Страница 20 из 42
– Я ничего не боюсь! – заявила она. – Но я хочу жить!
– Ступай к Игору. Мне не суть важно твоё присутствие, как остальным, что б в твою невиновность поверили. Но если заявишься, могу заверить, что никто тебя не тронет. Можешь и в лесу со стаей остаться, – оглядел повернувшийся некромант волков, спокойно пройдя мимо них.
Те расступились, пропуская его без всякого рыка, но всё же недобро поглядывая жёлтыми глазами, как на чужака, и лишь принюхивались к его запаху. А вот Йоль, наигравшийся с лягушками, пыхтел и шипел, огибая озеро с другой стороны. Бальтазар двинулся к нему, чтобы верхом поскорее добраться до города. Слишком много времени вдали от лагеря они пробыли здесь, а ведь он ещё вчера планировал прийти в Черрикаш рано утром и вернуться к обеду.
Йолю некромант на опушке велел возвращаться в дол, а не докучать местным волкам. Какое-то время они всё ж таки поигрались с травяным свёртком, которым Бальтазар его и приманивал, иначе бы тот не отстал – бил сзади лапой по плечу, не сильно, легонько, но то и дело просто клянчил внимания и отвлекал некроманта. Пришлось уступить.
Кот с удовольствием ловил ноздрями аромат трав, валялся на спине, перебирая лапами, Мурчал и тёрся усами о некроманта, иногда оставляя отпавшие волоски. Мелькнула мысль, что Тигрохвостка из них могла бы сплести себе куколку да подвесить где-то. Всяко кошачья шерсть мягче волчьей на ощупь. Было б ещё одно уникальное изделие.
А потом мужчина вернулся в поселение с южной стороны, подобрав связку отрезанных голов на капище, и двинулся в сторону городской ратуши, теперь уже совсем ни на что не отвлекаясь. Кира, Дарина и староста ждали там, раскидывая партию в костяшки, перебрав множество тем для бесед. Бесцеремонно положив окровавленные останки на центр стола, Бальтазар повелительным тоном велел послать стражников за лесничим, мол, тому тоже будет интересно послушать.
Помимо них и охраны внутри было немало других чиновников и прислуги. Двое писарей и их молоденькая ученица лет двенадцати, взвизгнувшая от вида связки. Мастер над казной, мастер над документами, знающий, что где лежит и где какие учёты по разным годам, пара советников в небедных, но и не сказать, что прямо-таки в нарядных и дорогих одеждах.
Высокий мажордом, ответственный за снабжение и порядок в стенах ратуши, с тонкими чёрными усиками, облачённый в сиреневое мужское платье и греющий руки в шерстяной муфте, будто замёрз, вальяжно наблюдал за своими подчинёнными, приводящими залы и стеллажи в порядок. Он также давал распоряжения в кухонную пристройку, чтобы подали ужин, а оттуда отзывались молодые кухарки, выглядывая сквозь приоткрытую дверь в зал с праздным любопытством.
И лишь когда привели Мергера, Бальтазар начал свой ритуал. Достал две идентичные чёрные свечи, зажигая огнивом без чьей-либо помощи, хотя мог бы просто воспользоваться и любым горящим здесь подсвечником. Мечом прямо по доскам был очерчен защитный круг. Остриё скользило, выводя до боли аккуратные символы, которые и гвоздём накарябать было б не просто, а Бальтазар умудрялся наносить их через длину полуторного лезвия.
Чёрно-сиреневые нити оплетали отрубленные головы, пронизывая те, заставляя шевелиться, пока одна из них не повернулась, встав на столе прямо срезом так, будто кто-то снизу сквозь дыру её просунул. Волосы тянулись к общему сплетению, и, тем не менее, оказаться в прямом положении у той получилось. Это была голова отца Дарины. И именно его призрак некромант сейчас призывал.
– Чёрт возьми, – процедил лесник довольно тихо, – я ж и не думал, что всерьёз некромант может нагрянуть… – явно начал он подозревать что-то недоброе, да метаться уже было поздно.
– Аз… Ах… А-а-а… – прохрипела голова, и взгляд её с выражения ужаса будто бы оживал, «приходя в себя», оглядывая собравшихся. – Дарина! Девочка моя! – явно узнал, вновь обретший себя и разум, мертвец свою дочь.
