Тайна архангела 2

SOS

. Архистратиг милосердия замедлился, пытаясь разобраться, что в нем происходит. Песчаные ресницы упали взглядом на запястья собственных рук; изгибы губ, прикусываемые, сжались зубами. Неожиданно Мил пошел быстрее. Его охватило довлеющее желание поскорей добраться до братьев, до своих ангелов, до легионеров, лишь бы были вокруг живые лица. Но внезапный, как напавшее чувство, из земли поднялся столб едкого серого дыма. Иеремиил прочитал ситуацию и тут же рванулся сквозь него, пытаясь уйти из леса. Но было поздно. Вокруг него выросли фигуры пятерых демонов третьей адской армии, элитных воинов и начальников отрядов жестокости, ярости и других грехов войска злобы. – Стоять на месте, гнида! Иеремиил натолкнулся на закованную в кольчугу грудь одного из бесов и отскочил назад. Обернувшись, он увидел оголенные острия адских лезвий. Все пути к отступлению были перекрыты. Демоны смыкались вокруг архангела кольцом, держа каждый в руках по мечу и кинжалу. Иеремиил коротко вздохнул, замирая на месте. – Здравствуй, святой наш архистратиг милосердия, – проговорил элитник, стоявший лицом к лицу с Иеремиилом. Похоже, он был назначен главным. – Это ведь ты тот самый, который так страдает из-за нечестия мира и так любит вмешиваться в последний момент, чтобы пустить насмарку всю нашу работу?.. – Что вам от меня надо?! – воскликнул Мил. – Пропустите меня!.. – Как отчаянно. Может и вправду не следует истязать ребенка?.. – с саркастичной улыбкой предложил другой демон. В его руках, играя, скрестились кинжал и меч. Лезвие мелькнуло рядом со скулой Иеремиила. – Я – невоенный архангел, – перебарывая сковывающий шок, произнес Иеремиил. – Вы не сможете тронуть меня, иначе, согласно небесным законам, превратитесь в пыль, – его глаза, детские и чистые в своей решительности, прямо встретились со взглядами демонов. – Мы это знаем, не волнуйся, – ответил главный из духов. – Никто не собирается резать твое тело, не корчись заранее от боли… С тобой мы всего лишь поиграем в игру… – остальные демоны под взором командующего встали плотнее к архангелу. – Ты же любишь смотреть живые картинки. Кровь, насилие, вопли о помощи… Как нарастающий снежный ком вылетели последние слова. Иеремиил вздрогнул и взметнулся ладонями: вокруг него начал плотнеть воздух. Архангел оступился на месте, но нарождающаяся преграда не дала ему упасть. Через несколько секунд он оказался зажат, как в саркофаге, обращенными на него отражающей стороной зеркалами, за которыми он теперь едва-едва мог различить жуткие силуэты падших ангелов. Врезаясь заостренной болью ножей в замирающее сердце, зеркала вдруг со всех сторон полыхнули раскаленным пламенем. Иеремиил зажмурил ослепленные зрачки, но в этот момент на него обрушились людские стоны, загрохотали взрывы и раскаты разрывающихся снарядов. Иеремиил вскрикнул, сраженный диким ужасом разлетающейся плоти. Чужих оторванных ног. Перед его глазами, вырывая куски его тела, оказались сразу сотни и тысячи сцен Земли: войны, убийства, нестерпимый голодный бред. В его сознании матери кидали под поезд новорожденных младенцев, маньяки перерезали горло женщинам, отцы до смерти забивали своих детей. Иеремиил испустил истошный крик сумасшедшей боли и бросился от всего этого прочь, ударяясь о твердое, как сталь, стекло. – Ты любишь жертвовать собой, так спаси их всех, архангел милосердия, – как сквозь стену услышал Иеремиил. Мутящимся разумом в непрекращающейся бойне Мил заметался среди зеркал, пытаясь разбить их и вырваться из плена. Но они наступали на него еще сильнее, еще большим количеством жертв, еще громче становились вопли. Он закрывал глаза и до травмы зажимал уши, но звуки проникали через кожу, кровь лилась сквозь опущенные веки. – Выпустите!!! – прокричал он сорвавшимся голосом. Иеремиил, обезумев, бросился на зеркало и стал что было мочи долбить его плечом и руками. Но в этот миг его обожгло ядерным взрывом: он узрел летящие радиоактивные осколки и тут же тысячи разодранных в клочья людей и сворачивающиеся под раскаленной струей ленты ДНК: убитые не отдельные жизни, но целые поколения японских городов. Дьявольские изуверства словно вывернули наружу тела, коверкая образ человеческий, делая его невыносимым. Иеремиил метнулся от искалечивающей душу реальности и повалился ничком на землю. Его словно придавило многотонным прессом. – Михаил!!! – в отчаянии воскликнул младший. Но голос его не мог прорвать преграду. Его будто било кнутами железа, в то время как демоны не шевелили и пальцами, лишь наблюдая с упоенным интересом за казнью. Не зная, как это выдержать, Мил существовал под этими пытками, чувствуя, словно с него заживо дерут кожу и сыплют на нее солью и огненным дождем геены. Глаза, уши, ощущения бились десятками тысяч волн голосов чужого горя, каждый из которых не понимал, как возможно это терпеть. Мил пытался удержать рассыпающееся на молекулы тело. Шипы врезались, оставаясь в его сердце, воздух с трудом проходил в легкие, прокалывая пыльной бурей острых песчинок. Перегруженный в тысячи раз организм не мог справиться с нахлынувшим цунами боли и страданий и быстро катился под откос, выравнивая бег, как линия кардиограммы. Он не мог больше держаться, сопротивляться, кричать и уткнулся лицом в траву, теряя память и рассудок. Слишком близко к мозгу и так причудливо сквозь вакханалию жестокости Мил почувствовал, как изо рта начинают сочиться пузыри, а разум рисует бесконечные красные круги. Он уже ничего не знал и не помнил ничего. – Да простит… – шевельнулись губы Иеремиила. Скованное на мгновение судорогой тело; его глаза начали закатываться. Михаил шел в рай, задумчиво глядя себе под ноги. Его не переставали терзать смутные догадки и предчувствия. Он прикусывал нижнюю губу. Интересно, где сейчас все его братья?.. Вот показался родной взгляду