Страница 47 из 50
— Выясню — дам все объяснения. Не сомневайся.
Киллиан кивает в ответ и поворачивается к Сэм.
— Саманта, как они выглядели?
— Двое… — женский голос дрожит, но девушка уверенно посмотрела в глаза моему мужчине. — Двое здоровенных бугаев, которые работали на удивление ювелирно и очень тихо. Если бы я не зашла за необходимыми вещами, то мы бы даже не услышали, что здесь кто-то был.
— Они ничего не сделали тебе? — при этих словах брата Ник нахмурил брови, а ладонь на женской талии непроизвольно сжалась в кулак.
— Нет. Я закричала, начал сбегаться персонал, но они беспрепятственно смогли покинуть помещение.
— Если я их покажу, ты узнаешь?
— Думаю да.
— Все, — Ник выходит вперёд, загораживая собой Сэм, — забирайте отсюда Тиф и уезжайте. Дальше я разберусь.
На удивление, ни Киллиан, ни Чарли не стали возражать. Доктор Грант дал братьям несколько указаний по поводу того, как в дальнейшем организовывать мой уход, обещая приезжать лично для контроля динамики. А после его выхода из палаты Кил со скоростью пули вытащил все мои пожитки.
— Ситуация, конечно, откровенное дерьмо. Но ты будешь рядом со мной — это самое главное.
Никаких комментариев на этот счёт. Никаких обсуждений. Никаких вопросов. Все это мы оставили до того момента, когда останемся наедине в нашем крыле в поместье. Как я ни старалась заставить Кила показать свои раны доктору Гранту — все безуспешно. И самое удивительное, что все остальные мужчины Хоггард вели себя так, будто это сущий пустяк.
— Это не ерунда, Кил! — гремела я на весь салон его спортивной тачки, когда мы были на полпути к поместью. — Тебя избили! Ты весь в синяках и крови! Почему ты так посредственно относишься к себе? Почему на любую мою царапину ты реагируешь катастрофой, а сам не считаешься с моими страхами?!
— Потому что я привык к этому, родная, — тихий голос, так не свойственный старшему из братьев, разряжает пространство похлеще моего крика. — Это пустяк. А если что-то случится с тобой, то я выжгу нахрен весь этот город.
— Киллиан…
— Я могу за себя постоять. А ты нет.
— Неправда!
— Тиффани. Пожалуйста. Давай просто вернёмся домой и там поговорим.
Его ладонь накрыла мою, и столько непомерного груза, который он носит в себе, теперь и я почувствовала, что мгновенно захлопнула рот. У меня в сердце сейчас такая борьба разворачивается, что нет понимания, как в этом противостоянии выстоять. Но у нас нет выбора.
Когда машина заехала на свое привычное место парковки, я облегченно выдохнула. Я соскучилась по этому дому, хоть и прошло не так уж много времени. Киллиан медленно открывает мне дверь и протягивает руку, помогая выйти, а затем и вовсе подхватывает на руки.
— Ты что делаешь? Поставь сейчас же! Тебе же больно!
Но он словно не слышит. Широкими шагами преодолевает многочисленные комнаты, персонал, встречающийся на пути, кторый сообщает, что ни Ричарда, ни Беатрис нет дома. Значит, они не знают о случившемся. Киллиан не делает попыток остановиться, быстро взбегает по лестнице и буквально вламывается в наше крыло. Вносит меня в комнату, аккуратно усаживает на кровать и уходит.
Пытаюсь собрать воедино тот кисель из мыслей, который сейчас бурлит в моей голове, когда осознаю, что в ду́ше полилась вода. Медленно встаю и захожу в ванную, наблюдая, как за запотевшим стеклом прорисовывается мощная спина, длинные накаченные ноги, красивые и подтянутые ягодицы. Голова мужчины опущена, а по телу напористыми потоками стекает вода, смывая остатки крови и грязи.
Решительно отодвигаю створку и замираю, глядя, как на перекатывающихся мышцах алеют кровоподтёки и огромные синяки. На его смуглой коже почти не осталось живого места, и эта картина меня убивает.
На автомате шагаю внутрь кабины, даже не осознавая, что до сих пор в джинсах и свитере. Одежда тут же вымокает до нитки, но я не чувствую ничего, кроме оголтелого стука бешеной мышцы в груди, которая тянется к одному единственному человеку. Протягиваю руки и обнимаю израненный торс, складывая ладони на каменном прессе. Ощущаю, как замирает и напрягается под моими пальцами мужское тело. Как на несколько секунд Киллиан прекращает дышать, а затем резко разворачивается и с диким рвением впивается в мои губы, вышибая из меня оставшийся воздух.
