Неучтённый фактор

В карих глазах мелькнуло неподдельное недоумение.

— Ну, допустим, Барти, — осторожно сказал он, явно просчитывая варианты.

— Приятно познакомиться!

— Что ты делала в моей комнате?

— Тебя ждала.

— Что? — светлые брови поползли вверх. — Зачем?

— Влюбилась, — Гретта мило покраснела.

— Что?!

— Ну да, — она похлопала ресницами. — Ты был таким харизматичным в роли Грюма, а я — девушка впечатлительная, сказки люблю, особенно «Красавицу и Чудовище»… И тут бац — такой сюрприз! Чудовище превратилось в принца — и даже без поцелуя!

Барти моргнул.

— Ты издеваешься?

— Вовсе нет, ты очень симпатичный, а я всегда неровно дышала к блондинам…

— Может, ты меня тогда развяжешь? — ухмыльнулся Барти.

Гретта чуть наклонила голову набок, лукаво глядя на него из-под ресниц.

— Может, и развяжу… Если расскажешь, зачем Волдеморт прислал тебя сюда?

Он вздрогнул, а затем недобро прищурился.

— Я похож на идиота?

— Ты похож на обезоруженного и связанного Пожирателя Смерти, по которому горькими слезами плачут дементоры в Азкабане, — спокойно сказала Гретта. - Они, я слышала, тоже господа любвеобильные, и целоваться обожают — спасу нет.

Барти ощутимо передернуло.

— Откуда ты…

— На тебе Метка и статья за похищение настоящего Аластора Грюма — как минимум. Но что-то мне подсказывает, что это далеко не единственный твой подвиг… В общем-то, мне все равно. Меня гораздо больше интересуют планы твоего Лорда, так он, кажется, себя называет?

— А тебе-то что до него? — он вызывающе приподнял подбородок. — Сама сказала, ты здесь не живешь и вообще «мимопроходила»…

— Да так, банальное любопытство, — Гретта рассеянно погладила радужные крылья своего питомца. — Слабость у меня к темным магам, понимаешь?

— Хочешь к нему присоединиться? — недоверчиво фыркнул Барти.

Гретта хмыкнула.

— Ну, не так быстро. Для начала — просто познакомиться. Может, он окажется недостоин меня…

Барти поперхнулся воздухом.

— Однако… с самооценкой у тебя проблем нет…

— Наследственность, — вздохнула Гретта. — Никуда от нее не денешься. Ну так как, мы договорились? Устроишь мне свидание со своим начальством?

— Ничего не выйдет. Лорд сейчас не в адеквате, — с заметным сожалением протянул Барти. — Его переклинило на Поттере, и больше он ничего и никого не воспринимает. А я уже три раза задание провалил, так что мне теперь дешевле Дамблдору сдаться, чем вернуться…

Гретта бросила быстрый взгляд в угол, где прятались ребята, потом на кислую физиономию Барти, и в глазах ее вспыхнули азартные искорки.

— На Поттере, говоришь, переклинило?

***

Время между вторым и третьим туром в Хогвартсе прошло… беспокойно.

В прямом смысле.

Седрик и Флер (а заодно с ними все хаффлпаффцы и мадам Максим) беспокоились за исход Турнира.

Каркаров беспокоился за свое будущее в целом. Уж больно ярко и азартно в последнее время блестели глаза у его любимой ученицы. Ох, не к добру…

Хагрид беспокоился за своих любимых соплохвостов — а ну как дурные чемпионы навредят его милым зверушкам? О том, что «милые зверушки» — трехметровые пародии на скорпионов, воняющие тухлой рыбой — сами кому хошь навредят, Хагрид как-то не задумывался.

Северус Снейп — счастливый обладатель ноющей к дождю и проблемам Метки — беспокоился из-за подозрительно возросшей активности одного из своих работодателей.

Минерва МакГонагалл, у которой, в отличие от Снейпа, работодатель имелся всего один — единственный и неповторимый — беспокоилась за Дамблдора. Ибо тот чем дальше, тем больше начинал походить на клинического неврастеника. Мало того, что сам бледный, глаз дергается, руки трясутся, шарахается от каждой тени, так еще и петь по ночам начал.

