Всадник ищет Амонну

— Не сопротивляйся, — ласково сказал он.

В ответ я дернулась, руками выбивая из рук доктора металлический поднос. С шумом и всплесками содержимое подноса разбилось вдребезги.

— Ничего страшного, — доктор достал из кармана ещё один пузырек, внутри которого были круглые капсулы. Достав одну из них, он поднес ее к моему рту. Я отвернулась.

— Я могу? — доктор коротко спросил Джениса, тот кивнул.

— Потерпите.

Это было последним, что сказал доктор. После этого он схватил меня за лицо, надавил на щеки и насильно заставил проглотить капсулу. Я сопротивлялась, но Дженис крепко меня держал. Оттолкнуть доктора ослабевшими ватными ногами тоже не получалось.

— Ну вот и все! Не так страшно, как кажется, правда? — он отошел, отряхнул руки и засмеялся.

Хватка Джениса ослабла, но рук он не убрал.

— У тебя есть время, чтобы поправиться, — под словом поправиться он, конечно же, имел в виду передумать.

— Иди к черту, — я снова попыталась высвободиться от его рук.

— Оставлю вас наедине, — звонко объявил доктор. — Здесь все приберут, когда монна соизволит отдыхать.

Когда дверь за ним захлопнулась, Дженис наклонился совсем близко.

— Я никогда не считал себя счастливчиком. Все, что у меня есть, досталась мне тяжёлой работой и терпением. Но вчера… — его ноздри затрепетали, — был лучший день в моей жизни. У капитана никогда не будет прежнего статуса, он уничтожен. А ты… — он силой протянул меня к себе, — за всё мне заплатишь, на том самом столе, за которым ты вчера сидела. Это только начало, поняла?

Я запрокинула голову, чтобы ответить ему, но было поздно. Лекарство действовало, и я теряла контроль. Веки стали тяжелыми, зрение потеряло остроту. Все, чего я хотела — спать.

— Вот, — он наклонился к моим губам, — такой ты мне нравишься куда больше.

Дженис набросился на мой рот и снова поцеловал против воли. Руки исчезли с плеч и набросились на бедра. Он целовал и сжимал меня так, будто хотел растерзать.

Я замахнулась, чтобы ударить его, но рука безжизненно упала, а сама я провалилась в сон.

***

Уверенно шагая вдоль оживленного прохода, я прикрывала лицо высоким белым воротником. Заплетенные в тугую косу волосы аккуратно были спрятаны под беретом, которые носила обслуга госпиталя.

Пряча взгляд, я осторожно перебиралась из одного укромного места в другое. Нужно было как можно быстрее выбраться отсюда незамеченной. Слишком большая обувь делала шаги неуклюжими, и несколько раз я привлекла к себе внимание беседующих между собой просителей и докторов.

Того, кто пичкал меня сонными капсулами, нигде не было. Последний раз он навестил меня несколько часов назад. Хотел, чтобы я приняла какое— то новое лекарство.

Сдерживая порыв невыносимой злости, я нацепила глупую улыбку и согласилась. Послушно положила пилюлю на язык и запила водой, остатки которой случайно расплескала. Доктор остался доволен и пожелал мне хорошего дня, перед уходом добавив, что пришлет кого— нибудь для уборки.

На это я и рассчитывала, когда вместо борьбы начала повиноваться и делать, что велели. Сначала он всегда просил меня открыть рот, чтобы проверить, проглотила ли я лекарства. Но перестал это делать, как только наше общение улучшилось.

Проглатывать капсулы я, конечно же, перестала. Прекрасно зная, какой у них эффект, мне легко было изобразить сон во время проверок.

Когда доктор ушел, я вскочила и начала наводить беспорядок. Разбросала по полу остатки еды, сняла постельное белье и также раскидала его в разные стороны. Я знала, что никто из обслуги не скажет мне ни слова. Как бы ни было отвратительно признавать, но тут мне своим враньем подсобил Дженис, солгав всем, что я его невеста.

Поэтому относились ко мне аккуратно. Все, кроме доктора, который не мог отказать своему заказчику в его капризах. Во время одного из визитов, как раз, когда под действием капсулы я должна была спать, доктор привел Джениса.

