Другая Лили

За последнюю неделю несколько раз срывалась на мать, когда она очень настойчиво заставляла меня есть бобы, которые я терпеть не могу. Петунья переживала и пыталась у меня узнать, что происходит, но я упорно молчала.

Магию получалось сдерживать с трудом, спросите зачем пытаться ее сдержать? Скажу так, я не относилась серьезно к жизни в этой вселенной и до происшествия, которое сама же и устроила, не воспринимала людей вокруг себя за реальных. Для меня они оставались просто персонажами книг, к которым из чувств было равнодушие и любопытство, не более, и хотелось немного поэкспериментировать, раз уж я оказалась в мире магии. Да и детское тело и гормоны, определенно повлияли на критичность мышления, чувство самосохранения, опасности и угрозы другим людям.

Проснулась поздно ночью с ощущением, что ещё немного и меня «прорвёт», что последует за неконтролируемым магическим выбросом лучше не думать. Из последних сил встала с кровати, и цепляясь за стены, как за опору, пошла в комнату к Петунье. В доме было тихо, все спали, лишь ветер на улице завывал и нарушал тишину. Спустя долгие пять минут с постоянными остановками, я всё-таки дошла до комнаты сёстры и вошла, Петунья спала. Чувствуя, что излишки магии, которые уже не может выдержать мое тело, начинают вытекать, я сконцентрировалась на своих мыслях и твердила, как мантру, «я хочу, чтобы Петунья Эванс стала волшебницей и могла колдовать». Сколько раз я повторила это в своих мыслях, не помню, единственное, что осталось в воспоминаниях о той ночи, как в один момент из меня хлынул весь поток моей магии, которая сдерживалась больше месяца и душераздирающий крик Петуньи.

***

Ворвавшиеся в комнату на крики своей старшей дочери, родители увидели следующую картину перед глазами: младшая дочь валяется на полу сломанной куклой белее мела и без сознания, а старшая лежит на кровати, сбросив с себя одеяло, вокруг ее тела золотистый кокон, и она истошно кричит судя по всему от боли, глаза закрыты, и можно предположить, что она ещё спит.

Генри обращается к своей жене с ужасом в глазах:

- Я не знаю, что делать, думаю, это крайний случай и надо срочно переправлять их в Мунго. Мы можем потерять обеих наших девочек. Беги за порт ключом, я пока попытаюсь накинуть на Петунью одеяло и поднять, чтобы не повлиять на кокон вокруг неё, хотя, черт знает, как перемещение на него подействует, но это лучше, чем ничего не делать, - мужчина сбиваясь, быстро объясняет план действий, пытаясь казаться увереннее и спокойнее, чем он на самом деле есть. Если посмотреть на его руки, сразу станет заметно, как его трясёт от страха.

Накинув на дочь одеяло, он бережно поднимает ее тело, девочка слишком горячая, мужчина чувствует это даже сквозь одеяло, невозможно понять, что дрожит больше его руки или тело дочери.

Вбегает Роза, держа в руках небольшую статуэтку в форме орла, поднимает, все также не приходящую в себя и очень холодную Лили, подходит к мужу, они берут друг друга за руки с девочками на руках и одновременно произносят:

- Портус.

Их переносит сразу в приемный покой, где все случаи распределяют по важности и тяжести травм. На посту молоденькая колдомедсестра, только увидев двоих взрослых с паникой в глазах и двух детей на руках, срочно вызывает по одному из артефактов у себя на столе главного врача, отправив тому информацию, куда ему стоит срочно явиться, после этого выбегает со стойки справочной информации и просит нести детей в отдельную палату.

Генри и Роза только успевают положить своих детей на кушетки, как в палату вбегает запыхавшийся врач, первым делом, он спрашивает родителей, что произошло. Переглянувшись с женой, Генри начинает говорить первым:

- Мы не знаем, что случилось, ночью мы услышали крики старшей дочери, когда мы пришли в ее комнату, вокруг неё уже был этот кокон, а младшая лежала на полу перед ее кроватью. Сэр, мы с женой сквибы, Петунья, это старшая дочь, тоже, а Лили, у Лили отец маг, мой брат, она волшебница, - под конец его уверенный тон сменяется нерешительностью, это не то, чем приятно делиться, но волнение за своих дочерей сильнее чужого осуждения.