ландшафт, знакомые деревья, тропинки, клумба, которую так любит Габри, вернее, его патлатый пес. Ощутимо странно: в раю ни души. И куда все делись?.. Правильно, все работают на Земле. И Михаил сейчас присоединится к усилиям ангелов. Он все же надеялся, что его воины при любых обстоятельствах смогут защитить женщин от непредвиденных нападений. Архангелу вспомнилась змея, которую он видел у ног Варахиила. Про гадюшник, что возник после его ухода, он знать пока не мог. И удивительно для себя за многие тысячелетия недопонимая масштабы проникновения темных сил в райский штаб, он думал о том, что надо быть начеку… Самуил где-то близко. Дьявол уже затронул ангельские души. Начеку… Неожиданно внимание Михаила привлекло светло-голубое женское платье. Он невольно ускорил шаги, приближаясь к той, которая стояла на коленях неподалеку от одной из клумб. – Незабудка?! – окликнул ангела Михаил. – Что с тобой?.. Девушка вздрогнула в плечах и подняла глаза. На ее лице не было видно живого места от слез. Будучи обнаруженной, она внезапно испугалась и рванула от архангела, будто перед ней возник демон. – Подожди!.. – закричал Михаил, но ее уже и след простыл, оставляя в воздухе тающие блестки. Архистратиг подошел к тому месту, где она сидела, и заметил маленький букетик, брошенный на траве. Михаил наклонился и поднял три сломанных веточки незабудки. Неужели что-то было забыто?.. Михаил выпрямился, его глаза светом преодолели воздух. Сердце вдруг сильно ударилось о ребра и повисло тяжестью и водой. Пальцы выпустили переломанные стебли, и архангел быстро пошел к себе. Впереди показался его лес, в который Михаил вбежал бегом. Зорко глядя по сторонам, он чувствовал себя как хранитель, выпустивший из своих рук опекаемую душу. Неуютно и беспокойно было внутри. Вдруг, как вспышка на горизонте, его взгляд магнитом притянуло к дальнему дереву, под которым стояли демоны, озаряемые бликами пламени и зеркальных отблесков, а внутри кольца из тел, полускрытый чужими ногами и завесами стекол, лежал Иеремиил. Секунда не успела мелькнуть, демоны не спохватились, когда на них, перекрыв все стоны Земли и ада своим криком, налетел архангел и изрубил их, словно в мясорубке, окровавленными телами отправляя обратно в преисподнюю. Некоторые даже не сумели оборотиться и поднять мечей. – Мил!.. – Михаил упал на колени, касаясь плеч брата. Иеремиил застыл без движения лицом вниз, не замечая, что вокруг все стихло и ушли его мучения. Осторожно и медленно как только мог Михаил перевернул его на спину, отирая с губ темные разводы. Его пальцы легли на шею брата, пытаясь определить биение сердца. В подреберье Михаила отозвался слабый неровный пульс. – Ральф!.. – что было мочи прокричал архангел, поднимая голову к восходу солнца. – Тихо… не кричи… не надо… – услышал он шуршащий шепот. Михаил опустил взгляд и увидел приоткрытые веки Иеремиила. С ужасом непоправимой ошибки Михаил понял, что его глаза подернулись вкраплениями темного цвета и, подобно огоньку затухающей свечи, наполнились немотой пережитых пыток. – Мил, как ты?.. – произнес Михаил изменившимся голосом. – Не шевелись, я сейчас позову Ральфа… – Нет, не нужно, – лишь одни губы Иеремиила выразили просьбу, его лицо не двигалось, серое под зеленью природы и яркостью солнца. – Я хочу… только тебя видеть… Он говорил пропадающим тембром, так что слова растягивались на его гортани. Но сколь не могло быть в них настойчивости, Михаил не посмел ослушаться. Молча, он склонился, обвивая ладонями руки брата. – Родной… как ты себя чувствуешь?.. – промолвил старший архистратиг. Он ощутил размякшие и безжизненно холодные запястья. Это было страшно. Страшнее кровавого побоища один, истекший лучами света, назначенный к вечной жизни ангел. – Их… эта боль… Михаил… – произнес Иеремиил бессвязные слова. Но Михаил чувствовал тот смысл, что пытался передать самый младший из архангелов. – Земля… истекает… с самого… отпадения… Я… не смог… это выдержать… Грудь Мила трепетала. Он неровно дышал, то замирая в забытом вдохе, то тихонько вздрагивая, как от покалывания. – Прости, прости, что оставил тебя… Прости, я должен был быть рядом, я обязан был… – Михаил повторял одно слово, словно желая усилить его значение. Его пальцы крепко сплелись с пальцами Иеремиила, поглаживаниями пытаясь передать им свое тепло. – Не мог… ты… Мы… знаем… это… – Иеремиил смолк под разрядами отрывистой фразы. – Они ответят за то, что сделали с тобой, Мил. Они за всех ответят, я… Его голос был готов к тому, чтобы с чувством поклясться, но остановленный движением ослабевших губ, осекся. – Нет… прошу… – светло-карие, почти золотые глаза Иеремиила восстановились слабым светом, озаряя лицо брата. – Месть… ты не должен… – Какой толк во всем моем служении, если я не смог уберечь самых близких? – промолвил Михаил горестно. И его сердце отозвалось далеким ударом, полным слез. – Ты… спас меня… – ответил Иеремиил тихо. – Я… звал… И ты… услышал… Они не смогли… ничего сделать… Они… не понимают… – Тихо… не надо ничего говорить…- Михаил тронул щеку Мила, по которой покатилась одинокая слезинка. – Земля… плачет… кровью… Михаил… – словно не слыша призыва, Иеремиил перевел дыхание, ловя несколько секунд молчания. – Самуил… вышел… на Землю… Уже… идет… – Откуда ты это знаешь?.. – пораженно спросил Михаил. – Я… чувствовал… В страданиях… людских… Это было… Я не видел… но я знаю… Его войска… на каменных грядах… в Казахстане… – Мил с трудом вдохнул воздуха. Слова отнимали все его силы. – Их поиски… цветок… образа и… подобия… Они хотят… уничтожить… напоминание… в сердце… – фраза нескладная складывалась в голове Михаила, приобретая очертания поразительного откровения. – Лети… ты… лететь… пока… не закрыл… пути… Потом… будет… поздно… Из последних отрывистых слов Михаил вдруг осознал, что Самуил на полдороги к