Не подумайте дурного, Минерва сама не слышала, об этом ей разболтали многочисленные портреты бывших директоров. Их хрупкая душевная организация не выдержала ночных вокальных упражнений коллеги, и после первых же трех концертов они дружно собрали манатки и перебрались на ПМЖ в кабинет Минервы, благополучно выперев с их законных холстов тамошних обитателей и сожрав все фрукты на единственном натюрморте.

После этой стихийной… миграции… беспокоиться стала уже не только Минерва, но и весь факультет Гриффиндор в полном составе. Правда, не за директора, а за себя-любимых, ибо доведенная до ручки бесконечными советами и поучениями бывших глав школы, МакГонагалл очень быстро озверела и начала гнобить ни в чем не повинных студентов похлеще незабвенного Снейпа.

Сам директор а.к.а Альбус Дамблдор беспокоился тоже. Причем, вопреки всеобщему мнению (а также логике и здравому смыслу), беспокоился он не из-за себя, не из-за школы, не из-за исхода многострадального Турнира и даже не из-за Геллерта, вполне возможно, сбежавшего из тюрьмы (разрешение на свидание Светочу гнусные и противные Главы МКМ так и не подписали), нет. Ему не давали спать по ночам радужные слоники, толпами бегающие по стенам спальни и требующие петь им колыбельные.

Справедливости ради, Альбус (пока еще был в относительном адеквате) честно пытался от слоников избавиться. Палочкой махал, умными книжками в них кидался, специалиста по проклятиям вызывал… Ничего не помогло. Даже полное (совершенно секретное) обследование в Мунго.

Никаких проклятий, заклятий, зелий и прочей магической бяки в крови, а также костях, мозгах и бороде (тоже проверили на всякий случай) Великого и Светлого обнаружено не было.

Однако слоникам на вердикты светил колдомедицины оказалось начхать. И они продолжали маршировать по любимым директорским обоям в цветочек каждую ночь — ровно до тех пор, пока Дамблдор — кошмарно фальшивя дрожащим голосом — не пропевал им пять раз подряд «Спи моя радость, усни».

При всем при этом, подсознательно — где-то очень глубоко — Альбус понимал, что все это безобразие как-то связано с Греттой и ее — вроде бы незначительными, но подозрительно регулярными — репликами в его адрес, но предъявить девчонке было решительно нечего.

Оно и понятно. Ну откуда, в самом деле, чистокровному волшебнику в фиг-знает-каком поколении, знать о каком-то там банальном маггловском НЛП?

В общем, нелегкий выдался год у директора Хогвартса. Можно даже сказать, сложный.

Радовало одно — за всеми этими сложностями он совершенно позабыл о своем ручном Герое, условно-покойном Темном Лорде, и даже о своих подозрениях по поводу странного поведения Аластора, тем самым развязав всем вышеперечисленным гражданам руки, ноги и прочие части тела.

Чему эти самые граждане страшно обрадовались.

В прямом смысле.

***

— Что-то мне не по себе…

— Успокойся, все будет нормально.

— И как я опять позволил втянуть себя в это?!

— Ну, у тебя, похоже, талант влипать во всякую дичь.

— Давайте отменим все, пока не поздно, а?

— Поздно.

— А если что-то пойдет не так?

— Все. Будет. Нормально.

— Ужасный план, ужасный план, ужасный!..

— Окей, в принципе, ты все еще можешь побежать и спрятаться под крылышко Дамблдора…

Гарри, Рон и Гермиона с некоторым недоумением наблюдали за паникующим Барти и спокойной, как чучело удава, Греттой, его успокаивающей.

Получалось у нее не то чтобы очень, но… Кто ж знал, что Пожиратель со стажем, отсидевший в Азкабане и почти год шпионивший под носом у Дамблдора, окажется таким нервным?

— А по-моему, отличный план! — высказал свое авторитетное мнение Рон. — Особенно, если сработает…

— А я все равно волнуюсь за Гарри, — Гермиона не была бы Гермионой, если бы не сомневалась. — Все это очень рискованно…

— Более рискованно, чем ныкать камушек от одержимого профессора, бодаться с гигантской змеюкой и кучу лет спать в одной постели с беглым предателем?

— Вообще-то, с Петтигрю спал ты, Рон…

— А. Ну да… никак не отойду.

— Народ, хорош причитать, — закатил глаза Поттер, которому (вот неожиданность!) в предстоящем спектакле была отведена одна из главных ролей. — По крайней мере, в этот раз у нас есть хоть какой-то план!