Страница 76 из 93
Защитить ее.
Мои ботинки глухо стучат по дорожке, когда я подкрадываюсь к его телу. Прежде чем заговорить, я не тороплюсь, чтобы осмотреть его с ног до головы.
— Прежде чем я сниму эту пленку с твоего рта, я хочу убрать с дороги несколько вопросов, — я присаживаюсь на корточки слева от его головы. — Почему я здесь? Ну, во-первых, Кейн Маккей, ты гребанный педофил.
Его глаза расширяются, голова тут же трясется, когда он пытается опровергнуть мои претензии к нему.
— Нет-нет, — я наклоняю голову, щелкая языком. — Ложь тебе не поможет. Ничто не поможет тебе. Так что, когда я сниму это, не трать свои последние слова на попытки убедить меня в обратном.
Я лезу в задний карман и достаю два предмета, которые специально прихватил с собой. Одна из них — моя Zippo, а другая — набор плоскогубцев, которые я вытащил из коллекции инструментов Тэтчер.
Он не обрадуется тому, что они вот-вот станут очень, очень грязными.
— Посмотрим, что еще… Не делай этого, бла-бла. Тебе не нужно этого делать, бла-ой! — я ударяю его по груди плоскогубцами. — Что ты собираешься сделать со мной? Хороший вопрос, Каин. Это мой любимый.
Я щелкаю своей Zippo, воздух наполняется приятным свистом, заставляя мои пальцы покалывать от предвкушения.
Пламя горит ровно, не колеблясь, терпеливо.
— Я собираюсь убить тебя, — я смотрю ему прямо в глаза, когда говорю это, потому что, хотя он и не заслуживает того, чтобы уйти как мужчина, я хочу, чтобы он увидел, насколько темна моя душа. Я хочу, чтобы он знал, что это будет болезненно. — Теперь, когда мы ответили на все эти вопросы… — я резко отрываю изоленту от его рта. — Давай приступим к работе.
Как я заметил, он начинает кричать так высоко и гнусаво, что у меня звенит в ушах.
— Значит, мы кричим, да? — я открываю рот, расширяя легкие и издавая громоподобный крик. Мой полон ярости и голода, а его источает страх. Смесь в воздухе заставляет меня ухмыляться. — Ты вырос здесь, Каин, не умирай глупо. Ты знаешь, что не имеет значения, насколько громко ты кричишь на кладбище. Никто за тобой не придет.
Ему нужно время, чтобы перестать кричать, но сегодня вечером я в настроении потерпеть. Я смотрю на значок на его груди, прикрепленный к серебряной цепочке, и поднимаю его, дергая ожерелье, пока оно не сорвется с его шеи.
—Ты не будешь брать мужской значок, ты, гребаный панк, — шипит он, его голос сорвался от слишком частых криков.
— Ты не чертов мужчина. Ты отвратительная свинья, которая охотится на маленьких девочек, — выплевываю я. — Так что я возьму все, что захочу.
Я засовываю его в свою толстовку, оставляя там вместе с мыслью о том, что я буду с ним делать после того, как все это закончится.
— Это она тебе сказала? — он смеется дрожащим голосом. — Она сделала почти все, чтобы привлечь больше внимания, чем Роуз. В том числе ложь. Вот что она делает, она лжет. Устраивает большое шоу, чтобы весь мир ел у ее ног. Ты всего лишь еще одна пешка в ее игре.
Я стискиваю зубы, перестаю говорить плохо о жертве, над которой он издевался. Я не позволю ему так о ней говорить.
Он больше никогда не сможет даже произнести ее имя.
— Что я говорил о лжи, Каин? — я ударяю его ладонью по лбу, ударяя его головой об асфальт.
— Они придут за ней. Неважно, убьешь ты меня или нет. Они знают, что она замешана. Никого из вас отсюда живым не уйдет.
Я использую плоскогубцы, чтобы вырвать его язык, надавливая на рукоятку, чтобы она сжала влажную губку, прежде чем вытащить ее изо рта.
— Позволь им. Их постигнет та же участь, — шиплю я. — И я надеюсь, что в следующий раз они пришлют не только тебя.
Снова подбрасывая Zippo, я подношу пламя к его языку. Естественно, он начинает сопротивляться, пытаясь убежать от огня, но я опускаю колено ему на грудь, так сильно впиваясь коленной чашечкой в его тело, что я знаю, что ему трудно дышать.