тому, что перекрыть ангелам пути на поле боя и тогда без всяких помех найти и растерзать воспоминание об образе и подобии Божьем в человеческом сердце. Но долг его, всегда первый из первых чувств, не сдвинул его с места. – Я не брошу тебя одного, – покачал головой Михаил. – Только не теперь. – Ты… ангел Земли… Лети… – голос Иеремиила перетек в замученную мольбу. – Лети… умоля… ю… тебя… Я… Взгляд Михаила был неподвижен. Как над беспомощным младенцем, он склонился над Иеремиилом, касаясь губами его лба. – Я люблю тебя, Мил, – шепнул Михаил. – Пусть это будет последняя жертва… Я сделаю все, как ты хочешь, обещаю… Лицо Иеремиила отобразило облегчение. Едва чувствовавшийся вздох слетел с его губ. Веки устало поползли вниз. Он ощутил, как руки Михаил отпускают его, оставляя одного. Агнесс стояла на посту, пытаясь возвратить себе былую стойкость. Меч лежал у нее в ножнах, а глаза беспрестанно обозревали просторы вечного города. Но лишь видимость служения была в ее силуэте: она была не в силах управлять собой, когда внутри произрастал заведенный Самуилом ураган. Не зная, какой ответ дать на заданный ей вопрос всей жизни, она молилась Богу, все свое сердце обращая к Нему Одному. Она прислушивалась к себе, к своему рассудку, к своей интуиции, ожидая единственно правильного «да» или «нет», которое было бы от Господа. Но ничего кроме эмоций и переживаний не внимало ей изнутри. Слезы проникли во все ее тело, она плакала в мыслях и чувствах, разбираемая по кирпичикам ужасной необходимостью выбирать. И в образах ее не было иного, чем вновь молодого и прекрасного архангела, чистого и искрящегося взгляда его любимых глаз. Словно воскресла для нее юность и все, что было в ней; реальностью звучали его слова, не разбираемые за звуком голоса, предназначенные для нее… И его объятие, сегодня возродившее те прикосновения, те ласковые и даже застенчивые руки, которые держали ее пальцы, гладили по щеке. Агнесс снова видела и переживала все эти минуты, дни, мгновения. Когда она была вверена ему, была под покровом его ладоней. И эта его улыбка… Такой не было ни у одного из девяти братьев. Как она хотела увидеть ее снова. Увидеть его счастливым. Агнесс пыталась собраться и, стряхнув слезы, вскинуть подбородок, но не могла. Мокрая пелена застилала глаза, из самой души вырывался водопад. Она старалась вернуть осанку, но кольчуга теперь давила на нее, как гири. Ее служение стало вдруг грузом, который тело желало с себя скинуть. Чтобы, вновь взглянуть детскими глазами, не знающими горя, в тот мир, где им вдвоем никто не мог придумать преграду. Выйти замуж?.. Ей?.. За него?.. Но ангелом она не была создана для этого. Во мрак, в преисподнюю, уйти туда, где гуляют полчища грехов, чтобы склонить голову на грудь лишь одного, кому она доверилась. Будет ли жертва отречением?.. Тысячи лет служа любви, Агнесс не знала, как далеко может пойти эта любовь и сколько порогов ада перейти, чтобы выстрадать прощение. Агнесс вспомнила Михаила. Он не вынесет этой потери, он воспримет это как предательство. Сердце ее жалось, истекая кровью. Она хотела сейчас бросить все, прибежав к нему, обнять, рассказать, рыдать, объяснить… Но она не могла двинуться с места, как будто древний образ иконописного херувима ужасом гнал ее от себя. Каждая секунда решения разрывала ее в разные стороны, и Агнесс томилась, жаждая и не умея сделать свой шаг. Блики жизни рука об руку с первым архистратигом, мимолетные сцены бесед и прогулок, беспечности шуток и серьезности тренировок – все это снова сменялось живостью молодых лет, когда волей провидения Самуил был ее архангелом. Предупреждение Михаила воскресло в ее уме. Что хотел донести до брата падший архангел, беседуя у храма? Быть может, и начальнику небесного легиона не удалось распознать истинности чувств болеющей души. И потом… Слишком, слишком хотел ее видеть рядом с собой Михаил, чтобы допустить слова о жажде ее любви другого. Но даже его хотение не выполнило ее мольбы. Агнесс не замечала, как в рассуждениях все больше уподобляется земной женщине. Она не могла управиться с вереницей мыслей. Все, что случилось, постепенно отходило на второй план, оставляя озвученный вопрос, от ответа на который ее не мог освободить никто. Кольцо, зажатое в пальцах, жгло ей руку. Она должна была надеть его или ответить отказом. Сейчас. Ей предпринимались тщетные попытки успокоить чувства и трезво все обдумать, но порывы заслоняли окружающий мир, прорываясь дрожью на ее тело. Когда он умолял ее из глубины черной, как ад, души, глядя с такой надеждой и открытостью. Он не скрывал от нее ужасающей сущности, и эта сущность пугала ее, и в то же время притягивали обезоруженные слова, дыхание на волосах. Спавшая ширма лжи, разделявшая их все эти века. Как взгляд Михаила наводил божественный трепет веками и звал сокровенной близостью, так теперь кровное до боли сердце желало оказаться рядом. Агнесс мечтала сдаться, покорившись предначертанному. Но путь ее был в ее руках. Сердце выходило из-под контроля, переполненное всем и сразу. Воительница легиона лишь подозревала о том, насколько мельком может оглядывать вверенный город. Но все было тихо в ночном воздухе. Ни демона, ни стона на улице, ни слезы, уроненной в полночь. Зло как будто умерло на этой земле или же хорошо притаилось. Самуил сдержал свое слово, введя мораторий на все искушения. Когда он еще решался на такое?.. Грудь Агнесс дышала надеждой: вдруг Андрей и еще сотни таких же неопытных душ оказались спасены одним лишь ее решением подумать?.. Но на замершей планете, как и в ее душе, не было мира. Адские силы находились в полной готовности и следили за ней неусыпным оком. Самуил ждал ее ответа. Одно ее слово могло положить конец вековой войне. Внезапно пронзенное острой болью сердце замерло в мгновении. И вдруг Агнесс осознала, что