Сломанная любовь

– Ты пожалеешь, Батюк! – снова зашептала подруга, а из глаз её хлынули слёзы. Капли огромными ртутными шариками сбегали по щекам, падали на белый сарафан, оставляя черные разводы от туши. – Только поздно будет. Приползёшь, умолять будешь, вот только я выстрою каменную стену между нами и даже слушать не стану… – сказала она и рванула, теряясь в толпе.

– Сука! – взревел Батюк, закидывая голову. Его огромные ладони накрыли лицо, словно спрятаться хотел.

– Сева? – Катя схватила друга за руку, пытаясь поймать его растерянный встревоженный взгляд. – Поговори со мной? Сева, поговори?

– О чем? – Сева бросился к нашему отдельному залу, где веселились парни. Выхватил из рук друга сигарету, затянулся и шумно выдохнул облако дыма под потолок. Мы застыли, наблюдая за другом, который сам не курит и курящих презирает. А сейчас он так органично сжимал фильтр большим и указательным пальцем, щурился от едкого дыма, что попадал в глаза, и рассматривал нас по очереди. – О чем, Катя?

– О том, чего я не знаю…

– А чего ты удивляешься? 1:1. Ты мне тоже про своего жениха-миллионера не рассказала. Откуда он взялся? А? О чем рассказать?

– Сева, – Катя сделала шаг назад, упираясь спиной мне в грудь. Я обняла её, давая ощутить поддержку.

– О чем? – Сева нагнулся к ней, прищурился, а потом стал медленно переводить взгляд в мою сторону. – Или о том, что Сладкова все три дня сплава рыдала в душе? А может, Катьке рассказать, что я видел?? Ты же по-любому ей ничего не рассказала!

– Замолчи…

– Ты думаешь, я совсем дебил и не узнал его? – рассмеялся Батюк, схватил меня за руку и выдернул к себе. – Это он? Отвечай, Оля! Это он?

– Отвали, Сева!

– Я ему все хлебало размажу…

– Замолчи!!!! – взвыла я и бросилась вон, пытаясь заглушить его крик отчаянья, летящий прямо в спину.

– Как же так получилось, что мы ничего друг о друге не знаем? – Сева не унимался, пытаясь догнать меня. Рука его то и дело соскальзывала с плеча, в попытке поймать, но я и не думала сдаваться. Бежала со всех ног, расталкивая толпу, пока не выскочила на улицу, но и тут меня ждал сюрприз! Я со всей силы врезалась в чью-то твердую, как камень грудь. Свежий, по-весеннему обманчивый ветер закружил мои волосы в своем танце, окуная в море табака, ванили и аромат сладкой газировки…

Глава 8.

– О! И ты тут, – захрипел Батюк, сходу бросаясь на Королёва.

Мирон схватил меня за руку и завёл за спину, даже не думая разжимать запястье, а правой рукой вовремя перехватил пьяного Батюка за грудки.

– Вот это жаркий приём, – рассмеялся Королёв, осматривая меня с головы до ног, будто следы потасовки выискивал. Но, не обнаружив ничего серьёзного, резко обернулся к буяну. Когда Королёва накрывал гнев, становилось страшно даже самым последним дворовым отморозкам. Лицо его менялось до неузнаваемости! Вокруг глаз образовывалась паутинка морщинок, а в устрашающем прищуре сверкали молнии. Энергия, такая бурлящая, закипающая и тяжелая, угнетала, воздух забирала, запуская паническую атаку, что сжимала лёгкие. Его жертвам не хотелось даже сопротивляться, а желание сжаться до размера атома подавляло любое желание надрать этому придурку задницу. Видела это много раз… Королёв редко ввязывался в драку, предпочитая убивать противника одним лишь взглядом, оттого и морда его красивущая всегда была идеальна, без украшений из синяков и рассечений… Стало жалко моего друга, что сейчас отчаянно пытался выдержать всю силу гнева Королёва. – Какого хрена тебе от неё надо?

– Это тебе какого хрена надо? – Сева вдруг вспыхнул и, не думая, врезал Королеву. Я с ужасом наблюдала, как кулак друга летит прямо в челюсть Мирона, но у того даже шансов увернуться не было, потому как дернись он в сторону хоть на миллиметр, и удар пришелся бы прямо по мне. Смотрела, как раздулись ноздри Мирона, приготовившись встретить своё неминуемое наказание.

– Сева! Ты что творишь? – заверещала Катька и запрыгнула на спину друга. Она ревела и умоляла успокоиться взбеленившегося Батюка, поглаживала его по взъерошенным волосам, хватала его за шею.

