Страница 19 из 60
- Позвонишь, когда вернешься, Эндрю, - сказал Саммерс вслед уходящей парочке. - Во сколько бы не вернулся, позвони. Я буду ждать!
По голосу друга Андрей догадался, что Джек доволен собой.
- У вас приятный, но несколько грубоватый друг. Чем-то напоминает американца, - сказала Маша, когда они отошли чуть в сторону.
- Да он такой, - ответил Андрей. - А билеты он вам передал?
- Не волнуйтесь, они у меня, - после этой фразы повисла неловкая пауза. К счастью, заполнять ее не пришлось. Они подошли к ступенькам и стали проталкиваться через толпу. Мария оказалась напористой девушкой, в очереди вела себя уверенно, будто это ее родная стихия. При этом она умудрялась держать Андрея под руку и маневрировать между людьми. Во многом благодаря ее ловкости, они пробрались в концертный зал минут за пятнадцать до начала концерта. Эдисон вздохнула, положила свою на удивление легкую руку на тыльную сторону ладони Ильина. Андрею не хотелось признаваться себе, но тепло женской руки не оставило его равнодушным. Ему приходилось читать в книгах, что нормальные люди обычно смотрят друг другу в глаза и понимают, что связаны. Для слепых аналогом таких взглядов выступало прикосновение рук.
- Итак, вы банкир? - нарушила повисшее молчание Мария.
- Да, я банкир. Сознаюсь, виновен, - Андрею не хотелось вести светскую беседу.
- Ну и каково это, воротить миллионами фунтов? - спросила Мария.
- Давайте поговорим о России, - сказал Андрей неожиданно для самого себя. Он сам не заметил, как перешел на русский. - Сколько вам было, когда вы переехали сюда?
- Девятнадцать, - ответила Мария.
- Там совсем плохо жилось?
- Мне не нравилось, - сказала Эдисон. - Здесь лучше.
- А я уехал, когда мне было четырнадцать, в восемьдесят седьмом. Раньше не тосковал, а вот сейчас сердце разрывается, так хочется обратно.
- А почему не съездите?
- Боюсь, - признался Андрей.
- Чего?
- Разочарования. У меня ведь самые лучшие дни остались там. И вот представьте, приезжаю назад и кроме тоски ничего не обретаю.
- Так и есть. Я уехала в девяносто пятом, год назад возвращалась навестить родственников. Ничего кроме тоски и разочарования. Не ездите никуда, оставайтесь здесь. Или в России у вас кто-то есть?
- Никого.
- Тогда не нужно возвращаться.
- А почему ваша бабушка не переедет сюда?
- Не хочет. Она пыталась, но не получилось. Как и вы тоскует по Родине, - Мария сжала ладонь Андрея, совсем, как Наташа. - Она пережила блокадный Ленинград. Для нее в слове Родина много личного намешано.
- Ваша бабушка еще и творческий человек. Им всегда тяжело расставаться с домом. Вспомните того же Куприна.
- Вы тоже творческий человек?
- Я? - Андрей улыбнулся, а глаза предательски заслезились. - Нет, я просто влюбленный, - не слишком ли откровенное признание?
- У вас была девушка? Там, в России.
- Была девушка, - признался Ильин. Он хотел добавить "и собака", но решил, что Мария его не поймет. Эдисон молчала, рука ее буквально пылала, настолько она разволновалась.
- Считаете, что я эгоистка? - с дрожью в голосе спросила она, наконец.
- Нет, что вы, - возразил Андрей. - Мне и в голову такое прийти не могло. Я ведь тоже эмигрант, не мне вас судить.
- А я себя сужу, - выдавила Мария. - А вы себя судите?
- Не знаю, - честно ответил Андрей. Об этом он никогда не задумывался. - Я просто скучаю, сильно скучаю. Не знаю, знакомо ли вам это чувство - все вроде бы есть, ты сыт, доволен жизнью, богат. Не нужно заботиться о завтрашнем дне, некого бояться. Всё хорошо и одновременно с этим всё плохо. Не спишь, как следует, грезишь наяву, витаешь в облаках. Не понятно, что с тобой не так. Обращаешься за помощью к врачу, но он бессилен. И тогда понимаешь, что иной раз расставание с Родиной может и убить.
Мария ничего не ответила, но ее ладонь говорила больше, нежели могли уста. Так они и сидели, молча, до самого начала концерта. Когда зал принялся аплодировать выходившей на сцену Марте Леонидовне Курагиной, Мария наклонилась к самому уху Андрея и прошептала:
- Я непременно познакомлю вас с бабушкой, Андрюша.
Так называла его только Наташа. Взволнованный Ильин не успел прийти в себя, когда заиграла музыка. Лишь во время исполнения аллегро Чайковского, Андрей понял, что по его щекам медленно стекают слезы.
<p>
...</p>
- Вам понравилось? - спросила Мария, когда отгремели аплодисменты.
- Ваша бабушка играет восхитительно, - честно признался Андрей. - Мне никогда не приходилось слышать такого чистого исполнения.
- Ну, пойдемте, я познакомлю вас с ней ближе, - сказала Эдисон, хватая мужчину под руку. - Я думала, о том, что вы сказали до концерта, - начала Мария, когда они спускались по ступенькам. - Пожалуй, вы правы, тоска по Родине сродни болезни. Знаете почему? Человеку нужно жить в благоприятных условиях. Мы все стремимся туда, где нам хорошо. С рождения нас растят, словно деревца, мы приживаемся на той почве, где нас посадили, привыкаем к тем удобрениям, которыми нас питают. И когда нас отрывают от места, где мы пустили корни, выкапывают и перевозят в другие города, мы начинаем страдать. Нам не хватает той самой земли, минералов, которые в ней хранились. Эту болезнь легко перенесут невысокие деревца, не успевшие пустить корни глубоко. Им подойдут любые минералы, лишь бы больше и дороже. А великанов, пустивших корни на многие метры под землю, расставание может погубить. Стоит нарушить чуткий баланс, который поддерживал их силу, стоит лишить одного компонента, пускай самого ничтожного - и дерево не переживет пересадки. За ним могут ухаживать, но никто не поймет в чем дело. Вроде бы все хорошо, а дерево сохнет, сжимается, умирает, потому что ему не хватает единственно правильной комбинации минералов, которая встречалась только на родной земле, а ни чего-то одного, что могло бы выправить положение. Речь, отношение людей, привычные переулки, привычные шутки, старые друзья, милые сердцу места. Ты всегда знаешь, где находишься, знаешь, как добраться домой, чувствуешь себя в безопасности, потому что твои корни здесь, питают и предают тебе сил. И никто не победит тебя, никакая болезнь не свалит с ног, пока ты дома.