любит Самуила до потрясающего душу безумия, что хочет принести для него любую жертву, но только лишь не жертву предательства Бога. Что, если ей будет позволено, она пойдет до самых глубин ада и не испугается. Что ее долг разрешит ее от службы в небесном легионе: долг быть рядом с тем, кому она была предназначена отвека. Словно дыхание сдержавшейся страсти объяло ее на миг, простирая крылья от края до края Земли. Крылья Самуила. Покрытая темнотой ночи, Агнесс опустилась на облако и поглядела вдаль широко раскрытыми глазами. Теперь она поняла, что бесполезна для небесных войск. Скажи ей сейчас идти в бой – меч не сможет подняться в ее ладони. Агнесс не видела, как уходит с нее покровом невидимый плащ Михаила, обнажая перед всеми демонами мира. Но никто из них не посмел бы приблизиться к ней. Невидимые тучи, сгущаясь, закрывали Агнесс, переводя ее из-под покровительства неба под непроходимую защиту дьявола. И он не позволил бы никому подойти к ней, доколе не заблестит золотое кольцо на ее правой руке. Все было решено в ее сердце. И теперь только одно недоумение в устах: можно или нет?.. Господи, разрешишь ли пойти или запретишь?.. Другого вопроса более не ставилось. И Агнесс не слышала возражений по ту сторону океана, не чувствовала преград для себя. Но ее ответ отчего-то по-прежнему ждал. Пережитые минуты все еще казались вечными, но время словно мелькало быстрее и быстрее. Солнце поднялось над горизонтом, возвещая о прошествии ночи. И вместе с восходом Агнесс ощутила, как боль улеглась внутри. Казалось, она выстрадала ее всю без остатка. Внутри воцарилась тишина. Бирюзовые глаза ангельской девы были устремлены на горизонт. Они больше не плакали. Золотая полоса на небе символизировала покой и жизнь. Покой, который принесет ее решение. Агнесс подняла руку и медленно разжала пальцы. На ее ладони поблескивало маленькое колечко, оплетенное золотыми нитями. Оно смотрелось таким привычным и своим. В этом было простое и в то же время столь переломное предложение Самуила. Агнесс осторожно взяла кольцо двумя пальцами. Взгляд улетел в голубые дали неба, но на самом деле, смотрел только вовнутрь ее. – Прости, Михаил, – шевельнулись ее губы. Агнесс поднесла колечко к безымянному пальцу правой руки… Облекаясь в единый порыв ветра, Михаил летел сквозь измерения и пространства. На ходу его рука выдернула меч, сверкающий белизной стали. Счет шел на доли секунды, на удары сердца. Ангел-хранитель планеты, он мчался на бой, не имея права опоздать. Архангел вновь дышал атмосферой Земли, он обрел лик человечества, и человечество стало им, в этот миг доверяя оружие брани в его руки, своего архистратига и покровителя от сотворения мира. Кончиками нервов Михаил ощущал, как вот-вот закроются сотканные сатаной барьеры, и тогда ангелы расшибутся в прах, прорываясь сквозь них, а он опоздает, оставляя на погибель в демонских руках цветок образа Божьего и подобия. Но он придет вовремя. С ладоней первого архангела веером разлетелись девять стрижей: по одному генералам небесного легиона и начальникам человеческого войска и один братьям. Теперь Михаил не сомневался, что войска Денницы вышли под завесой тьмы, которая скрывает их от ангелов, пока Князь не захочет открыть. Небесные военачальники должны были успеть вывести войска раньше этого… Мирослав стоял на небосводе, взглядом инспектируя вверенные ему просторы. На малооблачном небе все чисто, как и на широтах Земли, если не считать обычных вылазок мелких демонов-искусителей. От Михаила не было никаких запросов и новостей почти целые сутки, хотя раньше они приходили каждые два-три часа. Однако очередную порцию дневной энергии выдали по заведенному порядку ровно в полночь. Значит, начальник был в норме… Лишь смутно догадываясь о произошедшем в высших рядах ангельского мира коллапсе, Мирослав подозревал, что Михаила отвлекли очень важные дела. Возможно, ему даже удалось наконец угадать планы падших ангелов. Но каким путем… В километрах от Мирослава стояли дозорными стражи небесного легиона, по всем городам и весям России и Азии. Они были его руками и глазами, незримо окутывая бдением всю окрестную территорию, дабы не пропустить момент нападения. Внезапным появлением зрачки первого генерала уловили маленькую точку у линии горизонта. Она неуклонно приближалась, по всей видимости, перемещаясь с бешеной скоростью. Чутье взыграло четко и однозначно в глубинах нутра, Мирослав понял все вмиг. Его призыв огласил купола неба. И в следующую секунду под облаками начали слетаться воины легиона, строясь под предводительством начальствующего. – Радослав!!! – крик Александры заставил встрепенуться весь полк Южного континента. Разрезая воздушные пределы Латинской Америки, в поле зрения легионеров ворвался стриж. – Строиться!!! – в голос приказывал Владислав, глядя на замелькавшие мимо кольчуги. – Готовиться к выступлению!!! – махнул кистью руки Ярослав. – Всем вперед!!! – едва увидев перед собой стройные ряды, скомандовал Мирослав. Старший генерал полетел вперед, ведя за собой войска. Воины первого легиона ринулись следом за ним. – Стойте!!! – вопль Святослава раздался слишком поздно, чтобы предупредить. Генерал праведного гнева, а вместе с ним и весь первый ряд небесного построения, звеня железом кольчуг, врезался в невидимые преграды. Воплями боли полк Ростислава перекрыл возгласы собственной досады и отчаяния. Пути к наступлению были оцеплены прозрачной стенкой, прочной, как титановые пластины. – Ты в порядке? – руки Радослава поймали плечи Александры, его заместителя, женщины, которая все эти дни вела дозор, плечом касаясь плеча генерала. От нелепой неожиданности она не осознала, что ее трогает кто-то близкий, ударом у нее перехватило дыхание. Радослав стоял рядом так же прямо как и всегда, но она вдруг узрела в его глазах потрясение. – Что