Безликий (ЛП)

Нет, она не нашла того, что хотела, но обнаружила то, что ей действительно нужно.

Запихнув последнюю коробку обратно в шкаф, Винтер уже собиралась закрыть дверь, когда заметила на верхней полке небольшой металлический контейнер. В таком обычно хранят важные бумаги.

Винтер заколебалась. Она искала личные вещи, а не деловые. Но с другой стороны, возможно, у нее никогда больше не будет возможности порыться в шкафу. Можно быстро заглянуть.

Схватив контейнер, она открыла крышку и взяла толстую пачку бумаг, сложенную внутри.

Беглого взгляда хватило, чтобы понять, что это какой-то официальный документ. Вверху значилось название адвокатской конторы, а ниже — куча слишком сложных слов, которые стоили 125 долларов в час.

Завещание.

Завещание ее матери.

Пролистав страницы, Винтер смогла расшифровать достаточно юридических терминов, чтобы понять, что большая часть того, что ей говорили о завещании, правда. Лорел создала трастовый фонд для Винтер. Она передала деньги колледжу на стипендию в области искусства и еще несколько небольших пожертвований местным художникам. Однако Винтер поразило то, как много завещано Тоне Нокс. Пятнадцать тысяч долларов — это больше, чем просто помощь нуждающемуся студенту в колледже. Неудивительно, что Тоня надеялась на эти средства открыть собственную студию. А еще наследство досталось ее отцу.

Сто тысяч долларов.

Для молодой женщины не так уж необычно иметь большую страховку жизни. Двести тысяч долларов — это лишь малая часть того, что она могла бы заработать, если бы работала полный рабочий день тридцать лет, или стоимость ухода за детьми и мужем. Что удивило Винтер, так это то, что ее отец все годы, пока она жила дома, едва сводил концы с концами.

Они не бедствовали. Ее отец получал приличную, если не сказать огромную, зарплату. И никогда не возникало сомнений в том, что на столе будет еда, а Винтер сможет иметь красивую одежду и заниматься любым хобби. Она брала уроки игры на фортепиано, танцев, каждое лето проводила неделю в драматическом лагере. Но ее отец носил одежду с распродажи, они никогда не ездили в отпуск, а когда ей исполнилось шестнадцать, Винтер поняла, что ей придется купить собственный автомобиль. Кроме того, отец дал ей понять, что если она хочет учиться в колледже, то только в Гранте, где обучение будет бесплатным.

Так куда же ушли деньги?

Положив завещание в коробку, Винтер закрыла шкаф и пошла обратно наверх. Она не знала, лучше или хуже ей стало теперь, когда заглянула в таинственные коробки, но она чувствовала себя более… цельной. Как будто в ее сердце заполнилась пустота.

Наброски в альбомах служили вещественным доказательством того, что ее мама заботилась о дочери. И что она проводила бесконечные часы, наблюдая за Винтер, пока та росла от младенца до девочки.

Войдя в гостиную, Винтер обнаружила, что двое мужчин стоят в нескольких футах друг от друга, а в воздухе витает напряжение. Вполне предсказуемо, учитывая, что Ноа пытался выяснить, не замешан ли ее отец в убийстве своей жены.

Когда она подошла и встала рядом с Ноа, отец бросил на нее усталый взгляд. Она никогда не видела, чтобы он выглядел таким измученным.

— Ты нашла, то что искала? — спросил он.

— В некотором роде. — Винтер облегченно вздохнула, когда Ноа обхватил ее за плечи. Молчаливое обещание, что ей не придется делать это в одиночку. Именно то, что ей сейчас нужно. — У меня есть вопрос.

Эдгар нахмурился.

— О твоей матери?

— О ее завещании.

— Ох. — Эдгар испытал странное облегчение. — Все довольно просто. Твое наследство поместили в траст до достижения тобой восемнадцати лет, и тебе полагались любые доходы от продажи картин твоей матери. Я предпочел оставить ее коллекцию в колледже, а не пытаться ее продать. Я предполагал, что ты захочешь сохранить ее в семье.

Винтер испытала глубокое облегчение от того, что коллекция ее матери не была разделена и продана. Она понятия не имела, сколько та может стоить, но не готова расстаться ни с чем из нее.

