Сентябрьский лес

<p>

Интерлюдия. Слепой мальчик.</p>

   Звук, чистый как родниковая вода, свежий, как зимний воздух, прекрасный, как канон Пахельбеля. Голос Наташи. Андрей любил выходить на балкон и слушать его. На душе сразу становилось легче. Когда Наташа пела, мальчик умудрялся забыть о своей слепоте, вообще обо всем на свете. Он превращался в слух, каждая его клеточка парила высоко над землей, среди ангелов, вдали от бренности и праха, вдали от мира, где ты обречен пребывать в вечной темноте. Андрею казалось, что еще немного, и он увидит свет, тот самый, о котором ему рассказывала мама. Солнце, краски - Андрей не знал, что это такое, он мог только чувствовать, представлять, как они звучат. Красный цвет невольно ассоциировался с голосом Наташи, такой же высокий и гладкий, и чистый. Сердце билось сильнее, каждый удар гонит кровь, тоже красную, так говорила мама. А по щекам струятся слезы. Как же Андрею хотелось увидеть Наташу. Он мечтал вернуть зрение всего на секунду только ради этого. Насколько же красива должна быть девушка с таким чудесным голосом!

   - Привет, Андрюша! - Наташа заметила его!

   - Здрасте, - отозвался мальчик.

   - Как у тебя дела? - голос струился радостью, смехом, весельем.

   - Хорошо, - как приятно разговаривать с ней.

   - Что тебе сегодня спеть?

   - Веселый ветер, - Андрей невольно улыбнулся. Как же хорошо Наташа его знает.

   - Слушай, - и зазвучала песня, и журчание реки превратилось в бурный поток, водопады, ревущие, гремящие, вызывающие оторопь и страх, благоговение и восторг. И хотелось замереть, превратиться в статую, воскликнуть: "Остановись мгновенье! Ты прекрасно!". И ничего больше не нужно, и ты будто уже не ущербен, и не нужно зрение, чтобы обрести счастье, потому что лучше, чем сейчас просто быть не может.

   - Кто весел, тот смеется! Кто хочет, тот добьется! Кто ищет, тот всегда найдет! - Андрей смеялся, Андрей добивался, и верил, что когда-нибудь найдет свое зрение, которое потерял при рождении, то ли по недосмотру того, кто распределял здоровые глаза, то ли еще по какой ошибке. Иначе и быть не могло. А пока Андрей наслаждался пением красавицы, которой никогда не видел, но и без этого способный отличить ее от остальных людей. Достаточно было звука шагов, ветерка, создаваемого ее дыханием и конечно же сладкого пения. Весь смысл, вся прелесть мира, то, ради чего хотелось жить и во имя чего следовало бы умереть, заключал в себе голос Наташи. Андрей не знал, как назвать чувство, которое он испытывал. Ему рассказывали о любви, но тот океан ощущений, в который он погружался, когда звучал припев "Веселого ветра", не умещался в двух слогах. Чтобы описать переживания, Андрею пришлось бы говорить всю жизнь. Вместо этого он предпочитал молчать и улыбаться, позволяя теплому течению уносить себя в глубины мрака, поднимать к вершинам гор, сбрасывать в пропасти, и подхватывать у самого дна. Сердце надрывалось, пытаясь достучаться до небес, рассудок отступал, от слепого мальчика по имени Андрей оставался только слух внимавший, даривший истинное наслаждение.

   Наташа допела. Андрей не шевелился, замер, пытаясь сосредоточиться на самом себе, запомнить то, что он испытывает, сохранить воспоминание до возвращения девушки. Он почувствовал, как холодные ладони прикасаются к его теплой руке. Четыре меньших брата подхватили его пальцы, а старший поглаживал их сверху. У Наташи миниатюрная ладошка, пальцы и того меньше. Должно быть, она совсем маленькая. Хотя бы на секундочку открыть глаза и разглядеть ее. Андрюша не просил о многом, всего об одном мгновении. Меньшие братцы скользили по ладошке, старший уже добрался до запястья. Ладонь Наташи слилась с рукой Андрея. Девушка легонько сжала запястье мальчика.

   - Ты все время здесь сидишь. Вышел бы, погулял, - сказала она. Андрей не знал, что отвечать. Теперь не хотелось ничего слышать, лишь ощущать, как Наташины пальцы согреваются от его руки. - Что молчишь?

   - Родители запрещают мне гулять без сопровождения, - сумел выдавить из себя Андрей.

   - А пошли со мной? - неожиданно предложила Наташа. Андрей не мог ответить отказом, он ведь больше всего мечтал идти рука об руку с Наташей, слушать ее чудесный голос, наслаждаться тем, как она ласкает его ладонь.

   - Прогони эту девку! Я запрещаю дружить тебе с нищенкой! Она старше тебя, не смей выходить из дому! - кричала мать. Но как она сюда попала, как оказалась здесь? Наташа обняла Андрея. Она стала шептать ему на ухо ласковые слова, умоляла не уходить.

   "Я же был на балконе, как она оказалась наверху?" - пронеслось в голове у мальчика. В плечи Андрея граблями впились горячие пальцы матери. Рука отличалась от Наташиной, жестокая, тяжелая, властная. Она не пустит его, не пустит. Слабые пальчики Наташи соскользнули с его ладони. Узы, связывающие его с Наташей, подобно шелковым ниткам разорвались, не выдержав грузности, напористости матери.

   - Она нищенка, только того и ждет! - кричала мать. Чего ждет - Андрей так и не понял. Но он испытывал страх, чувствуя, как пространство вокруг него заполняется запахом порошка, дорогих духов, лоска. А тот мирок, что они делили вместе с Наташей на двоих, разрушен. Где сейчас Андрей, куда несет его Гольфстрим внутреннего океана? Нет, течение пропало, моря высохли, а мальчика тащили по жесткому вонючему песку. И не было ощущения легкости, песок набивался ему под одежду, перекатывался, делал Андрея тяжелее, прижимал к земле. Сухой бесчувственный голос отца:

   - Отдадим калеку в интернат. У нас есть еще сын.

   - Он водится с этой девкой, представляешь! - кричала мать.

   - Решено в интернат, мы о нем больше не вспомним.

   - Она поет ему песни! Она настраивает его против нас! Она хочет наших денег! Прогони ее! Ты с ней спишь, я знаю, ты с ней спишь!

   - Избавимся от мальчишки, он не нужен.

   - Она спит с ним! Она спит с ним!

   - В интернате тебе будет хорошо Андрей.

   - Кушай сынок, кушай.

   В рот и нос начинают засыпаться крупицы песка, Андрей пытается их жевать, хочет закричать, просить, чтобы его не забирали в интернат, но песок сыплется слишком быстро, он забивает горло, нечем дышать. Андрей хватает себя за шею, откуда-то издалека все еще доносятся голоса матери и отца, безжалостное солнце опаляет кожу Андрея, суховей погребает тело мальчика под барханами и он больше ничего не может слышать. Безвкусный песок полностью заполняет его рот. Андрей никогда не ощутит вкуса. Сознание угасает, а вместе с ним пропадает и осязание, растворяется и сам Андрей. Слепого мальчика больше нет. Он мертв!