будем делать? – услышал Станислав. Младший из братьев-близнецов обернулся на обескураженные ряды ангелов, готовые к немедленной атаке и остановленные коварной ловушкой. – Ломать, – коротко ответил он. – Бить, – поджал губы Мирослав. – Как?.. – спросила Александра, глядя в глаза Радослава. – Собой, – произнес Ярослав. – Всем отойти назад! – велел Радослав. – Первый ряд!.. – воскликнул Владислав. – Шеренга один, шаг вперед!.. – скомандовал Ростислав. – Напролом! – воины Мирослава с криками кинулись на стену. Глухие удары перемешались с подавленными стонами. Мужчины таранили преграду, стискивая зубы и помогая себе зажатым в руке оружием. – Еще раз!!! – вскричал Святослав. – Ломать, пока не прорвемся! – приказал Станислав. – Рад, пусти нас немедленно вперед!.. – к генералу подошла, пробралась сквозь заграждение кольчуг невысокая Мариам. – Еще!!! – гурьба ангелов Владислава, охнув, развалилась. Было видно, что стена не выдерживает натиска, но она все еще стояла, закрывая пути со всех сторон. Полк уже не досчитался более десяти бойцов тяжело ранеными. – Я сказал нет!!! – не выдержав напряжения, заорал Радослав. – Не надо меня нервировать!!! – он резко развернулся от девушки к своим войскам и повторил команду еще раз: – Мужчины-воины серединного построения! Шаг вперед!.. Всем девушкам немедленно отойти назад! Мариам поняла, что с генералом сейчас не только лучше не спорить, но и не показываться лишний раз на глаза, и отодвинулась на задний план, дабы не мешать самоизбиению сильной половины третьего небесного полка. Прекрасную его часть Радослав, вероятно, берег для смертельной схватки с демонами. Но что было с него взять в такой ситуации… – Один ты среди нас Скалою верности средь шторма. Прости, что не смогли понять Твой взгляд, слова мы, принимая за оковы… – Гавриил раздобыл за фонтаном гитару и теперь сидел, развлекая братьев песнями. – О Габри, перестань! Не трави душу! – воскликнул Уриил. Огненный архангел по-прежнему сидел на лавочке, невыносимо страдая. Его руки были бессильно опущены вниз, и пламя на теле завивалось, как волосы девушки на бигуди. Рядом с ним расположился Иегудиил, который пытался утешить брата своей поддержкой, держа у него на плече руку. – Ладно, – смиренно отозвался Габри. Гитара утихла в его руках, удивительно без споров архангел отложил ее в сторону и, зажав губы, глубоко задумался. В это время на входе послышались чьи-то трепещущие о траву шаги. Все взгляды устремились в одну сторону. – Мил?.. – произнес Варахиил, меняясь в лице. – Что с тобой случилось?! – Рафаил вскочил с места и бросился к младшему брату. Вместе с ним сорвался со скамейки Салафиил. Вдвоем подхватив на плечи едва удерживающегося на ногах архангела милосердия, они довели его до лавочки со спинкой и усадили между собой. – Со мной все… хорошо, – проговорил Иеремиил устало. – Ральф, не надо… Поднятые пальцы отстранили ощупывающие пульс руки. На лице младшего архистратига повисло выражение измотавшегося в последнем усилии существа. Дыхание проистекало, будто минуя барьер. Мил сидел, ссутулив спину и глядя куда-то вовнутрь. – Как же не надо, надо!.. – словно извиняясь, Ральф уже деликатнее стал осматривать брата, проверяя цвет его глаз и ладонями осязая общее состояние организма. – Что случилось, Мил? – спросил Уриил. Он теперь был напротив брата, опускаясь на корточки, чтобы лучше видеть его лицо. Все архангелы собрались вокруг. – На меня напали… демоны Булата… – смог коротко ответить Иеремиил. – Они что, били тебя? Они не имеют права! – выговорил Варх. – Они меня не били, – мотнул головой Иеремиил, не имея сил объяснять подробнее, что же произошло там, в лесу. И что можно обойти запрет о неприкосновенности архангельской личности. – В твоем теле не осталось нетронутого места! – воскликнул Рафаил, пытаясь восстановить исковерканные в кашу потоки внутренней энергии. – Тебя пытали?.. – Пытали… злом. Я в порядке, правда, – Иеремиил окинул быстрым взглядом всех, как будто желал только пойти полежать где-нибудь на траве. – Михаил выступил в бой. – Как выступил? Почему мы не знаем? – изумился Габри. Варахиил вздрогнул и кинулся ко входу в уголок. Не дойдя до порога петляющих кустов, он увидел, что на траве лежит еле живая птичка. – Мы заперты!.. – перед братьями показалась взволнованная фигура архангела диалектики. Он только что отпустил несчастную пташку движением руки и тут же метнулся к своим. – Заперты?! – стройнея во взоре, Уриил поднялся на ноги. – Что делать?.. – Иегудиил переметнулся взглядами с Салафиилом. Габри, который примостился позади скамейки и обнимал Мила за плечи, уловил решительный вид огненного архангела. Весь пылая, Уриил направился к выходу. – Не получится, – пропуская его, всплеснул руками Варх. Уриил остановился и постучал по воздуху, как по металлу. Позволивший Милу войти в уголок, он был глух к желающим выбраться. – Мы не можем оставить Михаила, мы должны быть рядом с ним!.. – сказал Салафиил. – Хоть как, но мы обязаны выбраться!.. – он встал со скамейки с готовностью поддержать любые идеи. Иегудиил сорвал с дерева орех и подбросил его на собой, проверяя, нет ли выхода наверху. Но хохломское чудо природы, стукнувшись о незримый потолок, упало на подстриженную траву. – Бесполезно, – заключил он. – Может, у Михаила лом завалялся?.. – предположил Габри. – Ну-ка, все отойдите за фонтан, – проговорил Уриил, в третий раз присматриваясь к перекрытому выходу. – Что ты задумал? – спросил Иегудиил. – Увидите, – ответил Ур лаконично. Стоя лицом к преграде, он все больше начинал разгораться, превращаясь в раскаленный факел. Архангел обернулся через плечо, чтобы посмотреть, все ли братья успели переместиться в укрытие, уведя за собой Мила. Из-за средней чаши одним глазком выглядывал Салафиил. – Теперь поглядим… – шепнул Уриил. – Эй, погоди! – смекнув