— Дело не в моем наследстве, — сказала она, устремив взгляд на отца. — Речь о твоем.

Она явно застала его врасплох.

— О моем?

— Ты получил сто тысяч долларов.

— Да. — Он кивнул, выглядя смущенным. — Это то, что предложил агент по страхованию жизни. У меня такая же сумма в полисе.

— Это большие деньги. — Она окинула взглядом комнату, которая превратилась из уютной в обшарпанную. Ковер износился, мебель покосилась, а обои начали отклеиваться. — Что с ними случилось?

Эдгар пожал плечами.

— Я пожертвовал нескольким благотворительным организациям и расплатился за этот дом, чтобы тебе никогда не пришлось беспокоиться о жилье. Твоя мама хотела бы этого для тебя.

Винтер молча подсчитала, что все равно должно было остаться не менее пятидесяти тысяч долларов.

— А остальное?

— Я отдал их твоему дедушке.

Он говорил абсолютно спокойно, как будто Винтер должна понимать, что деньги предназначены старику.

— Почему?

— Ему приходилось неоднократно давать нам деньги во время нашего брака, — объяснил Эдгар. — Он даже взял кредит, чтобы расплатиться с кредиторами, которые угрожали привлечь твою мать к суду. Я хотел быть уверенным, что ему не придется беспокоиться о своих долгах.

Винтер поморщилась. Ее не шокировало, что у ее мамы накопились просрочки по кредитным картам, или что ее дедушка оплатил счет, но смущало, что бережливому и трудолюбивому Сандеру Муру могла понадобиться такая большая сумма денег. В конце концов, он унаследовал землю от своего отца, и до того, как его ранили, у него никогда не случалось длительных болезней. Она могла предположить, что он вполне обеспечен.

— Должно быть, у него было много долгов, — пробормотала она, с ужасом думая о том, что, возможно, именно необходимость постоянно выручать маму из долгов привела его к финансовым проблемам.

Словно почувствовав ее страх, отец ободряюще улыбнулся ей.

— Мелкие фермы в этом районе перестали быть прибыльными много лет назад. Твой дедушка не хотел с этим мириться, — сказал он ей. — Я дюжину раз говорил, что нужно продать ферму, пока она еще может приносить прибыль, но он чуть не откусил мне голову за одно только предложение. Он твердо решил удержать свою ферму, даже если это означало утонуть в долгах. — Его губы искривились. — Как капитан, идущий ко дну вместе со своим кораблем, я полагаю.

Винтер медленно кивнула. Сандер Мур всегда отличался упрямством. Она вспомнила, как он враждовал с одним из своих соседей. Дедушка утверждал, что участок пастбища, который тот использовал для выпаса овец, находится на его территории. Не имело значения, что он никогда не пользовался этой землей. Однажды ночью он приехал на тракторе и перепахал пастбище так, что на нем не осталось ни травинки. «Проблема решена», — сказал он ей, и на его морщинистом лице появилась довольная ухмылка.

Покачав головой, Винтер вернулась к своему первоначальному вопросу.

— Почему бы не оставить себе хотя бы часть денег? Чтобы хватило на покупку новой машины или обновление дома?

Эдгар выглядел искренне потрясенным.

— Я не собирался наживаться на смерти твоей матери, — огрызнулся он. — Возможно, я не самый лучший муж, но очень переживал, когда ее убили. Я не уверен, что когда-либо смирился с ее смертью. Не в своем сердце.

Слова эхом разнеслись по комнате, отскакивая от стен с вызывающим гневом. Винтер резко вздохнула. Она поверила ему. Не только в то, что он не собирался наживаться на смерти Лорел. Но и в то, что он все еще любил свою мертвую жену.

Доказывало ли это, что он не причастен к ее убийству? Любовь так же опасна, как и ненависть, не так ли? Может быть, даже опаснее. Но пока она хотела верить, что отец понятия не имеет о том, что произошло в ту ужасную ночь.

— Я собираюсь в больницу навестить дедушку, — сказала она мягко. — Не хочешь поехать с нами?

Эдгар поднял руку, чтобы провести пальцами по волосам, его плечи снова поникли.