Безликий (ЛП)

— Нет, я должен подготовиться к завтрашнему дню.

— А что будет завтра? — спросила Винтер.

— Я собираюсь объявить о своем уходе.

Глава 23

Доктор Эрика Томалин поставила пустую кружку в раковину и взяла свою сумку с кухонного стола. Она хотела выпить еще одну чашку кофе. Ночь прошла беспокойно, и желание посидеть за столом, читая утреннюю газету и позволяя очередной порции кофеина просочиться в кровь, казалось весьма заманчивым.

Только уверенность в том, что мать будет ждать ее воскресного визита, заставила Эрику направиться к двери, ведущей в пристроенный гараж. Она поместила мать в дом престарелых три года назад после тяжелого инсульта, в результате которого пожилая женщина оказалась частично парализованной. Поездка занимала два часа, но хотя удобнее отдать мать поближе, у Эрики хватило опыта работы консультантом, чтобы понять, что отношения с ней лучше, когда между ними остается пространство.

Как там говорилось в старой поговорке? Расстояние смягчает сердце? Что-то вроде этого.

Она задержалась, чтобы натянуть жакет поверх свитера цвета слоновой кости, который подобрала к черным брюкам, и пригладила волосы, собранные в тугой пучок на затылке.

Ее мать требовала, чтобы Эрика одевалась безупречно, всякий раз, когда приезжала в гости. Ее одежда, макияж и прическа обязательно проверялись орлиным взглядом пожилой леди. Затем мать проводила следующий час, объясняя Эрике, что именно не так с ее нарядом, помадой или прической. А следующий час посвящался тому, почему Эрика не может найти достойного мужчину для замужества.

Неважно, что Эрика не интересовалась мужчинами. Или замужеством, если уж на то пошло.

Проглотив вздох, она толчком открыла дверь и шагнула в тенистый гараж. Эрика понимала, что любовь и забота могут выражаться по-разному. Так получилось, что ее мать выбрала постоянную критику. И если быть честной, именно это постоянное неодобрение превратило Эрику в идеального психотерапевта. С раннего возраста она научилась приспосабливаться и создавать любой фасад, необходимый для того, чтобы успокоить свою ворчливую родительницу.

Теперь она могла быть тем, кто нужен пациенту, сидящему напротив нее. Суровым наставником, сострадательным слушателем, другом, который готов поддержать.

Эрика как раз вынимала ключи из сумочки, когда позади нее раздался слабый звук. Повернувшись, чтобы выяснить, что это такое, Эрика получила удар монтировкой по лицу. Или это бейсбольная бита? Впрочем, это уже не имело значения.

Конечным результатом стал взрыв боли, от которого она упала на колени, а за ним последовала приливная волна тьмы, которая, к счастью, смыла боль.

***

Лежа в постели, Ноа прижимал к себе Винтер, а она проводила пальцами по его обнаженной груди. Они только что занимались любовью, и Ноа почти погрузился в сон. День выдался долгим. Не только неприятная встреча с Эдгаром, но и долгие часы, проведенные в комнате ожидания. Сандер держался, но все еще находился без сознания в отделении интенсивной терапии. Ноа знал, что Винтер больно видеть старика таким уязвимым.

Как только часы посещения закончились, он настоял на том, чтобы она вернулась в коттедж на ужин. И бутылку вина. Они намеренно избегали разговоров об убийстве, смерти или больных родственниках. Им просто хотелось побыть вместе.

Винтер предложила пораньше лечь спать. Ноа не стал возражать. Он почти побил рекорд скорости, подняв ее с дивана и отнеся в спальню. Теперь все, что он хотел сделать, это закрыть глаза и погрузиться в сон.

Только напряжение, которое он чувствовал в Винтер, не давало ему уснуть. Она явно пыталась забыть о событиях прошедшего дня.

— Я не понимаю, — наконец пробормотала она.

Он прижался губами к ее макушке, вдыхая травяной аромат ее локонов.

— Так можно сказать о многом.

— Почему мой отец подал в отставку? — уточнила она. — Он посвятил свою жизнь получению должности декана.

