Роковой

— Это… Посмотри на меня. Я медленно ломаюсь… ребенок на подходе, а ты… мысль о тебе причиняет боль или даже…

Он не договорил, он не должен был.

— Тогда уходи… почему ты все еще связан с этим? Просто оставь.

Я умоляла. Почему ему было так трудно уйти? Он что-то должен Аслану? Это были деньги? Я была уверена, что он сможет расплатиться с ним всеми деньгами, которые были у него в хранилище.

— Я не могу…

Его руки сжались на моем лице.

— Почему бы тебе не поговорить со мной? Я думала, что мы команда. Откуда мне знать, что здесь происходит?

Указав пальцем на его висок, я сказала:

— Если ты меня не впустишь, я наверное никогда не пойму.

Он как всегда ничего не сказал. Он просто долго смотрел на меня, словно сдерживая то, что так отчаянно хотел сказать. Вместо того, чтобы говорить своими губами, он заставил их коснуться моих. Держа глаза открытыми, я наблюдала, как его глаза были плотно закрыты. Это был его способ справиться? Трахнуть, это его путь к забывчивости? Я хотела разозлиться на него, отшлепать его и сказать, что нам нужно поговорить, что секс не решит его проблем, но он проголодался и провел своим языком по моему. Его легкие стоны заставили мой желудок сжаться от ощущений. Сдавшись, я закрыла глаза и позволила ему взять верх. В тот момент, когда я отдалась ему, он заставил меня лечь на кровать.

Агрессивно он сорвал с меня одежду, стоя у края кровати. Он смотрел на меня своим злым взглядом, бросая одежду на пол и у меня перехватило дыхание от его яростного взгляда. Я не испугалась. Нет, я знала, что он не причинит мне вреда. Вместо этого, я была чрезвычайно возбуждена его мгновенной потребностью выплеснуть свое разочарование диким, дергающим за волосы, кусающим губы, стонами, стонами, сумасшедшим, невероятным сексом.

Нет, я совсем не возражала. Я позволила ему сжать мои бедра крепкой хваткой, которую он держал при каждом толчке. Я позволила ему жадно прикусить мою губу, пока мы не почувствовали металлический привкус крови, когда моя плоть слегка порвалась. Я позволила ему сжать кулак в моих волосах, когда он выкрикнул мое имя, когда наши тела соединились.

Я была под контролем. Я хотела, чтобы он все контролировал.

Я проснулась от того, что Андрей навис надо мной. Он был в глубоком, бессмысленном сне, храпя у меня на груди. От тепла его голой кожи, у меня поднялась температура и мне сразу же стало не по себе. Я подошла, стараясь не разбудить его. Его дыхание сбилось, а затем вернулось в нормальное русло.

Он переложил ногу на верхнюю часть моего бедра. Мой мочевой пузырь был полностью наполнен, а давление его тяжелого веса создавало ощущение, что он вот-вот взорвется. Повертевшись еще несколько раз, мне удалось вырваться. Он хмыкнул, затем дважды причмокнул губами, прежде чем вернуться к своему громкому храпу.

Стоя у кровати, я любовалась его красотой, пока он мирно спал. Он лежал на животе, видна была только правая сторона его лица. Его волосы были в восхитительном беспорядке, губы были полуоткрыты, а плечи поднялись, ровно вровень с дыханием. Его правая рука была в нескольких дюймах от лица, правая нога была слегка согнута, а левая сторона его тела лежала совершенно прямо под простынями.

Его хорошо сложенная спина дразнила меня, когда он изгибался и совершенствовал каждую мышечную линию, когда он вдыхал и выдыхал. Мгновенно я снова возбудилась… даже его спина возбудила меня. Что, черт возьми, со мной не так? Я могла бы стоять и смотреть на него часами. Он был потрясающим произведением искусства и он был моим.

Удовлетворенно вздохнув, я отвела глаза. Я почувствовала легкую судорогу от полного мочевого пузыря. На цыпочках я прошла в ванную и осторожно закрыла за собой дверь. Я остановилась и хихикнула своему голому отражению в зеркале. Мои волосы были спутаны, а губы распухли и были в синяках. Прижав кончики пальцев к воспаленным губам, я рассмеялась про себя, вспомнив, что мы только что сделали несколько часов назад.

