Страница 35 из 103
На самолете его доставили в Куйбышев, в госпиталь, где он и находился. Про Анжелику никто ничего не знал. Влад догадался, что девушка погибла. Он бесился от душившей его бессильной ярости, но изменить ничего не мог. Винил себя, ненавидел себя за то, что не вышвырнул ее из самолета, что позволил ей лететь… И клялся найти, достать из-под земли механика, который оставил в кабине Ангела то проклятое масло… Если бы она не облилась тем маслом, если бы она не полетела, если бы механик не забыл ту канистру, если бы он, Влад, вовремя ушел в облачность… Если бы…
Влад метался на койке, в бреду зовя Ангела, запрещая ей лететь, кричал во сне, просыпаясь в холодном поту от собственного крика, каждую ночь снова и снова проживая тот вылет. Он боялся засыпать, боялся закрыть глаза… Но слабость и тяжелые ожоги вкупе с воспалением легких и сотрясением мозга не оставляли ему шанса. И он снова и снова проваливался в тяжелый сон, возвращаясь в тот вечер.
Врачи совершили настоящее чудо — спасли ему руки. Ноги пострадали меньше из-за защитивших их кирзовых сапог, а вот кисти обгорели сильно. Изначально руки хотели ампутировать по локоть, но молодой, год назад закончивший медицинский институт Вересов Александр Иванович упросил старших коллег позволить ему попробовать сохранить лейтенанту руки.
Александр, сам в детстве получивший серьезные ожоги после пожара и потерявший трехлетнюю сестру, умершую от ожогов, выбрал для себя именно это направление медицины в надежде, что ему удастся спасти кому-то жизнь. Он фанатично следил за любыми, самыми малейшими достижениями в этой области, скрупулезно собирая по крупинкам любую информацию о применяемых методах лечения. Узнав, что в институт доставили летчика с тяжелейшими ожогами, которому грозит ампутация, он был готов на все, лишь бы спасти пострадавшего и дать ему хотя бы мизерный шанс на выздоровление.
После долгих споров и убеждений, рассказов о различных методиках лечения и задокументированных результатов применения этих методик другими докторами со всего мира молодому врачу позволили попробовать вылечить раненого, предупредив, что при первых признаках начинающейся гангрены руки Казакову ампутируют.
Вересов буквально вьюном вился вокруг лейтенанта. Он то перевязывал ему раны, то оставлял их на воздухе, давая подсохнуть, держал Влада под кварцевыми лампами. Безжалостно гонял медсестер, заставляя их проводить необходимые процедуры минута в минуту. Лично обошел все аптеки в городе, переговорил со всеми провизорами, на собственные деньги скупал у них приготовленные ими препараты и испытывал их на Казакове.
Ожоги на ногах и теле постепенно подживали, но руки… Больше месяца доктор неустанно боролся с воспалением, нагноением и инфицированием ран, порой приходя в отчаяние. Снимая бинты и глядя на все больше черневшие раны, иногда он был готов сдаться, тем не менее упрямо продолжая лечение. Спустя три недели он решился на частичную пересадку кожи с непострадавших участков на руки. Несмотря на возражения коллег, Вересов провел эту операцию на наиболее пострадавшем участке правой кисти.
С неповрежденной части плеча левой руки доктор срезал небольшой участок кожи, не отрезая ее совсем, и намертво прибинтовал правую кисть к левой руке. («Перенос кожи стебельком». Кожу не снимали окончательно, а оставляли одним краем на старом месте. Это позволяло сохранить кровообращение трансплантата до момента его полного приживления на новом месте. Только когда кожа приживалась, ее отсекали от изначального места.
Опыт прошел успешно — пересаженная кожа на очищенном от поврежденных тканей участке приживалась. Вдохновленный успехом, Александр Иванович повторил опыт со второй рукой.
Медленно, постепенно Вересов побеждал. Спустя три месяца он приступил к поэтапной, аккуратной разработке кистей. Шаг за шагом он двигался вперед. И уже видел, что это победа. Он смог сохранить руки человеку!
Влад пробыл в госпитале полгода. Через боль, через льющиеся из глаз слезы он разрабатывал руки, не способные удержать даже ложку. Как же он будет управлять самолетом? Без неба он себя не мыслил. И Казаков без устали снова и снова выполнял упражнения, показанные доктором. От чрезмерных усилий не зажившие раны лопались. Получив капитальный нагоняй от Вересова, он стал умнее — перед тем, как начать упражнения, густо смазывал руки жиром, давал жиру размягчить кожу и раны, и только потом начинал упражнения.
Видимо, из-за жира начавшие наконец подживать раны снова воспалились. Сказать, что Вересов орал — это не сказать ничего. Таких семиэтажных витиеватых конструкций Влад не слышал даже на аэродроме. Зато четко уяснил, что руки ему ампутируют. Рук было жалко. Пришлось смириться и делать ровно то, что говорил доктор.
В конце марта Вересов вручил Владу выписку и справку о том, что тот к продолжению воинской службы не годен.
— Можете возвращаться домой. Оставшиеся раны небольшие, они уже не опасны. Новая и наращённая кожа еще очень нежная. Не забывайте ухаживать за ней и беречь ее. Ваша задача содержать руки в чистоте и тепле. Не допускайте хотя бы в первые года два новых повреждений. Постепенно на месте ран будут формироваться рубцы. Не прекращайте осторожно разрабатывать руки. Если послеожоговые рубцы сформируются в неподвижности, в дальнейшем вернуть подвижность кисти будет практически невозможно, — Александр Иванович волновался. Ему совершенно не хотелось выписывать пациента, но и держать его в госпитале он больше уже не мог. Молодому доктору очень хотелось проследить процесс восстановления до конца, но увы…
— Подождите, доктор… Домой? Вы отправляете меня в отпуск? — нахмурился Влад. — Я что, недостаточно наотдыхался, по-вашему? Да и куда мне ехать? К фрицам? Нет уж, пишите мне направление на фронт!
— Влад, поймите… Вы же летчик, верно? — потерянно забормотал Вересов.
— Я — летчик, — еще больше нахмурившись, твердо проговорил Влад. — И я буду летать!
— Боюсь, уже нет, — вздохнув, опустил глаза доктор. — Поймите, дорогой вы мой… Мы спасли вам руки, они у вас есть, но вы же и сами понимаете, что управлять такими руками самолетом… У вас попросту не получится. Вы научились держать ложку, не так, как раньше, но все же, но даже пуговицы вы застегнуть самостоятельно не можете. Со временем научитесь, но не более!
— К черту все ваши предсказания! — взвился Влад. — Я буду летать! Пишите мне справку, что я здоров!
— Я не могу написать такую справку, — покачал головой врач. — Вы не сможете летать.
— Я буду летать! — процедил сквозь зубы Казаков. — И я пойду на фронт!