Страница 38 из 60
- Вы кто такая? - спросил мужчина, обросший густой бородой.
- Здесь моя бабушка живет, - выдавила из себя Марта.
- Возьмите ключ. Лизавета Платоновна не может ходить, умирает, - мужчина скрылся в своей квартире, через мгновений вышел, сжимая ключ. - Где же вы были все это время? - с укором добавил он и, не позволив Марте ответить, закрыл дверь. Девушка не особенно расстроилась. Она вставила ключ в замочную скважину, повернула его. Дверь со скрипом отворилась.
- Тимофей Андреевич, это вы? - донесся настороженный вопрос из комнаты, в которую вел короткий коридорчик.
- Это Марта, - отозвалась девушка. Она вошла внутрь, прикрыла за собой, не разуваясь и не снимая шубы, миновала коридор и оказалась в комнате. Всего три месяца назад комната была обставлена шкафами, в углу красовалось небольшое фортепиано, на полу лежал красивый турецкий ковер. Теперь на Марту смотрели стены с облупившейся краской, да кровать без матраца, на которой, закутавшись в несколько одеял, лежала старая страшная ведьма.
- Внученька, ты все-таки пришла, - заискивающим голосом лепетала бабушка. - Я боялась, что не увижу тебя. Почему же ты бросила меня, внученька. Этот Тимофей Андреевич, этот разбойник, он продает мои вещи, вынес все из дома, приносит мне крохи. Я голодаю, страшно голодаю, внученька. Умираю я. Забери меня отсюда, вместе мы прокормимся. Только принеси сначала покушать, тебя очень прошу, - она заплакала. - Бабушка тебя очень просит. Ты ведь не забываешь, сколько я для тебя сделала, любимая? Помнишь? Животик у меня болит, кушать хочется. Пожалуйста, внученька, принеси мне чего-нибудь поесть. У вас ведь с мамой хватает, раз ты ко мне пришла. Ты обязательно приходи еще, но только принеси что-нибудь поесть. Знаешь, какая я голодная? Сосед мой, Тимофей Андреевич, обокрал меня. Вынес все, принес какие-то крохи, по моим талонам еду получает, со мной не делится. Голодом меня заморить решил. Умру я скоро внученька, на тебя вся надежда, милая. Знаешь, как я кушать хочу?
Бабушка еще долго лепетала, повторяя одно и то же по три-четыре раза. Марта смотрела на нее, а беззубая злость внутри девушки скалилась. Бабушка пела такие дифирамбы о своей любви к музыке, но фортепиано то ли сожгла, то ли продала. Она тоже лгунья, и трусиха. Плевать ей и на дочь, и на внучку, о себе родимой заботится, хочет, чтобы с ней делились едой. Девушка смотрела на круглое, уродливое лицо и закипала. Марта поняла, что еще немного и чаша терпения переполнится, как тогда в столовой, когда она подняла руку на девочку. Нужно было уходить.
- Мама просила простить ее, - выдавила из себя девушка. Сказав это она развернулась и покинула комнату.
- Внученька, так я не держу на Зину обиды. Приходите вместе, устроим здесь пир на весь мир. Заступитесь за меня, плюньте в лицо этому разбойнику Тимофею. Я ведь бабушка твоя, я ведь нянчила тебя, вернись Марточка, вернись, - поток речи оборвался, как только Марта закрыла дверь и замкнула ее. Она не стала звать соседа, бросила ключ у его порога и торопливо покинула квартиру. Марта вышла на улицу. Почему-то ей стало страшно холодно, она поежилась, пошатываясь пошла домой. Улицы опустели, на проспекте ей встретились сразу несколько патрулей. У самого поворота в переулок она поскользнулась, падая, ухватилась за ствол тополя, неуклюже на нем повисла, но сумела удержать равновесие и не растянуться на земле. Собравшись с силами, она заставила себя идти дальше. Как же было холодно, казалось, мороз пробрался внутрь нее. Но вот он дом. Свет в окнах уже не горел. Марта забралась внутрь, зажгла свечку, разуваться не стала, так в валенках и зашла в комнату матери. Никого. Девушка вернулась в зал, матери не было и там, настала очередь ее комнаты. Зинаида покинула дом. На улице страшный мороз, она наверняка погибнет. Марта замерла посреди спальни, со свечкой в руке.
