Страница 4 из 10
Первый помощник капитана Уильям Мёрдок: «Капитан, если нет ключа, его дубликата и времени, чтобы найти Блэра, я мог бы приказать нашим механикам аккуратно и быстро вскрыть шкафчик-сейф топором и ломом».
Капитан Эдвард Смит: «Давайте не будем ничего ломать и крушить на новейшем лайнере. Он слишком хорош и красив, чтобы крушить его ломом и топором. Мы вполне обойдемся в рейсе моим биноклем из моей капитанской каюты. Она самая первая от мостика на правом борту шлюпочной палубы. Бинокль лежит на столике. Но я принесу его на мостик, чтобы вы, Мёрдок, и другие офицеры на вахте всегда держали его под рукой».
Первый помощник капитана Уильям Мёрдок: «Спасибо, сэр. Но нам нужен, как минимум, ещё один бинокль для вахтенных вперёдсмотрящих матросов на мачте в вороньем гнезде. Это особенно важно в условиях плохой видимости: ночью или в тумане».
Капитан Эдвард Смит: «Мёрдок, когда прибудем в Нью-Йорк, мы сделаем дубликат этого ключа. А сейчас пусть Лайтоллер поищет ключ ещё раз хорошенько! До отправления «Титаника» остаётся несколько часов».
Четвертый офицер Джозеф Боксхолл: «Капитан Смит, прошу прощения, сегодня я обратил внимание, что на борту «Титаника» нет красных аварийных ракет для подачи сигнала бедствия в море. В наличии только белые сигнальные ракеты, которые по Морской конвенции запускаются лишь для привлечения внимания».
Капитан Эдвард Смит: «Наш лайнер – непотопляемый, и если мы будем запускать ракеты в Атлантике, то белого цвета, как праздничный фейерверк и салют в честь прибытия в порт Нью-Йорка или дня рождения какого-нибудь нашего именитого пассажира. В Нью-Йорке поручаю вам приобрести пару ящиков красных ракет, чтобы инспекторы не упрямились и быстро подписывали акт об отплытии. А сейчас приказываю вам встретить лоцмана порта Джорджа Боуйера и проводить его на капитанский мостик. Во время отчаливания от пирса № 44 приказываю вам находиться на ходовом мостике у машинного телеграфа и передавать мои команды и лоцмана в машинное отделение. Это пока всё».
Четвертый офицер Джозеф Боксхолл: «Есть, сэр!»
Это судно не умеет тонуть
Англия, Саутгемптон, 10 апреля 1912 года, 08:15 утра.
Пассажирка второго класса Сильвия Мэй Колдуэлл (28 лет), её супруг Альберт Фрэнсис Колдуэлл (26 лет) и сын Олден Гейтс Колдуэлл (10 месяцев) подошли к трапу и остановились в очереди на посадку. Огромный чёрный борт лайнера и его трубы возвышаются над ними. Стоявшие на его палубах пассажиры кажутся им маленькими человечками. Сильвия и Альберт, запрокинув головы и открыв рты, как очарованные любуются «Титаником». Альберт с восторгом говорит: «Какая махина, какая мощь и роскошь!» Вместе с тем, Сильвия ощущает неясную тревогу от этого гигантского корабля. Возле них останавливаются несколько матросов с судна и, заметив их восхищённые взгляды, обращённые на корабль, спрашивают: «Как он вам? Нравится?» Сильвия, оторвавшись от созерцания корабля-колосса, который через полчаса станет их домом на плаву, поворачивается и замечает: «Правда ли, как пишут в газетах, что «Титаник» непотопляемый?» Один из матросов, ухмыльнувшись, отвечает: «Это истинная правда, мадам! Сам Господь Бог не сможет потопить такой корабль». Хотя Сильвия восхищалась красотой и размерами лайнера, её покоробил ответ, и она тихо промолвила: «Не говорите так. Нам скоро отправляться в море. А в море и мире всё бренно. Как писал Байрон, сколько бы человек ни бороздил моря и океаны, след его корабля всегда растворится в морских волнах. А для Господа ничего невозможного нет!» Матрос ответил: «Это верно, мадам. Но, уверяю вас, это судно не умеет тонуть. Не волнуйтесь!»
Семья Колдуэллов в полном составе выжила в катастрофе через пять дней. Это редчайший случай, когда все члены одной семьи, поднявшись на борт «Титаника», смогли выжить и сойти на причале в Нью-Йорке.
Вахтенный вперёдсмотрящий Фредерик Флит (24 года): «Каждый день я был на вахте в вороньем гнезде на носовой мачте вперёдсмотрящим и днем, и ночью по несколько часов. Наблюдательный пост располагался на высоте 29 метров над ватерлинией. На протяжении всего плавания с 10 по 14 апреля я неоднократно просил выдать мне и напарнику хотя бы один бинокль за наблюдением горизонта. Но каждый раз получал отказ от офицеров, в частности, от Лайтоллера: они говорили, что у них у самих на мостике только один бинокль, принадлежащий капитану. Я поднялся вместе с Реджинальдом Ли (41 год) в воронье гнездо в воскресенье 14 апреля в 22:00 за один час и сорок минут до столкновения лайнера с айсбергом с приказом второго помощника капитана Лайтоллера внимательно следить за айсбергами и ледовыми полями. Ночь столкновения была безлунная и совершенно безветренная. Вдали мы заметили лёгкую дымку, низкий туман над поверхностью океана. Периодически мимо нас по обеим сторонам борта проплывали небольшие куски льда, что ясно указывало на близость айсбергов и ледовых полей на нашем курсе.