Глава 46
Calls Me Home — Sha
Киллиан
Болит каждая клетка тела, но это не сравнится с тем, в какой агонии сейчас мечется мое сердце. Все, что происходит, похоже на какой-то грёбаный театр абсурда. Ты сидишь, смотришь на все это дерьмо, но ничего не можешь сделать. Ничего. И как бы ты не пытался собрать себя по кускам — каждое погружение в яркие зрачки женщины, сводящей с ума, в которых плещется боль и обречённость — все это просто раздирает меня на части.
Напористые струи воды бьют по плечам, смывая остатки грязи и крови. В ушах дичайший гул, который долбит по перепонкам в надежде, что они лопнут под натиском. Руки трясутся, словно в лихорадке, пока не упираю их в стенку душевой кабины. Но звук отодвигающейся створки моментально заставляет меня застопориться только на этом источнике шума. Один рывок — и я уже вижу ее, маленькую и хрупкую, полностью промокшую под ливнем холодных капель. Снова резкое движение — я цепляю острый подбородок и впиваюсь губами в ее рот, сочный и манящий, и больше не могу себя контролировать.
Мокрая одежда прилипает к моему голому телу, пока я лихорадочно кусаю женские губы, засасываю ловкий язык, стукаюсь зубами об ее в попытке захватить как можно больше плоти. У меня, нахрен, просто снесло голову.
— Кил… — хрипит Тиффани, цепляясь ногтями за мои плечи. Одной рукой подхватываю ее за попу, а другой поднимаю выше подбородок, добираясь до нежной шеи. Вдыхаю неповторимый запах, вожу носом по гладкой коже и задыхаюсь от чувств, которые бушуют внутри меня.
— Ты понимаешь, что ещё под наблюдением врачей? Понимаешь, что тебе нельзя так опрометчиво скакать под холодную воду?
Говорю, а сам уже покидаю кабину, крепко держа в ладонях свою женщину. Мокрые струи стекают на пол, пока я, не прекращая целовать Барлоу, стягиваю промокшие насквозь тряпки и упиваюсь ее тихими стонами.
— Тебе плохо. Я не могу оставаться в стороне, когда ты страдаешь! Ох… — Тиф выгибается дугой, когда свитер летит на пол мокрой кучей, и мой язык накрывает горошину соска. Я кусаю, выкручиваю и целую свидетельство ее возбуждения, а руками сминаю округлые ягодицы, затянутые в мокрые джинсы. — Боже, Кил… Сбавь немного обороты… Я сейчас кончу, даже не начав.
— Так давай, Солнце, — опрокидываю ее мокрой спиной на кровать и стягиваю со стройных ног джинсы. Когда вижу, что Тиффани без белья, то в паху становится нестерпимо горячо. — Сладкая моя девочка.
Не успевает она ничего ответить, как я уже ныряю ртом между ее бедер. Секунда — я нащупываю языком нежную плоть, а Тиф моментально взрывается в удовольствии.
— Кончай, родная, — смотрю, как закатываются ее глаза, как расслабляется красивое лицо, как шире раздвигаются ноги, предоставляя мне полный доступ. И я больше не в силах терпеть.
— Я так тебя люблю, Солнце, — утыкаюсь носом в ее ушко и медленно вхожу, — ты — самое дорогое, что у меня есть, — толчок, — ничего подобного никогда не испытывал, — толчок, — горю весь. Рядом с тобой горю, — ускоряюсь и ловлю в плен своих глаз ее. Тиф роняет слезы и накрывает рукой ту половину груди, за которой тарабанит мое бешеное сердце.
— И я тебя люблю, родной. Я так тебя люблю! Это невозможно выразить. Никогда во мне не было таких эмоций. И тогда тоже не было.
Она топит меня в своих чувствах с головой. Мы срываемся одновременно. Летим навстречу друг другу, упираемся лбами, сцепляемся ртами и пальцами, пока наши тела сливаются воедино. И если бы я знал, что это наша последняя совместная ночь, то никогда бы не отпустил Тиффани из своих рук. Никогда.
Тиффани
С того момента, как мы залили всю нашу спальню водой, прошло чуть больше недели. Всю ночь Кил и я любили друг друга так, словно это было в последний раз. Мы снова и снова срывались в пучину удовольствия, пока не отрубились без сил в объятиях друг друга. А когда проснулись, то Киллиан сообщил, что уезжает.