— Видите, — он говорил обо мне, пока я изо всех сил старалась лежать неподвижно, — самая маленькая дозировка справляется прекрасно! Лекарства она принимает покорно, поведение отличное. Словом, — замешкался он, — думаю, монна смело может возвращаться домой, лекарства я пропишу.

— Рано.

— Демонице, которая носит под сердцем дитя, нужна свобода, — грустно и приглушенно произнес доктор.

— В Наймарре наступили тяжелые времена. Мы ожидаем диверсию от милитаров в любую минуту.

— Да вы что? — судя по тону, доктор был шокирован, впрочем, как и я.

— Не стоит волноваться, у нас есть ресурсы подавить… кого угодно.

Доктор ничего не ответил. Тишину нарушили шаги Джениса, который подошел к моей кровати. Я лежала на боку, спиной к нему. Он подхватил одеяло и в заботливом жесте натянул его повыше. Ладони советника были холодными. Я мысленно просила его поскорее уйти. Но он не ушел.

Вместо этого он наклонился и поцеловал меня в лоб, а затем холодная рука скользнула под одеяло и противно сжала грудь. Я даже услышала его сдавленный стон. Мерзавец делал это со мной при докторе, пользуясь тем, что я должна быть под действием лекарств.

— Хорошо, — внезапно оторвался от меня он, — я заберу ее домой. Но мне нужно, чтобы вы выписали ей сильные успокоительные.

— В этом нет нужды… — наивно возразил доктор, но тут же опешил и добавил: — Хорошо, как скажете.

— Ей нужно много спать, чтобы набираться сил, — напоследок он еще раз наклонился за поцелуем, снова до боли сжав мою грудь.

В ту ночь я ревела от беспомощности, но все— таки собралась с мыслями — слезами тут точно не помочь.

Когда наконец пришла женщина из обслуги и поставила на пол ведро с инструментами для уборки, я быстро и внимательно ее осмотрела. Мне нужно было, чтобы наш размер одежды был примерно одинаковым — тогда мне будет проще слиться с персоналом.

Не проронив ни слова, женщина встала на четвереньки и принялась собирать с пола разбросанные куски еды. Я сидела на кровати, держа одну руку под подушкой. Сердцебиение зашкаливало, в горле пересохло от нервов. Как бы я ни хотела этого не делать, другого шанса может не быть! Зажимая в руке осколок от стакана, я подскочила к уборщице и приказала раздеться.

Быстро натянув на себя белую форму, я бросила женщине больничную рубашку.

Та снова повиновалась, но не потому, что была напугана, а потому что знала, что обман раскроют и шансы у меня ничтожные. Я и сама это знала, поэтому времени решила не терять.

— На, — достала из— под матраса несколько пилюль, которые мне давал доктор и бросила ей, — глотай!

— Не буду! — сопротивлялась женщина. Мне пришлось приставить кусок стекла к ее горлу и блефовать.

— Я сказала, глотай!

Женщина взяла с пола лекарства и запихала себе в рот. Я заметила, что она ничего не проглотила, пришлось сильнее надавить на горло осколком.

— Последний раз предупреждаю, мне терять нечего! — я говорила правду. Если Дженис найдет способ меня сломить, пусть даже используя капсулы, то мне конец.

Губы женщины задрожали, и она проглотила капсулы. Даже открыла рот и подняла язык, чтобы доказать, что у неё во рту ничего нет. Я так и продолжала сидеть на корточках с вытянутой рукой и куском стекла, пока моя заложница не начала засыпать. Оттащив женщину к кровати, уложила ее на бок, создав силуэт спящей себя.

Я вышла за дверь и закрыла её ключом, который висел в связке на ремне обслужницы. Найдя укромный уголок, принялась рассматривать выцарапанные на других ключах буквы. «Ключи распределялись по цвету и этажам!» — догадалась я. Значит, мне нужен первый этаж.

Я обрадовалась, и, прихватив ведро, направилась искать выход, но это оказалось не так легко. Я бродила по госпиталю уже приличное количество времени. Здание было старым, видимо, пережило не один ремонт, поэтому лестницы находились в разных местах, а где— то вместо проходов были тупики.

Все так же пряча лицо за высоким воротником, я чудом добралась до самого нижнего этажа, который оказался пол землей. Черт! Здесь было темно и холодно, никаких окон. Вместо деревянных двери были железными и толстыми. А запах царил абсолютно тошнотворный.