"Дом принадлежал бабушке, она подарила его Зине", - отчего-то вспомнила Марта. Свалилась на свою кровать, хотела снять валенки, но замерла, прислушиваясь к ночной тишине. В конце концов, она встала, вышла из дома. На проспекте матери не было, значит, она ушла куда-то вглубь переулка. Марта обошла дом, направилась к уличному крану. Никого. Девушка вернулась к дому, взгляд ее упал на протоптанную ею самой тропинку. Следы валенок матери отчетливо выделялись. Марта пришла в бешенство. Она разозлилась на себя, разозлилась на мать, на бабушку, на весь свет.
- Глупая мерзавка! Глупая мерзавка! - кричала Марта. - Глупая мерзавка! - повторяла она, ступив на тропинку. Она уже не шла - бежала. Мама сумела пробиться дальше дочери, почти добралась до проспекта, но упала лицом в снег, так и осталась лежать. Марта наклонилась к ней, вытащила из снега. Женщина пошевелилась. - Мерзавка! - заорала прямо ей на ухо Марта, кое-как подняла ее, ухватила под мышки, пятясь, стала тащить к дому. Девушка поскользнулась, упала, не обратила внимания, что варежки слетели с рук, снова ухватила мать, продолжила ее волочить. После она падала еще несколько раз, в конце пути передвигалась на четвереньках, добралась до порога, распахнула дверь, кое-как протолкнула мать внутрь, зашла сама. Закрывшись, Марта свалилась рядом с матерью, своими одеревеневшими руками принялась растирать ей лицо, руки. Зинаида слабо дышала, на ее щеках замерзли выступившие слезы. Чтобы спасти женщину, нужно было тепло. Марта кое-как заковыляла к печке, разбила стул, бросила его в огонь. Из жерла повеяло жаром. Девушка пошла обратно, выкрикивая ругательства, подхватила мать, сумела принести ее в кухню, положила рядом с печью. Зинаида отогревалась, приходила в себя, Марта глядела на свои скрюченные пальцы. Девушка не чувствовала их. В это мгновение даже беззубая злоба не могла скалиться. Страх, какого Марта никогда не испытывала, охватил ее. Вот она какая смерть - когда не чувствуешь ни рук, ни ног, когда мысли путаются и любовь уже не отличить от ненависти. Марта прижалась ладонями к печи, яростно их отогревала, наконец кровь снова стала приливать к пальцам. Как же больно! Хотелось кричать, но Марта сдержалась. Девушка увидела, что мать задремала. Оставив ее, Марта вернулась в спальню, упала на кровать, запустила себе руки под мышки, сжалась в комок и закрыла глаза. Но сон не приходил.
В руках пульсировало в такт сердцу, холод, проникший в саму душу не желал отступать, но неминуемо сдавал позиции, а его место занимал другой менее всего желанный гость - голод. Марте удалось на два часа впасть в забытье. В те мгновения перед глазами стоял тополиный пух, клавиши пианино. Доносился звук аплодисментов восторженных зрителей, ощущалось теплое дыхание Мити и веселый смех Тани. Когда часы пробили шесть утра, видения растворились, и Марта вернулась в холодный ад.
<p>
...</p>
Обессилившая Марта упала на стул и закрыла глаза. Причудливые красно-зеленые пятна расплывались у нее перед глазами. Хотелось есть и спасть. Девушка открыла глаза, расправила куцую короткую шубу, попыталась встать. Её качнуло из стороны в сторону. Марта снова опустилась на стул.