что к чему, крикнул Габри. Он стрелой примчался к орешнику, собирая всех белок на руки. – Можешь бить, – разрешил он, отойдя на безопасное расстояние. Уриил взмахнул руками. Его грудь поднялась в глубочайшем вдохе, размахнувшись, архангел выкинул вперед гигантскую шаровую молнию. Шар отделился от его ребер и, подгоняемый движением ладоней, с искристым треском влетел в воздушный заслон, рикошетом отскакивая обратно. Ура обдало пламенем, отчего он вспыхнул в пять раз сильнее, опаляя всю траву в радиусе двух метров. Архангелы молча узрели, как языки огненного шара, распавшись, достигли орехового куста, поджигая некоторые ветки. В порыве то ли страха, то ли бешеной благодарности белки прижались к Гавриилу. Глаза Уриила вспыхнули оранжевым негодованием. Он второй раз поднял ладони вверх и отвел чуть назад, направляя всю свою силу в огненный поток. Сгусток красных волокон вновь врезался в стену и снова отлетел несколькими кусками назад, частью ударяясь о красную рубашку Уриила, частью приканчивая обгорелый орешник. Габри тихо ойкнул, получше скрываясь за чашами. Рядом Ральф с неизменной невозмутимостью продолжал лечение Иеремиила. Казалось, Мил был единственным, кого сегодня уже было нечем растревожить. Младший архангел закрыл глаза, придерживая на своем животе ладони брата-лекаря. Искры Уриила долетели до воды, шумно затухая. Огненный архангел заалел, заново собирая всю свою мощь без остатка. Еще один молниеносный удар смел уже всю траву и цветы и сорвал верхнюю ракушку фонтана, расплескивая воду во все стороны. – Эй, Ур, ты там не переусердствуй, мы тут живые! Пока еще! – выглянул на свой страх окропленный рассеивающимися каплями Габри. Уриил не сдвинулся с места, стоя спиной к братья. Вместо ягодных кустов вокруг него виднелись лишь обглоданные угольки, открывая прекрасный вид на лес. От орешника остались только голые ветви и поджаренные орешки. – У меня одного нет шансов, – мотнул головой Уриил. – Сэм знает мою силу и поставил заслон ровно на нее, с небольшим запасом, – он повернулся к архангелам, как ни в чем не бывало оглядывая показавшиеся лица братьев. Вода хлестала прямо им на головы. – Если бы еще хоть один огненный ангел… – Как ты их позовешь?.. – нахмурил брови Салф. – Птицы бьются о воздух, слова замирают на губах… – Заринка!.. Она должна почувствовать, что нужна тебе, даже если не слышит голоса! – вскрикнул Варахиил. – Нет, – отозвался Ур. – Пока Агни борется с Самуилом, ни Заря, ни кто-то другой из моих или ваших девушек не узнает наших бед. Женская интуиция придавлена дьяволом. Мой призыв уходит в никуда, я это чувствую. Все наши ангелы заблокированы, до них не достучаться. – Боже, что делать?! – заломил руки Габри. – Звал, наставник? – прозвучал чей-то тоненький голос. Уриил опустил глаза. Через остатки ягодных кустов к ним пытался пробраться напролом Илюша. Он горел и рассыпался искорками, большими глазами глядя на собравшихся так спокойно, словно каждый день видел архангельские владения в таком разбитом состоянии. – Илюша! – вдохнул Уриил. – Как ты тут оказался?.. – Ты звал всех ангелов, – ответил мальчик. – Ну, я и пришел. Только не пойму, где входить, я забыл… – его пальцы попытались убрать мешающие ветки. – Илья не служитель Ура, он лишь его воспитанник! Самуил не строил преграды для него!.. – живо проговорил Салафиил. – Илюша, иди на мой голос, становись передо мной быстрее! – позвал Уриил. – Ты мне нужен как никогда!.. – Сейчас иду, – через мгновение веснушчатое лицо Илюши появилось перед входом. – Слушай меня, – Уриил прильнул к воздушной ограде. – Сейчас я буду создавать огненный шар, чтобы послать его в это место, – он указал пальцем перед собой. – Здесь воздушная пробка, она мешает нам всем выйти. – Я ударю на счет «три», ты должен будешь в этот же момент тоже послать со своей стороны пламенный порыв, как тебя учили Лиза и Заря. Понял? – Понял, – кивнул Илюша. – Только не перестарайся: сильно не нужно, а то сожжешь тут всех, – предупредил Уриил. – Ладно, я постараюсь, – сказал Илюша. – Мамочка моя, что-то мне это не нравится, – с опаской молвил Гавриил. Он припомнил свой опыт прохождения огненных кругов. Но было уже поздно. Уриил накалился, как железо в кузнечной печи. – Один… Два… Три!.. – громко проговорил он. Огненная молния архангела любви врезалась в воздух, который, столкнувшись с ответным ударом Илюши, выгнулся и исказился, со скрежетом ломаясь. Какая синхронизация!.. Незримая стена гулко ухнула и разлетелась на кусочки. В уголок первого архангела, вернее в то, что от него осталось, влетел встречный огненный поток Илюши, сжигая все, что еще не успел спалить Уриил. – Берегись! – послышался крик Рафаила. Архангелы повалились друг на друга, спасаясь от пламени. Ральф закрыл своим телом пригнувшегося Иеремиила. Выпустив из рук всех белок, Габри рухнул на Варха, вдавливая его в землю. – Все живы?! – взволнованный случившимся, воззвал Уриил. – Все!.. – отозвался Иегудиил, глядя на рытвину, что осталась от фонтана. Вода погасила в себе остатки огня, шипя и испаряясь как на раскаленной сковороде. Обломки чаш валялись вокруг, сохраняя лишь небольшое напоминание о былой эстетике. Белки бешено ускакали в образовавшийся в воздухе проем. – Опять не получилось послабее, – расстроенный Илюша шагнул в уголок, который теперь напоминал город после вражеской бомбежки. – Замечательно получилось! – ободрил его Уриил. – Мил, где Миша?! – возбужденно спросил он у младшего брата. – На каменных грядах, юго-восток зоны Мирослава, – последовал ответ. – Все за мной! – Уриил выбежал наружу, хватая с собой Илюшу. Архангелы устремились следом. Последним поле развалин покинул Рафаил, который вел еще очень слабого, но понемногу начавшего приходить в себя Иеремиила. С другой руки ему помогал Варахиил. Уриил мчался в первых рядах, лихорадочно