Страница 18 из 42
Толстая палка заехала промеж кожаных брючин, но встретила там защитный гульфик из лёгкой стали. Некромант не желал быть там уязвим для подлых атак. Дикарка же едва не укусила его за нижнюю губу, приподнимая голову. Но тот приподнял свою в ответ, явно видя её замашки и уж точно не рассчитывая на приветливый поцелуй.
– Ну? Угомонилась? Я тебе не наврежу! – строго твердил Бальтазар, придавив своим весом девушку к земле.
– Пр-ррр-рочь! – зарычала та, извернувшись в своей шкуре, боднув затылком с острыми ушами, заехав ещё раз пяткой по гульфику, словно забыла о его наличии, и, когда уже он был готов её просто сжать, схватив руками, рванула не вперёд, как того ожидал некромант, а вниз, выскальзывая из цепких движений.
Такого Бальтазар не ждал явно. А девица, выскочив у него промеж ног, скользя полосатыми шкурами по гладким штанинам, оказалась уже позади. И уперев конец посоха в землю, взмыла ввысь, кувыркаясь в полёте, и перепрыгивая с шестом изрядное расстояние.
Вскочив на ветвь дерева, она развернулась. Не то подразнить, не то убедиться, что оппонент её ещё лишь поднимается. И тут в спину её сбил кошачий пушистый хвост. Уронив на землю, кот-гигант начал пихать женщину лапами, словно мышь. Из одной стороны в другую металась под натиском зверя разодетая в шкуры Алиса, посох никак не помогал двинуть зверю по лапам. Удавалось лишь избегать когтей.
Йоль и сам не стремился тут же её разорвать. Его она скорее заинтересовала, как игрушка на протяжённое время. С этой едой хотелось вдоволь наиграться, а не прогладывать. И пахло от неё необычно, и на вид таких рыжих и в полоску он никогда ещё не встречал.
Наконец, к их забаве ринулся некромант, расставивший руки в стороны с небольшим наклоном к земле и распростёртыми ладонями. К пальцам его потянулись черепа и рёбра убиенных животных, валявшиеся в листве, у корней, под землёй – все это сейчас, как металл на магнит, тянулось к мерцающим пальцам.
Но заклятье своим воздействием отвлекло и кота. Йоль уставился, как птичьи округлые черепа с цепким клювом, постукивая друг о друга, летят в сторону Бальтазара. И тут уж Тигрохвостка своего не упустила. Ударила палкой о землю, вскочила на ту, вытянувшись на противоположном конце. Оттолкнулась, не став задерживаться на шесте, и с переворотом взгромоздилась зверю на голову. А оттуда опять на деревья.
Бальтазар бросил тянущиеся останки, не успев сформировать какого-нибудь услужливого голема из подручных костей. Кот ударил по хвое громадной лапой, но там Алисы уже не было. Ни Йоль, ни мужчина не успели заметить, куда ж она делась, скрывшись средь густых сосновых веток. Причём оба замерли, чутко прислушиваясь, но скрип раздавался периодически с разных сторон, не только Алиса здесь могла обитать на деревьях.
Желтоглазый зверь поводил ушами, принюхался, вроде бы взяв след, но через пару прыжков и попыток взобраться ввысь кроны, сполз обратно, вертя мордой по сторонам. Бальтазар прикрыл глаза, вдыхая весенний лесной воздух, но нигде не ощутил ауры страха. Если сердце дикарки и трепыхалось сейчас от усталости, в нём явно не было опасений быть схваченной.
Неспешно некромант и его кот прошагали в примерном направлении, как им казалось, куда бы она могла удрать. А потом Бальтазар понял, что девка просто уводила их подальше от логова и теперь скрываться может уже где угодно. Оставалось найти дорогу назад. Не к Черрикашу, разумеется, а к волчьей берлоге. Не хотелось этого делать, но теперь вариант выманить её был один – залезть туда, выволочь волчат и угрожать им, взяв как бы в заложники. Раз уж девка ими так дорожит.
Он шёл за котом, доверяя звериным инстинктам и не используя больше магию для слежки останков, что устилали подход к норе. Сил и так было потрачено немало впустую. Правда, они спасли его от капканов, о чём шёпотком напомнила царица-тьма из груди, просившая не убивать волчат без надобности и не портить здесь популяцию этих восхитительных детей ночи. Бальтазар и сам им вредить был не намерен, но для достижения цели сейчас были хороши любые методы, как он полагал.
