Договор на нелюбовь

– Слышь, дерзкая, я сейчас твои ручонки пооткручиваю! – охранник охренел от подобной реакции маленькой брюнетки, что испепеляла его взглядом, не обращая внимания на весовую разницу.

– Марик, – окрикнули его сзади и бугай вытянулся в струнку, бросил напоследок предостерегающий взгляд и кинулся открывать дверь, очевидно, заднего входа в здание «СтройГрад» для Босса.

– Блондинчик, – довольно громко и мечтательно протянула Наташа…

Глава 3.

– Что, простите? – блондин замер в шаге от двери, повернувшись в нашу сторону. Медленно снял солнечные очки и стал откровенно рассматривать собравшихся, переводя пристальный взгляд то на нас, то на митингующих.

Наташка так и застыла с моей ногой в руках, чуть покачивая её, очевидно в нервном припадке, а я и вовсе дар речи потеряла. Он как-то бегло осмотрел воинствующую позу и совершенно влюбленное выражение лица Наташки и двинулся ко мне.

Как только его прозрачно-голубые глаза нашли мои, стало холодно. Мурашки побежали по телу, преследуемые его любопытным взглядом: на миг замер на губах, двинулся по шее, груди и задранной ноге. Черт! Юбка белого кружевного сарафана задралась вплоть до бедра. Мурашки сменились жаром, лицо стало заливаться краской стыда. Кое-как вырвала ногу из стальной хватки подруги и бросилась натягивать сандалии.

– Ничего, – кинула я, отвернувшись. Нога болела жутко, спасительный пластырь, добытый подругой, теперь валялся в луже, поэтому ждать спасения было неоткуда.

Затылком чувствовала его пристальный взгляд, но даже не собиралась оборачиваться. Да он не очень-то и настаивал, потому что через мгновение слух резанул довольно сильный хлопок двери и крыльцо опустело.

– Ты видела его? – Наташка рухнула на ступеньку, приложив руки к груди, словно пыталась унять своё сердцебиение.

– Конечно. Я же хромая, а не слепая, – внезапная злость овладела мной настолько, что казалось, сейчас пар из ушей пойдёт. – Хватит тут валяться. И так опозорились.

– Скажи, он нереально красив, – захныкала подруга. – Даже лучше, чем на фото! Давай дождёмся его здесь? Умоляю, хоть одним глазочком ещё взглянуть на него!

– Ты больная, – я не стала застёгиваться ремешок и поковыляла в сторону машины. – За мамой присмотри, пока блондина караулишь, я в машину пошла.

– Тебе помочь?

– Сама справлюсь, – шикнула я и заковыляла к парковке, еле передвигая ногой. – А то ещё счастье своё упустишь.

Не знаю, что меня взбесило больше: его наглость во взгляде или холод и безразличие? Попялился, как на рекламу в журнале и дальше пошёл сносить чужие дома. Я с силой открыла дверь своей старенькой «Альмеры», за что и получила: дверь отпружинила и ударила по опорной ноге, что держала весь мой вес. Потеряв равновесие, я стала заваливаться внутрь, еле успев выставить перед собой руки.

– Наташа, – захныкала я, увидев зверски растерзанную автомобильную аптечку.

По полу и заднему сидению были разбросано её содержимое: бинт размотался, опутав все белыми нитками, она словно зубами ее раскрывала, очевидно меня спасти торопилась. Скинула эти ужасные сандалии и, встав на корячки начала убирать учинённый подругой беспредел. Вдруг сзади послышался визг тормозов. Сердце заколотилось, предвкушая неприятности.

– Ты обещал с этим разобраться!

– Сын, ты же сейчас у штурвала, вот и разберись, – второй голос был старше, и полон хрипа от сдерживаемого смеха и едкого сарказма. – Лучше расскажи, что с Кариной? СМИ со вчерашнего дня трубят о вашем расставании. Ты в своём уме? Ну, хорошо, поругались, я допускаю – дело молодое. Но какого хрена ты ей болтать с журналистами разрешаешь? Это перед голосованием совета директоров? Ты самоубийца? Или настолько уверен в своих силах, что готов потягаться с устаревшими нормами, что ценят семь стариков холдинга? Мог бы попридержать свой приборчик в штанах и потянуть время, не наводя шумихи. Семёнов уже с утра телефон обрывает, чтобы узнать, с кем теперь кувыркается мой ненаглядный сынуля. Нам нужна тишина, а имя холдинга и фамилии акционеров не должны всплывать на жёлтых страницах!