- А мать?

- Мать у них одна, это я, - твёрдо говорит Роза, давая понять, что ей нечего стыдиться, и что сейчас ее больше волнует судьба дочек, чем чужие пересуды.

- Понял, не переживайте, все, что вы скажете, попадает под врачебную тайну, сейчас проведу диагностику и посмотрим, что с ними.

Колдомедик смотрит поочередно на девочек и начинает махать волшебной палочкой, произнося различные диагностические заклинания. По мере произнесения заклинаний его брови хмурятся, и лицо приобретает угрюмое выражение. После наложения каких-то чар, Петунья перестаёт кричать и расслабляется.

- Я сталкиваюсь с таким впервые за всю свою практику, а практика, если говорить откровенно, у меня обширная, - врач задумчиво смотрит то на Петунью, то на Лили, периодически почесывая свой подбородок, - если говорить о вашей младшей дочери, то с ней все в порядке, пару укрепляющих зелий, конечно не помешают, но не критично и без них, главное дать ей поспать и прийти в себя, это просто очень сильный детский магический выброс, такое редко, но бывает, когда детей заставляют сдерживать магию или ругают, бьют за неё, - хмурый взгляд проходится по родителям девочек, - но вы, я думаю, прекрасно осведомлены к чему может привести подобное, и смею надеяться, не стали бы допускать подобного, а это значит девочка сама намеренно себя сдерживала. И вот что меня поразило больше всего, - взгляд вновь останавливается на Петунье, доктор молчит минуту, пытаясь собраться с мыслями, - я не знаю, о чем думала ваша младшая дочь во время своего выброса, но сейчас в теле Петуньи идут изменения на физическом и магическом уровне, ее тело перестраивается, чтобы она смогла колдовать, если тело перестроится без каких-то серьезных последствий, то это будет первый случай, когда сквиб превратился в волшебника. Но пока рано об этом говорить, хоть перестройка организма началась, телу нужны силы и магия, чтобы все успешно завершилось. Пока ее питает магия Лили, которая высвободилась при выбросе, но хватит ли ее до конца изменений, вопрос. Поэтому ее необходимо оставить здесь под наблюдением и обеспечивать необходимыми зельями. Я лично буду ее наблюдать, гарантирую, что сделаю все, что в моих силах, чтобы ваша дочь очнулась здоровой. Для меня самого это в некой мере вызов, не побоюсь этого сказать, думаю, я первый Колдомедик столкнувшийся с подобным феноменом.

Врач, усмехнувшись, оглядел ещё раз палату, остановив свой взгляд на медсестре, и голосом не терпящим возражений приказал:

- Никому ни слова из того, что ты здесь услышала, узнаю, не успеешь произнести слово «мунго», вылетишь отсюда. Ты поняла меня?

Медсестра болванчиком лишь кивала головой, не произнося ни звука, она была шокирована, что застала такое открытие и тем более ей не хотелось терять работу, лучше она будет держать язык за зубами.

- Вот и славно, - врач похлопал себя по карманам, больше по привычке, и обратился к Генри с Розой, - девочек оставим в этой палате. Сейчас схожу за зельями, примут их и пусть спят. Им нужны силы на восстановление. Вы можете остаться в приемной, либо отправиться домой, а завтра с утра прийти, младшая уже должна будет проснуться. Старшую уже погрузил в магический сон, она спит, процессы будут происходить быстрее и менее болезненно для неё. Как станет ясно, когда стоит ожидать завершения изменений, я вам сразу сообщу. Я все же рекомендую отправиться домой и возвращаться с новыми силами, мы присмотрим за ними. А сейчас извините, я вас ненадолго покину.

Генри с Розой подошли к своим малышкам, погладили их по головам на прощание, отмечая про себя, что они уже не так плохо выглядят: к Лили начал возвращаться ее цвет кожи, да и температура тела стала нормальной, а Пет выглядит будто крепко спит, никакой гримасы боли нет и в помине. Поцеловав в лоб по очереди своих дочерей, старшие Эвансы покинули Мунго до утра.

========== Часть 2 ==========