Может, этого всего бы и не было в мыслях, если б Тигрохвостка не произнесла одну единственную фразу. Благодаря ей некромант понял, что дикарка способна говорить. А, значит, её так или иначе можно склонить к диалогу. Словарный запас и умение общаться, конечно, оставались под большим вопросом, но даже единственного прорычавшего из её уст слова сейчас ему было достаточно, чтобы желать повторного с ней свидания.
VII
Спустя полчаса Бальтазар хлопнул себя по лицу, где и так над переносицей был красный след от хорошего удара дубиной. Кот вывел его к озеру в глубине леса, а не к логову. Зверь набегался так, что его замучила жажда. Надо было дёргать за некромантические ниточки и выслеживать более надёжным способом по останкам обглоданных копытных…
Впрочем, мужчина тоже подошёл к воде. Сначала отпил, убедившись, что та чистая и прозрачная, потом умылся и пальцами зачесал назад свои волосы. Заодно ощутил колкость на подбородке, как напоминание наведаться к брадобрею, хоть здесь, хоть в лагере Киры. Обрастать щетиной он не желал.
Гродерик Черноуст заверял его, что у магов много силы из тела уходит в волосы. Потому-то многие чародеи отращивают длинные бороды и локоны до спины, не стригутся. Вот только ещё наставник по некромантии рассказал одну поучительную историю о могучем герое, которого остригли и обрили, из-за чего он потерял довольно много сил и был пленён. А когда заново оброс в темнице, то от пыток своих столь обезумел в гневе на своих истязателей, что обрушил дворец, в подземельях которого его содержали, вместе со всеми вельможами и придворными, погребая и самого себя вместе с ними в руинах.
Тогда ещё совсем молодой, едва сбежавший из Кастора мальчишка впечатлился так, что предпочёл силу свою держать в теле, а не в щетине. Брить голову налысо он всё же не стал, считая такой вид не красивым. Но торс и подбородок его всегда оставались гладкими, он никогда себя не запускал и старался следить за внешностью, благо это привили ещё с аристократического детства: кожа, ногти, зубы – всё должно быть в порядке, выглядеть ухожено и быть здоровым. Чтобы никаких проплешин, язв, гнилого запаха и грязи. Не всегда удавалось всему этому следовать, особенно в дороге, но это не было поводом себя запускать. Например, сегодня зубы поутру он не почистил, как и вчера, но можно было пожевать той же хвои хотя бы и сплюнуть в лесу, пока никто не видит.
Он присел на берег, глядя за жёлтой кубышкой, припомнив, как такую из его волос ласково доставала Люция, и со вздохом созерцал лесную природу вокруг живописного почти идеально-круглого озерца. Стенами всё ещё стояла хвоя, а вот у воды склонялись там и тут ивы, была видна берёзовая рощица на том берегу и отдельные полосатые деревца по разные стороны.
Склонившийся над зеркальной гладью кот, прикрыв глаза, мирно лакал воду языком, особо не поднимая шума. Так они и сидели, не зная, что делать дальше, пока режим «лягушки в пруду» внезапно не принёс свои плоды. Они, в общем-то, не сидели в засаде, никого не ждали, но искомая особа сама пришла к ним.
Было удивительно, что она как-то не заметила Йоля. Видать, кот разлёгся на траве так, что с ракурса Алисы его загораживали деревья и кустарники. Не увидела она и Бальтазара, но того действительно хорошо скрывали поросли осоки и камышей. Недалеко ещё наливалась на ветках красная смородина, но срывать ту и класть кислые ягоды в рот Бальтазар совершенно не горел желанием. Созреет она аж к концу месяца, если не позже. Он помнил, что в Червегоре чёрные сорта спеют куда раньше красных, а крыжовник и ежевика так вообще здесь последними из лесных ягод становятся сладкими, вежливо пропуская вперёд и голубику, и малину, и всё остальное, что плодоносит в конце весны и в течение лета.
Завидев ярко-рыжую фигуру поверх камышей на левом берегу, Бальтазар осторожно приподнялся и двинулся в обход средь кустарников. На травянистом побережье практически не валялось сухих веток, так что можно было безо всякого хруста аккуратно приблизиться к не чуявшей их с котом Тигрохвостке.