Страница 33 из 78
Для воров, если вдруг такие появятся, у меня лежали пятнадцать рублей, под газетой в выдвижном ящике письменного стола. Конечно, не исключен вариант, что они не удовлетворятся найденными сбережениями и продолжат поиски дальше. Но цветочных горшков у меня дома нет, поэтому земли на полу и выдранных цветов не ожидается. В бачке унитаза тоже ничего не хранится, как и в вентиляционной шахте в туалете и в ванной на проволоке ничего не висит. А если кто-нибудь особо продвинутый не поленится сдернуть подоконники и вытащить стекловату из проемов под ними, то кроме цементного основания на уровне пола, там ничего не увидит. Книг тоже немного, всего две полки, так, что на место я их поставлю за пару минут.
Следующим утром я проснулся, как обычно, без будильника. Настроение было слегка приподнятым, как бывало в прошлой жизни, когда я в очередной раз посылал на три буквы начальство и начинал поиски новой работы. В те времена, к сожалению, дамокловым мечом на мне висела обязанность содержать семью, поэтому приходилось разборчивостью не страдать и соглашаться на первое поступившее предложение.
Сейчас такой необходимости не было. Если и уволюсь, то выбирать новое место работу буду не торопясь. Но, для начала, надо как можно больней огорчить дорогого Павла Сергеевича за то, что он решил связаться со мной. И начну это делать с сегодняшнего дня. Думаю он надолго запомнит мою мстю.
Не успел я получить задание от старшего фармацевта, как меня позвали к телефону.
Звонил Филиппов, сообщивший, что через двадцать минут нас ожидает Куропаткина.
Когда я аккуратно убирал рабочее место, в ассистентскую зашел Коробов и сразу возмущенно закричал:
— Гребнев, ты куда собрался? Немедленно пройди ко мне в кабинет. Необходимо кое-что уточнить.
— Не могу, — я развел руками. — Меня ждет главный врач. Я и так уже опаздываю.
С удовольствием поглядев, как перекосило рожу Пал Сергеича от этого известия, я отправился к Куропаткиной.
Филиппов уже ожидал меня в приемной.
Мариновали нас недолго, прошло минут пятнадцать, и в селекторе на столе у секретарши раздался голос Куропаткиной, приглашающий нас на ковер.
— Ну рассказывайте, ребята, какие проблемы возникли у комсомола, — улыбнулась пожилая женщина, сидящая за столом, — Чем могу, помогу, Слушаю вас внимательно.
— Понимаете, Вера Игоревна, комсомольская организация больницы озабочена странным отношением нового заведующего аптекой Павла Сергеевича Коробова к Виктору Гребневу. — начал свой рассказ Филиппов.
Куропаткина, за долгие годы чиновничьей карьеры съевшая собаку на таких разборках, слушала его спокойно, без эмоций. Алексей говорил недолго и в своей речи налегал на то, что я неплохой художник, принимаю активное участие в комсомольских мероприятиях, и будет жаль терять такого нужного кадра. О моих неприятностях с заведующим он благоразумно не вспоминал, оставив это для меня.
Когда хирург закончил свою довольно короткую речь, Вера Игоревна обратилась к нему.
— Алексей Иванович, спасибо за ваши слова, за поддержку комсомольцев. Не буду вас задерживать, идите, работайте, я знаю, что дел у вас хватает. А с вашим товарищем я сейчас побеседую конкретней. Повернувшись ко мне, она спросила.
— Витя, я за прошедшее время узнала тебя только с хорошей стороны, что же произошло, что Павел Сергеевич предлагает тебе написать заявление на увольнение.
-
— Вера Игоревна, я не понимаю, что происходит. Ведь Соломон Израилевич был доволен моей работой, Анна Тимофеевна тоже всегда говорила, что я быстро учусь.
И Павел Сергеевич первое время ко мне не придирался. А потом началось.
— Что началось? Виктор, говори ясней. — чуточку раздраженно произнесла Куропаткина.
— Понимаете, Вера Игоревна, несколько дней назад Павел Сергеевич пригласил меня в кабинет. И начал ругать, что я оставляю грязную лабораторную посуду, халат у меня мятый. Потом начал расспрашивать, как я живу. Ну, я это самое, сказал, что живу один, отца нет.
Тут он подошел ко мне погладил по голове и сказал.
— Бедный, одинокий ребенок. Тяжело тебе живется.
На этом месте я замолк. Зато Вера Игоревна явно заволновалась, маска безразличия начала сползать её лица.
-Виктор, продолжай, продолжай, что он тебе говорил дальше?
Я закрыл лицо руками.
— Вера Игоревна, мне стыдно говорить.
— Витя, не стесняйся, говори, говори, что он сделал?
— Ну, он погладил меня по руке, потом схватил за попу.
— И как, как ты на это отреагировал?
— Я его ударил по плечу от испуга, и ушел из кабинета. После этого он и начал ко мне придираться.
Вера Игоревна вышла из-за стола и нервно начала ходить по кабинету.
— Виктор, я прошу тебя больше никому не рассказывать то, что ты сообщил мне. А сейчас иди, работай, и не переживай, никто тебя не уволит. С Павлом Сергеевичем я поговорю сама.
Небольшая интермедия
Оставшись одна, Куропаткина немедленно известила секретаршу по селектору, что на ближайший час она занята и, никого принимать не сможет.
Продолжая ходить по кабинету, она лихорадочно размышляла.
-Кто, кто опять под меня копает? Это же надо, неужели зав горздравом Федосеев? Это же он уговорил взять на работу этого гомосека. А ведь как гад маскировался! Якобы роман с подчиненной у него был. Как же! Мальчики, этой сволочи были нужны. Аптекоуправление от него ловко отделалось, все шито крыто и подсунули мне.
И что теперь делать? Как его уволить. Что за жизнь такая? За что мне это все? Каждый день разборки с супружескими изменами, так теперь еще и пидор появился. Никому верить нельзя!