глядя только вперед, с Илюшей на руках. Габри пытался не отстать. Немного позади летели Салафиил и Иегудиил. – Ур!.. Ты меня уже третий раз поджигаешь! – возмутился Габри, туша загоревшийся рукав. – Прости, но я очень нервничаю! – извинился Уриил. – Лучше отойди подальше, если ты такой легковоспламеняющийся! – Ну уж нет! Я буду на передовой!.. – заявил Габри. Архангелы неслись на уходящем в движении небе, минуя километры и часовые пояса. Тем временем, пока рая достигали самые, казалось бы многим, человеческие искушения и борьба с ними в воздухе звенела страданиями переживающих ее духов, в Москве, в нескольких недалеких от Садового кольца километрах, разворачивалась еще одна драма. В своей квартире перед открытым настежь окном в одной домашней футболке стоял Андрей, отколупывая из облатки белые кругляшки таблеток. Когда он вернулся сегодня домой был уже вечер. Поразительное чувство находилось вокруг него, между ним и миром, и было окружающей его жизнью. Новой, открывшейся, человеческой. Целостной картиной, без любви и благодати, где вспыхивающие, как на ночном небе, звездочки, избранные Бога, не могли озарить кромешной тьмы. Искусственные лучи фонарей и лампочек в доме, они заменяли людям настоящий свет, и люди жили этой пустотой, без ничего, ради того, ради чего и не стоило рождаться. С одной стойкой из мыслей пришел Андрей в квартиру и запер дверь: больше не хочу; больше не могу этой жизни. Он остался один, и никто не делил эти жуткие в своей обыкновенности эмоции простой людской судьбы. Падшей жизни изгнанных из рая. Он сидел один на подоконнике и не думал, ощущая себя изнутри. В этот миг его и застала Агнесс, беспокоящаяся и наведывающаяся его проведать каждый раз с замиранием сердца. Когда идея покинуть этот мир настигла Андрея. С неясной четкостью он обдумывал не самоубийство, но желание уйти. Кинувшись к нему, обняв сидящего на окне, ей достаточно было слушать и говорить всей своей любовью, чтобы через несколько проистекших минут лететь в рай к Михаилу, дабы умолять его вмешаться туда, где она думала, не властна уже воля ангела. – Что я делаю, о чем я рассуждаю?! Нет! – осознав, Андрей произнес, воскликнув это вслух. Грех! Смертный грех, ведущий душу в ад. Агнесс не могла видеть дальнейших событий, но предчувствия конечной развязки оказались ужасающе верны. Андрей кинул облатки, перемешивая их с таблетками, он собрал все в ладони и отнес на кухню в аптечку. Потом пошел в гостиную за молитвенником. Строки потекли из разума в сердце, из сердца к Богу, он молился и молился, просил прощения, стоя перед иконой, затем стоя на коленях, взывая к Спасителю. Была уже совсем ночь, когда он отложил книгу и ощутил, что хочет есть и его мучает жажда. Мысли, такие неизбежные некоторое время назад, улеглись в нем, и он чувствовал, что продолжает жить как человек, с потребностями человека. Да, теперь он не сознавал себя ангелом, но был до самой последней косточки человеком. Андрей тронул щеку. Он немножко плакал во время молитвы. Это было естественно. Зайдя на кухню, разогрел себе ужин. Выпил горячего чаю и пошел спать. Ощущения поверхностью распространились как озеро, и не было видно ни волны, ничего определенного на глади этого человека. Уснул быстро, уставший и не выспавшийся за последние дни. Кромешная ночь. Андрей проснулся в темноте и сел на кровати с тоской, завладевшей его комнатой целиком. Ни души вокруг, никакой поддержки, ни Бога, ни святых, ни ангелов внутри. Он испытал такое пронзительное, не одиночество, но покинутую оставленность, что на мгновение стало колко страшно в сердце. А потом страх расползся по всему телу. Но уже иного рода боязнь – взгляд в порожнее по сути своей будущее, нежелание его превозмогать. Стоит оставить человеку, пережившему это, его чувства, не вынимая их черствостью слов. Что бы Андрей ни хотел рассказать в эти минуты, он молчал. Он подошел к подоконнику при свете настенной лампы. За десять минут до этого он достал пачку сигарет и теперь, не переставая, курил. Пепельница была на подоконнике, проветривалась из холодного окна пропахивающая табаком комната. В руках Андрея сызнова были выпотрошенные облатки. И стакан воды. Андрей предпочел бы, чтобы из-за оконных рам доносился шум хотя бы редких проезжающих машин. Но окна его квартиры выходили во двор, и тихо было ночью. Он не контролировал свои машинальные движения: вдохнуть дым, зажечь сигарету, потушить бычок, взять новую, вытащить таблетку, достать еще одну, еще и еще. Вода лучше бы была теплая, чтобы быстрее растворились… Но и эта пойдет. Ссутуленная спина такой красивой ангельской фигуры. Он был один. Почему от него все отказались, никто не отвечал ему? Он потерял всех, кто был ему дорог: Лиду, ангелов, которые всегда были рядом на небе, даже когда не присутствовали пред лицом. Любимая девушка выбросила его, не волнуясь о чувствах, другая, с которой он был когда-то единым целым по плоти, ненавистью ударила в лицо. Люди, не умевшие различать истину и ложь, считали его сумасшедшим и отворачивались на искренность улыбки. Мама!.. Родная мать отвергла раскрывшееся сердце, растоптала любовь, смысл его жизни, открывая как склеп с костями то, что он был зачат, рожден и воспитан людьми, которые никогда друг друга не любили. Таким он и вырос. Человеком, который курит постоянно, и в постели зажигает сигарету, чтобы без чувств обнять просто теплое противоположностью тело. Он знал, что не мог ненавидеть тех, которые дали ему жизнь, но чудилось моментом, что он их презирает еще одним смертным грехом своей неудавшейся жизни. А Наташа… Случай, секунда. Как едва они не сделали их самыми близкими, так теперь увели ее, даже не оглянувшуюся, когда он преодолел границы измерений и двадцать с лишним лет жизни, чтобы только касаться ее, чтобы целовать ей руки. Он не понимал. Он плакал. Если