Страница 11 из 53
Не долго думая, я поволок неохотно тащившуюся за мной Матильду вглубь леса. Очень скоро я вышел к оврагу. Лес здесь заканчивался, становился различим шум проносящихся автомобилей. А чуть в стороне раскинулось заросшее густым кустарником, наполовину заброшенное кладбище. К плачу добавились заунывные стоны, вопли. Матильда занервничала, подалась назад, настойчиво стала пятиться, жалобно скуля. Я хотел подойти к кладбищу поближе, но собака сопротивлялась. Разозлившись, я со всей силы дернул поводок на себя, заставив Матильду жалобно тявкнуть. Однако брыкаться она перестала, понурив голову, побрела за мной. Я остановился у зарослей кустарника, стал всматриваться в унылые ряды могил, среди которых возвышались невысокие рябины. Кого-то хоронили, собралась целая процессия. Люди смуглые, черноглазые, у некоторых мужчин серьги в ушах, на головах женщин пёстрые платки - цыгане. Сколько их тут собралось - не сосчитать. Все рыдали, кричали, настоящая какофония звуков. На душе становится уныло, сердце сжимается, перестает биться, настолько плохо становится. Слезы сами собой наворачиваются на глаза, хочется закричать в голос, сам не знаешь почему.
Я с трудом отогнал охватившую меня тоску, попятился, развернулся, быстрым шагом вернулся в лес к радости Матильды. Кого же они хоронили, по ком плакали? Должно быть, на редкость хороший был человек.
Я пытался не думать о цыганах, но ничего не выходило. Снова и снова вспоминал заунывные вопли, в голове крутились пугающие образы, а на душе было неспокойно. Я никогда не слышал о кладбище в этом районе. От того похороны эти превращались в настоящую загадку. Если умер цыганский барон, отчего его решили хоронить в богом забытом месте, а не купили участок на новом кладбище?
Я позабыл о своих намерениях отдохнуть в компании друзей, вечером решил снова прогуляться по лесу, дав себе слово, что не пойду на кладбище, просто подышу свежим воздухом. И ведь заранее знал - не сдержу. Из дому вышел около половины пятого. Надеялся, что к этому времени оплакивать покойника закончат, и будет возможность посмотреть, кто умер. Чуть ли не бегом я миновал лес, выбрался к оврагу. Убедившись, что на кладбище никого, пролез через кусты, стал бродить среди могил в поисках свежей.
Кладбище было очень старым. Попадались надгробия, которым стукнуло сто лет. Удивительно, но за ними ухаживали, надписи обведены мелом, на плите свежие цветы. Чем дольше я бродил по безлюдным тропинкам, тем правдоподобнее казалось зародившееся в моей душе подозрение - на этом кладбище уже давным-давно никого не хоронили. Тогда почему женщины так надрывались, отчего приехало столько народу?
Краем глаза я заметил движение, повернул голову, вздрогнул. Навстречу мне быстро двигался старый цыган. Ноги не разгибаются, руки дрожат, глаза яростно меня сверлят. Сам не знаю почему, я отскочил на пару шагов назад.
- Вам чего? - стараясь скрыть дрожь в голосе, спросил я.
- Ты кто такой? Что тут делаешь? - спросил он с сильным акцентом. - Зачем так поздно пришёл?
Цыган остановился на дорожке всего в паре шагов от меня.
- Чего молчишь, отвечай! - потребовал он.
- Я просто гулял. Нельзя что ли? - немного успокоившись, ответил я.
- На кладбище не гуляют. Давай-ка, иди отсюда.
Я окинул цыгана взглядом. Низкий, старый, худощавый. И чего я перепугался?
- Никуда я не пойду. Вы мне не указ, - нахмурившись, огрызнулся я.
- Ты как со старшими разговариваешь? - вскипятился цыган. - Иди отсюда! Подобру-поздорову!
- Отстаньте от меня, - несколько смягчившись, ответил я. Хамить и правда не стоило. В конце концов, здесь могли быть его родственники. - Я вам мешаю что ли? Смотрю на надгробия, никого не трогаю.
Старик вздохнул, его лоб разгладился. Он поднёс руку к густым седым волосам, слегка потянул пальцами за чуб, после пригладил волосы, вздохнул и посмотрел на меня с едва заметной жалостью.
- Ты услышал, как плакали? - спросил он.
- Да, - сознался я.
- Пошли, - он кивнул головой вправо. - Покажу.
Старик двинулся в указанном направлении, я подчинился и засеменил следом. Потрескавшаяся асфальтовая дорожка быстро оборвалась, мы оказались возле красивой могилы из черного мрамора. На внушительных размеров надгробной плите белым шрамом тянулся ряд закорючек, под ней дата то ли рождения, то ли смерти - 1987.
- Здесь плакали, - сказал цыган.
Я удивился - могила старая, покойник тут давным-давно. Так зачем же его оплакивать?
- Каждый год над ним плачем, - продолжал цыган. - Лишь бы не осерчал он на нас.
Я потерял нить разговора. О чем говорил этот старик?
- Он когда помирал, двенадцать лет назад, сказал - чтоб плакали надо мной как полагается. Вернуться обещал, если перестанем, - цыган отвёл взгляд от надгробия, посмотрел на меня. - Сказал, коли год пропустим, вылезет из могилы, придёт к нам и на куски порвёт. Колдун был страшный. Раз ему один вздумал перечить, так на следующий день того дурака хоронили. Собака, которая пять лет от него ни на шаг не отступала, горло перегрызла. А этот, - старик скривился и посмотрел в сторону надгробия, - когда с него спрашивать начали, руками разводит - Бог покарал за непочтение к старшим. И никто, ни один человек ему слова не посмел сказать. Боялись все его, страшно боялись. Безжалостный был, ничего не прощал, - глаза старика заблестели от слёз. - Мальчишка был у меня. Красивый такой, черноглазый. Этот крестным хотел быть, а я - старый дурак! - этому, - он снова посмотрел в сторону могилы, - не разрешил, повздорил с ним не на шутку. Воспаление легких, и года мальчишка не прожил, - кулаки старика непроизвольно сжались. - И каждый год я к этому, - казалось, ещё немного, и старик разрыдается. - К этому на поминки хожу, оплакивать его. Дольше всех здесь сижу, жду, когда разъедутся. Хочу встать в полный рост и плюнуть на могилу, и проклясть колдуна, чтоб ни на этом, ни на том свете ему покоя не было. Да духу не хватает. Думаю, соврал он, что после смерти вернётся, только кто его знает. Но ничего, я старый, скоро бояться перестану.