Язык его, будто жил отдельной жизнью, плавно, как сонная змея, касался губ, ощупывая пространство. Говорить ему было тяжело, глаза периодически, подобно некоторым ящерицам, глядели независимо друг от друга в разные стороны. Но всё-таки более-менее силами некроманта мёртвая плоть обретала ощущение целостности, хотя в процессе общения лик покойника то и дело выглядел жутковато.
– Папа! – упала та на колени, рванувшись вперёд, но не влезая в начертанный круг.
Крупные слёзы накатили на женские глаза с пышными ресницами, окаймляя скулы и щёки. Выражение лица богатой мимикой чередовало то улыбку эдакой радости встречи, то тоску и печаль, понимая, что отца всё равно не вернуть. И при этом скользили всё равно нотки ужаса от того, что перед ней разговаривала отсечённая голова рядом с другими такими же, шевелящимися и беззвучно открывающими рты, будто задыхавшаяся рыба на берегу.
– Если призрак неупокоен, голову можно заставить заговорить через потусторонние вибрации. Голос будет не его, ведь ни гортани, ни горла, ни тела у него теперь нет. Просто хрипота загробного гулкого шёпота, – сразу предупредил некромант, а потом обратился к голове. – Кто ты? Назови себя, чтобы все убедились, что дух вызван верно, а ты не какая-нибудь марионетка. Мы собрались ради правды, и ложь здесь будет наказана болью.
– Вильхельм Дашкич, потомственный торговец в третьем поколении, живу… жил в Сельваторске, что в Кронхольде, что в Червегоре на Вольных Землях, – неторопливо хрипела голова.
– Папа, папочка, – бормотала рыдавшая женщина.
– Дарина… моё сокровище, моя малышка… – косились в её сторону большие остекленевшие, но подвижные, глаза.
– Кто убил тебя? – вопрошал Бальтазар.
– Палач лорда Мортимера, – полуживой взор возвращался к некроманту.
– За что вас казнили? – зазвучал новый вопрос от чернокнижника.
– Мы не захотели предавать своих и вступать в его войско… – отвечал Вильхельм. – Как можно купцам предлагать взять оружие? Как можно даже подумать, что мы станем воевать против жителей нашего Сельваторска!
– Какой ужас, – произнесла Кира на эти слова.
– Кто принёс тебя сюда? – продолжал Бальтазар вибрирующим ритуальным баритоном.
– Генерал Гай, – хрипел Вильхельм в ответ кратко и без подробностей.
– Для чего? – любопытствовал барон-чернокнижник.
– Мне не ведомо… мне не говорили… с пленниками не общались… Нас только морили голодом, ожидая выкуп, предлагали работать на лорда, но мы отказались. И нас казнили, – отвечала отсечённая голова. – Но я слышал, уже будучи призраком, как они болтали, что приехал один господин, лесник из небольшого городка. Рассказал, мол, здесь есть дикарка, от которой давно нужно избавиться, нужен труп, а лучше несколько… Что надо свалить на неё всю вину. И тогда Сельваторск потребует её смерти, ничего не зная о зверствах Мортимера. Все должны были верить в зверства дикарки… А лорд – выйти героем, оказавшим Сельваторску услугу в обмен на окончание бунта… Хотел, чтобы всё сошлось и удачно для его власти развязалось.
– Вот скотина же! – притопнула ногой Кира, сжав кулаки.
– Значит, дикарка вас не убивала, – произнёс некромант как бы вопросом, но скорее утверждением, которое требовалось ещё раз для всех подтвердить.
– Она никогда не нападала на торговые караваны. Мы год из года проезжали Черрикаш, иногда останавливаясь, закупали зерно и не только… Нас схватили люди Мортимера, узнав, откуда мы. Устроили засаду на дороге и отвели в его замок. Ждали, сколько могли, пока мы иссыхали от голода в темнице, получая лишь дождевую воду… – хрипел замогильный голос.
– Этот Гай, он подбросил тебя в лес? – знал ответ, но требовал внятного рассказа от мертвеца чернокнижник.
– Его это во время визита просил сделать тот местный лесничий. Мне не ведомо его имя, но он взял нас, связанных волосами, из рук генерала и пронёс по лесу, приволок в город, оболгав, что нашёл в бору. А потом бросил на капище, где ты нас и подобрал, – двигались глаза в мёртвой голове, оглядывая некроманта.
– Он сейчас здесь? – чуть обогнул барон стол, не выходя из круга, но дал Вильхельму возможность всех осмотреть.