Мысль была грубо прервана, когда я снова почувствовала тянущую боль в мочевом пузыре. Я поспешила в туалет. Закончив, я вытерлась. Мое тело задрожало при виде ярко-красной крови на туалетной бумаге. Боже мой! Что со мной не так? Это вообще нормально? Я снова вытерлась: снова кровь и спазмы. Мне нужно позвонить моему доктору.

Тридцать седьмая глава

С трясущимися ногами, мне удалось надеть красную шелковую ночнушку и отправиться в кабинет Андрея. Я вспомнила, как оставила свой мобильный телефон на его столе, после разговора с ним о деньгах для Аслана. Я не хотела будить Андрея, на случай, если я слишком остро отреагирую. Это может быть нормально. Кажется, я где-то что-то читала… Думаю. О Боже, пожалуйста, что бы с моим ребенком все было в порядке. Я не могу потерять своего малыша. Инстинктивно я обхватила руками живот, как-то надеясь, что если я прикрою своего ребенка, с ним все будет в порядке.

Сев на шикарное кожаное кресло, я нашла свой мобильный телефон. Прокрутив вниз, я нашла номер телефона доктора. Было поздно, чуть раньше полуночи. Я знала, что он сказал, что если я оставлю сообщение о том, что это срочно, он немедленно свяжется со мной. Набрав его номер с служебного телефона на столе, я дождалась гудка в конце его приветствия.

— Здравствуйте, это Полина Саман. Я чувствую, что это может быть чрезвычайной ситуацией. Я истекаю кровью, не сильно, но немного больше, чем просто кровянистые выделения. Пожалуйста, позвоните, чтобы посоветовать мне, что мне делать. Спасибо.

Повесив трубку, я сидела и постукивала ногой по нижнему краю деревянного стола.

Должна ли я разбудить Андрея и попросить его отвезти меня в отделение неотложной помощи, или мне следует терпеливо ждать звонка доктора? Я чуть не расплакалась, когда вспомнила о папке! Я вытащила ее из ящика и уставилась на имя, прежде чем открыть его. Это была папка обычного размера. Документов было довольно много. Зачем ему держать папку про меня? Может быть, там и была рабочая информация, но опять же, она не хранилась в его домашнем офисе.

Когда я открыла файл, первым документом была фотография размером восемь на десять. Это был далекий образ двух мужчин. Похоже, они разговаривали в парке. В следующем документе были те же двое мужчин в парке, но более близкое изображение. Я не могла разглядеть другого мужчину, но я сразу опознала Андрея. Он стоял, слегка сгорбившись, одной рукой указывая в другом направлении, а другой указывая на мужчину. Андрей часто жестикулирует руками, когда участвует в разговоре. По его позе я могла сказать, что он не сердится, он что-то рассказывал.

Когда я перешла к следующей картине, мое сердце упало. Изображение этих двоих было ближе, и я мгновенно разглядела второго мужчину. Это был мой отец, в своей любимой серой куртке, которую он носил очень много лет, ведь это был последний подарок моей матери. Я медленно встала со стула, схватила документы и прижал их к груди. Обойдя стол в недоумении, я мгновенно почувствовала слабость и упала на колени. Документы, которые я держала, упали передо мной.

Образы моего отца и Андрея, смеющихся, разговаривающих, похлопывающих друг друга по плечу, развернулись передо мной. Там были документы встреч на складе, стенограммы разговоров между ними двумя. Ошеломленная всем этим, я заливалась слезами, позволяя каплям падать на бумаги, лежащие передо мной. Андрей не только знал моего отца, но они и дружили между собой.

— Вот ты где… Я везде искал…

Андрей вошел в дверь своего кабинета. Я вскинула голову, когда услышала его голос. Он с любопытством смотрел на меня. Его губы дернулись в легкой кривой ухмылке.

— Что ты делаешь на полу, Полина?

Моя грудь быстро двигалась, когда мое сердцебиение начало набирать скорость. Я наклонила голову, наблюдая за ним. Покачав головой, я снова посмотрела на него. Он сделал несколько шагов ко мне, я вздрогнула, а он замер на мою реакции.

Его взволнованное лицо изучало мое, пытаясь понять, что могло причинить мне столько боли. Его глаза перебегали с меня на документы. Он склонил голову на бумаги, разложенные на полу, и медленно подошел к ним. Наклонившись, он навис над ними и поднял один на уровень глаз. Его глаза расширились, а губы раскрылись.