Я докладываю об этом на мостик, но оттуда мне отвечают, что сами хорошо видят лёд на поверхности воды. Полный штиль, на поверхности океана не было волн, только еле заметная мелкая рябь. Поверхность океана была словно стекло. Из-за этого нам было труднее обнаружить айсберг прямо по курсу. Вдруг я замечаю, что впереди есть что-то тёмное. Две или три секунды я внимательно всматриваюсь в эту темноту и замечаю, что она увеличивается и приближается. Айсберг выскочил из темноты в 23:39 прямо по курсу внезапно – громадная ледяная глыба. Высота айсберга была около 18–20 метров. Я заметил его с расстояния приблизительно 500–650 метров, когда скорость «Титаника» была 22,5 узла. Волны не бились о него, никакого прибоя. Ли тоже увидел его. Будь у нас бинокль, мы бы смогли заметить его раньше на целую минуту. «Перед нами лёд!», – я ору изо всей силы, тут же я звоню в судовой колокол три раза, что означает препятствие прямо по курсу, и на мостик. Джеймс Муди поднимает трубку почти мгновенно. Он ещё не видит айсберг и спрашивает меня: «Что ты видишь?» Я кричу изо всей силы: «Айсберг прямо по курсу!» Муди отвечает спокойным голосом: «Спасибо», – словно я угостил его сигаретой. В течение 37 секунд я и Ли наблюдаем стремительное приближение сверкающей ледяной глыбы. Я фиксирую, что вершина айсберга выше палубы.
Мы оба схватились руками за поручень, приготовившись к удару. Лайнер медленно поворачивал влево, успев отвернуть форштевень от прямого удара. Но затем последовало касание правым бортом. Нас от удара дёрнуло вперед, но мы крепко держались. А затем мы услышали скрежет по правому борту, словно от якорной цепи. Этот скрежет продолжался около десяти секунд, когда айсберг рвал стальные листы обшивки борта «Титаника» толщиной 2,5 сантиметра. Всего десяти секунд хватило айсбергу, чтобы отправить на дно современный, огромный, великолепный, красивый лайнер в его первом и последнем плавании. Мы с Ли подумали сначала, что лайнер лишь чиркнул по айсбергу. С него посыпались куски льда на палубу. Так оказалось, что все человеческие жизни на борту, женщины, дети, пассажиры первого класса с многомиллионными состояниями и судьба самого «Титаника» зависели исключительно от зоркости моих глаз и глаз моего напарника. А у нас, вперёдсмотрящих наблюдателей, не было бинокля! Поскольку я много раз за четыре дня просил об этом офицеров, я могу свидетельствовать, что «Титаник» погубило самое заурядное британское разгильдяйство. Безусловно, будь у меня бинокль, я бы обнаружил роковой айсберг на несколько сот метров раньше, и у вахтенных офицеров на мостике хватило бы времени остановить, изменить курс и повернуть лайнер. Я был недоволен, что мне не дали бинокль, хотя этот вопрос касался самого важного на корабле – безопасности. Трудно вспомнить в истории британского мореплавания, когда столь важное и многое зависело от столь немногого и незначительного – бинокля или ключа от ящика с ним! Бинокль мог бы спасти «Титаник», его пассажиров и экипаж. Во время перехода из Белфаста, где строился «Титаник», в Саутгемптон я видел второго помощника капитана Дэвида Блэра с биноклем на шее: он сошёл с лайнера до его отправления 10 апреля. Но мы не знали, куда делся этот бинокль. В рейсе в Нью-Йорк бинокля не было. Блэр обнаружил ключ через три дня после отплытия «Титаника» из Саутгемптона. Он сохранил и оставил его своей дочери как напоминание о трагедии. Позже ключ продали на аукционе как значимый артефакт «Титаника». Дэвид Блэр очень переживал, что его сняли с «Титаника» перед самым рейсом. Блэр буквально грезил и мечтал быть офицером этого прекрасного корабля. За пару дней до отправления «Титаника» из Саутгемптона Блэр отправил открытку своей родственнице, где написал: «Это великолепный корабль, я так сильно разочарован, что не могу быть на его борту во время его первого плавания!» Но, очевидно, это спасло Блэру жизнь. Были некоторые, кто поговаривали, что якобы он взял преднамеренно этот ключ из-за обиды или просто на память, а не забыл передать его в спешке своему преемнику Лайтоллеру. Так это или не так, я не знаю. Если бы Блэр отдал ключ Лайтоллеру, то Лайтоллер дал бы мне бинокль, а я бы увидел айсберг раньше, Мёрдок и Муди успели изменить курс, и все люди, корабль и они сами были бы спасены! Мы с Реджинальдом Ли выжили в крушении.