Zippo быстро сжигает его слюну, высушивая ткань до того, как начнется процесс обжига. Прямое пламя на розовую мышцу заставляет ее гноиться, меняя цвет на вялый белый. Он воет в мучительном страдании.
— Я прямо сейчас поджариваю тысячи нервных окончаний, и это даже не малая часть того, что ты причинил ей, — добавляю оскорбление к ране, мое тело остается неподвижным, пока я поджигаю его плоть.
Запах резкий, но мне нравится.
Гнойные карманы начинают закипать, их желтая жидкость начинает слишком быстро вытекать из-за слишком сильного жара. Он просачивается ему в горло, задыхаясь от собственной инфекции. Слезы текут из его глаз, когда он пинается ногами, все еще борясь со мной.
Но он ничего не может сделать.
Я пламя, которое никогда не погаснет, и я не остановлюсь, пока он не превратится в пепел.
Как только мышца начинает чернеть, я оттягиваю Zippo назад, чувствуя, насколько горячий металл касается моей собственной ладони, но я использую этот короткий всплеск боли, чтобы подпитывать свое стремление к мести.
Кусочки его языка падают на подбородок, буквально кусочки расплавленной ткани капают на шею.
Я встаю, бросаю плоскогубцы и засовываю Zippo обратно в джинсы. Оставив его страдать, пока я неторопливо иду к цепям и единственному замку, я тихонько насвистываю, хватая их с земли.
Они звенят и звенят, когда я тащу их по дорожке за собой.
Каин скулит и пытается откатиться, борясь с судьбой, еще не понимая, чем все это кончится. Я полагаю, что могу понять; когда ты смотришь смерти в лицо, вполне естественно отвернуться.
Я просто не могу поверить в этот город и людей, которых они возвели на троны. Коронование убогого и злого.
Между тем, они унижали меня в детстве.
Спрятать насильника. Сокрыть секс-торговцев, черт возьми.
И все же мальчик, который видел, как его мать сгорела заживо прямо у него на глазах, был антагонистом. Он был Люцифером. Он был злодеем.
Не этой ночью.
— Б-боже, пожалуйста, — ворчит он, прося помощи у святого духа, пока он совершал такие адские действия.
Это лицемерно, и это меня бесит.
— Он не слышит, — хмыкаю я, беру один конец кандалов и начинаю наматывать восьмерку на его скрещенные ноги. — Он оставил тебя, чтобы теперь я мог разобраться с тобой.
После того, как я обматываю их достаточное количество раз, я надеваю замок на скобы, фиксируя их на месте. Я смотрю на свою работу, как гордый разведчик-орел, который только что получил свой первый значок узла.
Я встаю над ним еще раз, мои ноги по обе стороны от его тела. Просто наблюдаю, как он трясется от слез, качает головой взад и вперед, молча умоляя меня, моя бровь поднимается, и я усмехаюсь, когда вижу большое мокрое пятно, растекшееся по его джинсам.
— Ты готов? — спрашиваю я, игриво наклонив голову. — Ад ждал тебя.
Отступая от его тела, я оборачиваюсь, держа другой конец цепи в левой руке, чувствуя каждую каплю зла, пока иду к своему мотоциклу.
Как только я добираюсь туда, я щелкаю крюком, который соединен с концами звеньев на раме моего мотоцикла, оглядываясь на него, чтобы в последний раз увидеть, как он выглядит целым, прежде чем я взберусь на него и заведу двигатель.
Адреналин стучит по моему черепу, как барабан. Мои ноги вибрируют от силы того, что находится подо мной. Я быстро бросаю взгляд в сторону и вижу всех парней, прислонившихся к сетчатому забору и немигающих взглядов.
Я смотрю вперед, на четыре поворота трассы, зная, что Кейн, вероятно, не переживет один круг, но молча надеясь, что он это сделает, так что его страдания продлятся.
Поворачивая запястье назад, топливо выстреливается прямо в двигатель, и мой байк едет вперед. Проходит всего несколько секунд, прежде чем цепь ослабевает, и я чувствую, как вес тела Каина тянется за мной.
Его крики длятся дольше, чем я ожидал, но я заглушаю их мыслями о ней.
Прошлой ночью я позволил себе быть мягким. В безмолвном пространстве того момента моя бдительность полностью упала перед Сэйдж, и часть меня хотела остаться там подольше. Внутри трещины хаоса, где было ощущение покоя.