — кивнул я, помешивая палочками лапшу в пиале. — В любом случае, я обещаю, что не расскажу ему ни одной из наших тайн.

— Очень хорошо, — Аято поднял уголки губ кверху. — Но это пока не всё, Масао: у меня есть к тебе ещё одна просьба.

Куша, с интенсивностью расправляясь со своим карри, оторвался от лакомства и начал оттирать салфеткой щёки, вымазанные в соусе. Он не смотрел на меня, и почему-то я почувствовал, что это плохой знак.

— Я планирую поговорить с Кенчо после уроков, — Аято аккуратно отложил ложку и поднял голову. — Мне кажется, он сможет помочь нам в деле Юкины. Что же касается тебя… Не мог бы ты разузнать поподробнее о филиале «Корпорации Сайко» на Кюсю? Мне также нужно выяснить, каким маршрутом воспользуется Мегами при поездке туда. Справишься?

— Без проблем, — ответил я, отправляя в рот последнюю порцию лапши.

Оставшаяся часть дня прошла довольно буднично. Фред Джонс слегка присмирел: он уже не вёл себя так навязчиво, как раньше; даже перестал предлагать себя в качестве партнёра на лабораторных, что стало к лучшему, ибо мы с Кушей прекрасно гармонировали друг с другом.

А после уроков, завершив все дела в школьном совете, я отправился в свой кабинет на крыше.

И стоило мне сесть в компьютерное кресло перед мониторами, на которые беспрестанно выводился видеоряд с камер наблюдения, как я почувствовал себя другим человеком.

Да что там, я и был другим! Чрезмерно чувствительный мямля и слабак Сато Масао куда-то пропадал, и на его место выходила могущественная Инфо-чан, уверенная в себе и всесильная. Она держала в своих руках судьбы почти полутора сотен человек, и это делало её королевой школы, не иначе. Инфо-чан могла исполнить почти любое желание или разрушить чью-то жизнь за пять минут, достать то, что было строжайше запрещено на территории школы, или выяснить всю подноготную абсолютно любого человека, от первоклассника до директора Кочо.