Безликий (ЛП)

— Ну и придурок, — выругалась Винтер.

— Да, и не стоит тех лет, которые я потратил на ненависть к нему. — Ноа пожал плечами. — Вместо того чтобы тратить свои эмоции на человека, ответственного за убийство моих родителей, я старался цепляться за хорошие воспоминания о своем детстве.

Слабая улыбка тронула ее губы.

— Расскажи мне.

— Ладно. — Ноа с радостью согласился на все, лишь бы отвлечь Винтер. Когда он приехал забирать ее из больницы, она выглядела такой хрупкой, словно готова вот-вот развалиться на части. Стресс давал о себе знать, но сейчас он ничего не мог поделать, кроме как оставаться рядом и утешать ее. — Как ты знаешь, мои родители переехали в Майами вместе с тетей и дядей, чтобы открыть тайский ресторан. — Родители его отца иммигрировали из Таиланда, когда были молодоженами, и его семья поддерживала их культуру.

— Такие, как я, — пробормотала она.

— Да. Они бы тебе понравились. У них был тот же талант, что и у тебя.

— Работать бесконечные часы за мизерную плату? — сухо спросила Винтер.

— Определенно, — согласился Ноа. Его родители, а также тетя и дядя жили над рестораном и постоянно дежурили. — Но я имел в виду их удивительную способность заставлять клиентов чувствовать себя частью семьи. Нам пришлось провести их похороны в одной из мегацерквей, чтобы вместить толпу.

При воспоминании об этих пышных похоронах Ноа покачал головой. Это не казалось реальным для четырнадцатилетнего мальчика, который еще не смирился с тем, что его родители ушли навсегда. Легко почувствовав его боль, Винтер потянулась через остров, чтобы провести пальцами по его обнаженной руке.

— Какое твое любимое воспоминание о них?

На этот вопрос нетрудно ответить.

— Какими бы сумасшедшими ни становились дела, они всегда брали меня на пляж в субботу утром. Мы строили замки из песка, ели мороженое, а моя собака плескалась в волнах. — Знакомое тепло поселилось в его сердце. Адкинс украл много вещей, но он никогда не сможет забрать те наполненные солнцем часы, которые Ноа провел, смеясь и играя со своими родителями. — Даже когда стал старше, мы ходили туда, чтобы я мог поразмять мышцы перед местными девушками и поработать над своим загаром. Это было наше семейное время, и ничего важнее не существовало.

Она сжала его руку.

— Тебе с ними повезло.

— Да, повезло. Но после их смерти я позволил своей ярости от того, что потерял, ослепить меня и не ценить то, что мне дали.

— А теперь?

— Я все еще злюсь, — признал он. — Такая бессмысленная потеря. Но я знаю, что мне повезло больше, чем многим другим. Мои родители любили меня четырнадцать лет. А когда их забрали, я получил безопасность в доме моей бабушки.

В ореховых глазах Винтер блеснуло веселье.

— Она была замечательной женщиной, но до смерти меня пугала.

— Бабушка у всех вызывала страх. — Ноа рассмеялся. Его бабушка едва достигала пяти футов и весила меньше ста фунтов, но весь город ее боялся. — Я видел, как она орудовала метлой, когда сосед переехал ее куст роз. — Его улыбка померкла. — Я скучаю по ней каждый день.

Винтер отвела взгляд, несомненно, вспомнив, что ее собственный дедушка в настоящее время цепляется за жизнь.

— Думаю, мне пора в постель, — пробормотала она.

— Хорошо. Не стесняйся, зови, если тебе что-нибудь понадобится. — Он потянулся, чтобы провести пальцами по ее спутанным волосам. — Или если тебе станет одиноко.

Винтер покраснела и повернулась, чтобы направиться к двери.

— Спасибо за горячий шоколад.

— В любое время. — Ноа смотрел, как она исчезает, его тело напряглось и захотело последовать за Винтер в ее постель. — В любое. Время.

Глава 12

Находясь под защитой густого леса, Незнакомец наблюдал, как выключается свет и коттедж погружается в темноту. Подойти ближе не представлялось возможным, иначе стая шавок разразилась бы бешеным лаем.

Это раздражало.

Незнакомец хотел увидеть лицо Винтер.