– Отец, а вот это не твоё дело, – голос первого мужчины изменился, и кажется, я догадываюсь, кем этот мужчина был. Стал холодным и натянутым, как струна, готовая лопнуть в любой момент. Говорил, четко проговаривая каждую букву, словно пытался напугать противника.

– Конечно, мое. Документ о передаче пакета акций ещё не подписан, а ты помнишь условие. Да?

– Помню.

– Тогда какого хера? Килин – мой партнёр по теннису, что я ему скажу завтра? Что сын мой младшенький, гордость матушки и радость дедушки, опе*дол?

– Можешь так и сказать, – струна перестала резонировать, и в голосе появилось равнодушие. – Хотя, скорее всего, ты уже так и сказал.

Я аккуратно перевернулась, чтобы рассмотреть отца Блондинчика. Черт, что за семья уродов? Или шантаж входит в их список милых семейных бесед, вместо воскресного лото?

Мужчины стояли слишком близко друг к другу. Отец смотрел на сына, изо всех сил задирая голову, чтобы казаться выше, и был весьма напряжен, а вот сын абсолютно спокойно, даже расхлябанно покачивался, ударяясь о багажник моей любимой машинки. Козел! Пусть свой джип бьет!

– Щенок ты, а не директор! Я же могу затянуть с передачей управления, пока твой дед не помрёт, а там и вовсе останешься не у дел. Борька отлично справится! – затряс в воздухе пальцем его отец.

– Да ты сам щенок, отец, раз тестя боишься до сих пор, – внезапно зашипел Блондинчик, наклонившись к отцу так близко, что, казалось, что их носы соприкасаются. Я по инерции опустилась ниже, пытаясь спрятаться от звенящего в его голосе гнева. – А что, если я ему расскажу, как ты здоровья ему желаешь! И местечко готовишь для Бореньки? Хотя все знают, что если сын твой и долб**б, то речь явно не обо мне, а о первенце твоём. Поэтому нравоучения прибереги для него, а меня оставь в покое. Вернее, сам отправляйся на покой и не смей влезать в мою личную жизнь.

– Гадёныш! – зарычал старик, поджав губы.

– Да, отец, вот такого сына ты вырастил, – внезапно рассмеялся блондин, и неожиданно дернул головой в сторону заднего тонированного стекла, через которое я и наблюдала семейную трагикомедию.

– Это было условием деда, а не моим. Чтобы ты хоть на ком-нибудь женился!

– Зачем? Ты же женился, но правление он тебе так и не доверил.

– Ты бабник и прохвост, – внезапно расхохотался старик. – Ни одной юбки в городе не пропустишь. Тебя же все наши знакомые остерегаются и на ночь дочерям страшные сказки читают, чтобы, не дай Бог, не приблизились к Саше Царёву. Карина, отмороженная на всю голову, ослушалась папеньку, и то не удержал. Блядун ты, Саша!

– Отец, разговор наш бессмысленный. В постель свою я даже матери нос не позволяю совать, не говоря уже о тебе. Поэтому нравоучения свои оставь для старшенького, ещё раз повторяю. Сам разберусь, на ком жениться, с кем спать и с советом директоров я тоже сам разберусь, без твоей помощи. Ясно?

– У тебя была единственная задача – жениться хоть на чёрте лысом, чтобы угодить деду и его соратникам, и то не справился! Какое тебе правление?

– На ком-нибудь, говоришь? – вновь зыркнул он в мою сторону. И тут я решила залечь на сидение, правда, дверь была открыта.

– Да хоть на обезьяне, лично мне все равно! Если тебя сейчас не женить, то уже никогда не получится, – старик развернулся, кивнул охраннику, открывшему заднюю дверь чёрного мерса. – Короче, расстроил ты, Александр, и отца, и дедушку, поэтому …

– А я женюсь, пап…

После этих слов меня кто-то схватил за щиколотку и резко дернул. Как кошку за хвост, честное слово, вытащили из машины, только юбка сарафана вымыла в воздухе. Блондин подхватил меня под животом, ловко перехватился и прижал к себе, сменив горизонтальное положение на вертикальное. Эквилибрист, блин!

– Знакомьтесь… – его почти прозрачные голубые глаза вцепились в меня тисками, а пальцы правой руки сильно ущипнули за попу.