Ноа не пришлось долго размышлять над этим вопросом. Имелось лишь несколько причин, по которым слишком амбициозный человек, посвятивший годы своей карьере, мог бы уйти. Плохое здоровье… или скандал.

— Я бы предположил, что это как-то связано с его секретаршей, — сказал Ноа. Он рассказал, что Эдгар признался, что встречался с Линдой Бейкер в ночь смерти ее матери. И что они были в отеле, когда шериф пытался дозвониться до него.

— Потому что он спит с ней? — В приглушенном свете прикроватной лампы Ноа заметил, как сжалась челюсть Винтер. — Очевидно, он делал это годами. Зачем ему бросать работу сейчас?

Ноа задавался тем же вопросом. Объяснение этому только одно.

— Официального расследования смерти твоей матери может и не быть, но в конце концов люди начнут задавать неудобные вопросы, — напомнил он ей. — Лучше, если он больше не будет связан с колледжем, прежде чем ему придется отвечать на эти вопросы.

Она задрожала, прижимаясь ближе к его обнаженному телу.

— Это все так ужасно.

— Отношения твоего отца с Линдой?

— Ну, да. Она такая сука, — согласилась Винтер, ее голос приобрел нехарактерно язвительный оттенок. — Но я имею в виду все.

Он провел губами по ее виску.

— Опять же, это касается множества вещей.

— После того, как открыла конверт, оставленный шерифом Янсеном, я рассчитывала узнать правду. — Винтер сделала паузу, несомненно, представляя свою жизнь, если бы никогда не пересекалась с Киром Янсеном и не рассматривала возможность, что смерть ее матери всего лишь трагическая случайность, связанная с тем, что та оказалась не в том месте и не в то время. — Теперь я до сих пор не знаю, кто стрелял в маму, в то время как три человека мертвы, мой дедушка борется за свою жизнь, а карьера моего отца разрушена. — Она тяжело вздохнула. — Я же говорила, что это ящик Пандоры.

— А я говорил тебе, что прошлое никогда не остается похороненным, — пробормотал Ноа, крепче обнимая Винтер. Она ни в чем не виновата, и будь он проклят, если позволит ей потратить хоть секунду на самобичевание. — Мы найдем того, кто стоит за этим безумием.

— Как?

Ноа пожал плечами. У него не нашлось хорошего ответа, но он оставался оптимистом. Они каким-то образом привели в движение цепь событий, как падающие костяшки домино. Но, как и в случае с домино, одна доля просчета приведет к тому, что все закончится.

— До сих пор убийце везло. В конце концов он совершит ошибку, — успокоил он ее.

— Ты уверен, что это он?

Ноа моргнул. Он не думал о том, что это может быть женщина. Сексизм, конечно. Женщина с такой же вероятностью может быть убийцей, как и мужчина. Вглядываясь в бледное лицо, он собирался продолжать уверять Винтер, что кошмар закончится, но внезапно стало трудно сосредоточиться на чем-либо, кроме ощущения ее тела, прижатого к нему.

— Единственное, в чем я уверен, — это в тебе, — признался Ноа, обхватив ладонью ее щеку. — И в том, как правильно, что ты делишь со мной этот дом.

Он чувствовал, как напряжение Винтер ослабевает, когда она прижималась к нему. Была ли она так же, как и он, готова изменить разговор?

— Не просто правильно, а очень правильно?

— Очень, очень правильно.

— Чертовски правильно.

— Я надеюсь на это. — Он окинул ее взглядом, и в животе у него заплясали бабочки. Как будто ему снова семнадцать, и он приглашает девушку на выпускной бал. Только это еще больше, и гораздо, гораздо важнее для его долгосрочного счастья. — Ты останешься?

Винтер откинула голову назад, выражение ее лица не поддавалось прочтению.

— Ты уверен, что хочешь сделать это предложение сейчас?

— Почему мне не быть уверенным?

— Многое происходит. — Она сделала паузу, как бы обдумывая свои слова. — Это могло усилить твои эмоции.

— Это лишь прояснило их, — заявил он.

— Что именно прояснило?

Ноа улыбнулся, бабочки улетели, когда чувство абсолютной правоты поселилось в центре его души. Он не нервничал, напротив, чувствовал решимость.