Она плакала? Она плакала раньше. Там, на ферме, когда на ней блестела кровь ее деда.

Дрожь блаженства пронеслась по Незнакомцу.

Все вышло не так, как он хотел. В очередной раз пришлось отвлечься, и это все испортило.

Ну, не все.

Он слышал крики. Восхитительные крики, которые эхом разносились по воздуху и рикошетом разлетались по мелководью. Потом приехали скорая помощь и полицейские машины с сиренами, мигалками и огнями, и криков стало еще больше. Творящаяся суматоха восхитила Незнакомца.

Да, продуктивный день, пусть и не такой, как планировалось изначально.

Возможно, следующее дело даст лучший результат.

Или, по крайней мере, больше крика.

— Наконец-то живой, — прошептал Незнакомец.

***

Сообщение пришло в 3:30 утра.

Схватив телефон с тумбочки, Мона Шелтон нащупала очки. За последние несколько лет ее зрение ослабло. Как и все остальное тело. Она никогда не считалась королевой красоты. Не то что Лорел Мур. Но последнее десятилетие украло даже ту привлекательность, на которую она когда-то могла претендовать.

Ее волосы поредели и теперь уныло лежали на голове. Кожа покрылась морщинами, а плечи ссутулились от многолетнего таскания тяжелых подносов с едой на стоянке грузовиков. Даже ее маленькая грудь, которая когда-то была упругой и высокой, теперь обвисла в поражении.

Такова правда. Жизнь — та еще сука, а в конце ты просто умираешь.

С тяжелым вздохом Мона надела очки и прочитала текст:

«Ваш муж потерял сознание на углу Шестой и Стейт. Приезжайте и заберите его, пока не вызвали полицию».

— Черт. — Мона уронила телефон и плюхнулась обратно на подушку.

Она хотела перевернуться и снова заснуть. Пусть Дрейка везут в тюрьму. Какое ей дело? Не похоже, чтобы ему на нее было не плевать.

С тех пор как на пороге дома появилась драгоценная дочь Лорел, Дрейк стал проводить ночи в баре. А когда он все-таки возвращался домой, то спал в гостевой спальне. Как будто ему невыносимо находиться рядом с ней.

Боль отказа пронзила Мону.

Господи, какой же она оказалась дурой.

Нет, она просто струсила, тихо поправила она себя. Дрейк прав. Разве не она проехала три часа до Ларкина, чтобы поговорить с Винтер Мур, а потом удрала, поджав хвост?

Мона все спланировала. Она погуглила Винтер и обнаружила, что у молодой женщины есть один из тех шикарных ресторанов, где подают такую еду, которую обычно можно найти в Калифорнии. Все готовили по-домашнему, из местных продуктов и не модифицировали. Что бы это ни значило. Да лучше уж мясной рулет и картофельное пюре, чем эта снобистская дрянь.

Тот факт, что дочь Лорел оказалась успешной бизнес-леди, лишь насыпал соль на открытые раны Моны. Это стало резким напоминанием о том, что она никогда не следовала своим собственным мечтам. Она работала дерьмовой официанткой на дерьмовой стоянке грузовиков и жила с дерьмовым мужем. У нее даже не набралось лишней сотни на банковском счету, чтобы взять несколько выходных на работе.

Именно тогда ей пришла в голову блестящая идея попросить денег у Винтер.

Почему бы и нет?

Судя по тому, что Мона смогла подслушать, дочка Лорел искала информацию о той ночи, когда умерла ее мать. Мона располагала такой информацией.

Они обе могли получить то, что хотели.

Пока Мона ехала три часа до Ларкина, она представляла себе роскошный отдых в Вегасе. Но как только она добралась до маленького городка, у нее сдали нервы. И когда она уже подъехала к ресторану, ей пришлось заставить себя оставить машину припаркованной на обочине, чтобы постучать в заднюю дверь. Когда ей никто не ответил, Мона испытала откровенное облегчение. Она не хотела отдыхать в Вегасе, резко осознала Мона. И уж тем более в одиночку. Она хотела, чтобы ее муж забыл прошлое и понял, что любит ее.

И какова же награда за то, что она великодушно решила вернуться в Пайк и не навлекать на себя беду?

Бесконечные ночи в холодной постели.

— Идиотка.