– Бля***! – Мирон дёрнулся, закрыл глаза, и губы его растянулись в самой возбуждающей ухмылке, он захрипел, а потом и вовсе рассмеялся. – Тысячу лет по мордасам не получал.

– Могу повторить! – орал Сева, отчаянно пытаясь снять с себя балласт, но Катерина сквозь истерику пыталась унять друга, не сводя взгляда со звереющего на глазах Королёва.

– Мирон! Всё хорошо, я уведу его сейчас! Не трогай его, только не трогай…

Королёв быстрого сдёрнул Катерину со спины Батюка, пока тот не скинул её на землю и оттолкнул нас подальше. Растер покрасневшую скулу, оскалился и в один миг скрутил Севу, предостерегающе выставив одну руку, останавливая наш с Катей порыв броситься к ним. Его взгляд стал темным… А я знакома была уже с этим тяжелым, опьяненным гневом взглядом… Бесполезно было его останавливать, Королёв не успокоится…

***

– Тебе чё надо от девчонки? – хриплый голос Мирона не испугал меня, а заставил выдохнуть, выпуская жгучий страх, что сковал меня полностью.  А через мгновение его рука перехватила моё запястье и выдернула из-под натиска Зиновия Александровича, что наваливался на меня всем своим весом, припечатывая к холодной стене. Мелкая стеклянная крошка, которой была покрыта поверхность стены школы, больно врезалась в кожу, но, как только Мирон выдернул меня, стало легче. Мой спаситель оттолкнул меня в сторону и бросился на обидчика, нанося ему точные удары вновь и вновь, пока тот не рухнул на землю. Но и этого Мирону было мало. Он оседлал его, вжимая в грязную лужу, что вечно скапливались на заднем дворе школы и продолжал бить. Королёв хрипел от душащего его гнева, а правая рука двигалась так быстро, что страшно стало.

– Мироша! – кричала я, падая навзничь, чтобы заглянуть в его глаза. Васильковое поле превратилось в бездонную тьму, зрачки расширились, а из рта вырывался нечеловеческий рык. Лишь увидев меня слишком близко, он замер, боясь задеть. – Он сейчас встанет и побежит отсюда, а мы с тобой пойдём гулять…

– Слышишь, ей семнадцать! – Мирон нагнулся к моему учителю физкультуры практически нос к носу. – Ты завтра же пойдёшь и напишешь заявление на увольнение, а ещё покаешься, что привиделось тебе все. А когда упал с лестницы, так сразу голова прояснилась, и ты вспомнил, что Сладкова и на пушечный выстрел не приближалась к тебе! Ясно? Ясно? Ясно? Ясно? – монотонно повторял Королёв, пока практикант, чье лицо было залито кровью, не закивал в знак согласия. –  Еще раз тебя увижу рядом с ней, яйца вырву! И поверь, это не речевой оборот…

Королев наконец-то отпустил его и смотрел вслед убегающему парню до тех пор, пока тот не скрылся в роще. Вздохнул, а потом резко обернулся ко мне, опустил руку на плечо, резко схватил за шею сзади и рывком прижал к своему лбу со стуком. Пальцы его впивались в кожу, делали больно, но я терпела, готовая принять всё, что он приготовил для меня…

– Какого х… хрена ты не сказала мне, что этот придурок достает тебя?

Я молчала, не в силах произнести ни слова. А как можно было рассказать? Как мне было рассказать, что практикант по физкультуре зажал меня меж книжными стеллажами школьной библиотеки? А когда я рассказала об этом завучу, то этот придурок свалил все на меня! Сказал, что я прохода ему не давала! Сама провоцировала!

– Сладкая, я последний раз спрашиваю.

– Мне было стыдно…

– Мы могли решить это уже давно, а теперь тебя исключают из школы! – зашипел Мирон. Его губы едва касались моих, дыхание обжигало кожу, а скулы вибрировали от гнева.

– Он… он сказал, что, если я…

– Замолчи, иначе я догоню его и убью! Он тебя трогал… Я даже себе этого не позволяю.

– Мироша…

– Иди домой, я все решу…

***

– Если ты еще раз её обидишь, я тебе голову откручу! – орал Батюк, не обращая внимания на то что полностью обездвижен, и если кому-то сейчас открутят голову, то это будет явно не Королёв. Он дергался, делал себе больно, а Мирон внезапно успокоился. Рассматривал красное лицо Севы, медленно наклоняя голову из стороны в сторону, а потом достал одной рукой пачку сигарет, ударил по дну, поймал губами одну, щелкнул зажигалкой и закурил с таким удовольствием, что захотелось подойти и забрать!