бы хотя бы она среди всего мира, его единственная судьба, девушка, была бы рядом, они вместе могли бы что-то изменить… Но теперь ему было не суждено… Почему эти люди, которые еще вчера улыбались и говорили приветливые слова радостной встречи, сегодня кидались, готовые перегрызть друг другу горло, как животные, воюющие за пару?.. Почему эта любовь, которую воспевали в балладах современных песен, оказывалась ничтожной перед каменной гордостью?.. Отчего чужие страдания вызывают удовлетворение чуть ли не больше чем собственное счастье?.. Почему правда разрезает в этом мире тело на куски и может навсегда оттолкнуть друга от друга?.. Еще сотни «почему» были вокруг этой сгоравшей души. Довольно!.. Века, прожитые в раю, несмотря на все сомнения и переживания, – это счастье и вечность; месяц, проведенный на Земле, – бесцельная секунда. Сколько еще она продлится неприкаянностью хождения, глупостью повседневных дел? И в конце концов, возможно, он привыкнет к этому, как истукан, который не имеет ни духа, ни чувств, как мученик, мучимый самым ужасным – ничем?.. Нет, Андрей не мог этого допустить. Тыльная сторона руки вытерла полившиеся сильнее слезы. Вторая ладонь донесла до губ порцию никотина. Его глаза, только что с тоской смотревшие в темноту московского неба, остановились на таблетках. Пожалуй, этих будет достаточно. А если откачают?.. Не должны. Его нескоро найдут. И Наташа ни о чем не узнает, ей не будет стыдно. А тем паче Лика. Но ее страдания не могли перекрыть неможение его. Смертный грех? Самоубийцы лишаются отпевания и рая?.. Но Бог видит все. Как добровольно он пришел в этот мир, так добровольно и уходит. Он не человек. А это просто способ… Раз другого нет. Раз нельзя разбежаться и просто вылететь из этого тела обратно в небо. Он верил… он был почти что уверен предчувствием, что ли, что его помилуют и не будут судить как человека, но как ангела, не возжелавшего ничего, кроме света. «Сейчас», – что слишком много рассуждений, решил Андрей. Он собрал горсть таблеток вместе с давно нестираемой пылью и крупинками земли, которую оставили редкие на подоконнике цветочки в горшках. Как это было больно сейчас – эти комнатные растения. Он приготовился отправить все обезболивающее в рот сразу, после чего быстро запить, когда ему показалось тонко, как чувствовалось в бытность ангелом: кто-то хочет говорить. Что-то секундно трепетнуло внутри. Андрей поднял глаза. Блажь: он знал, что сейчас ночь на дворе, он в квартире один, дверь заперта на задвижку и ни одна живая душа не знает про его решение. А он будто услышал свое имя. Наверное, он просто полоумный и никакой не человеко-ангел… Что ж, тогда особенно надо было покончить со всем этим быстрее. – Андрей… – проникло в мозг уже отчетливее. – Не надо… Подбородок сам повернулся от окна. Пальцы Андрея выпустили таблетки, которые дождем разлетелись по паркету. Половина закатилась под стол и под диван. Перед ним стоял молодой человек в зеленой рубашке. – Не надо, – повторил он мягко и глубоко. – Или ты забыл, что это смерть… Так больно видеть ангелу-хранителю?... – Костя?.. – отразилось звуками на губах Андрея. Миг перевернул все. Два парня, один человек, другой ангел, бросились навстречу друг ко другу. Едва Андрей не навернулся на полу. Костя объял его своими руками, принимая бремя исстрадавшегося друга на себя. Лучшего друга детства. Минуту Андрей не мог выговорить ничего. Он только плакал. Все, что было передумано внутри, вдруг утратило свой смысл. Как внезапной искрой молнии, неожиданным проблеском Божьего промысла смело скисшие чувства одиночества и отверженности. И человек еще не знал, что с этим делать. – Я с тобой, брат… Не делай непоправимого… – проговорил Костя. – Я чувствовал… что все меня покинули… что нету никого… – прорыдал Андрей. – Тихо… Все иногда так думают. Костя нашел взглядом разложенный диван, на котором валялось скомканное одеяло, и усадил Андрея на край не первой свежести простыни. Он действовал спокойно, но в его уверенности проступало нечто от осознанно нарушающего закон. Костя сел рядом и взял ладони Андрея в свои руки. – Как ты здесь оказался? Как ты узнал? – спросил Андрей, еще не до конца понимая что к чему. – Я твой ангел, – повторил Костя то, что уже было сказано. – Ты помнишь, мы встретились на облаках?.. Я шел к ребенку, рождающемуся на Земле. Им был ты. – Но как?.. – слезы на голубых глазах еще не обсохли. – Ведь я тогда еще даже… – Время, Андрей. Архангел Михаил управляется с временными потоками непостижимо. Но даже не он, а только один Бог властен над ними. Мы попали на пересечение двух времен, это тебя и поразило до ступора. Я не знал тогда, – ответил Костя. – Но сейчас не о времени речь. Речь о тебе. – Я больше не могу жить в этом мире!.. Он ужасен и жесток, – как приговор произнес Андрей. – А в мире вечной смерти и беспредельной жестокости Самуила ты жить сможешь, если убьешь себя? – без укора молвил Костя. Его голос не колебался под давлением выбранной темы. – Я не заслужил ада!.. – в отчаянии воскликнул Андрей. – Я лишь хотел вернуться!.. – Тише… Я тебя понимаю, поверь мне. И я всем сердцем с тобой… – Я не могу прикоснуться к тебе, не могу говорить с тобой, – перебил Андрей. – Ангелы бросили меня. – Я понимаю твои чувства, Андрюша… – сказал Костя. – Но ведь мы с тобой каждую секунду. И я, и Михаил. И Лида прилетала к тебе и сидела рядом два часа, пока ты не видел ее. Я познакомился с ней. И увидел, что ей очень грустно. – Лида… – назвал ее имя Андрей, и Костя ощутил в изменившемся голосе особые чувства нежной дружбы. – Я столько вспоминал о ней… – Ты позабыл сказать ей о своем воплощении. А она в первый же день летела, чтобы незримо коснуться твоей щеки… – Я виноват перед ней… – понурив голову, молвил Андрей. Но мысли его были о другом. – А теперь послушай меня, – выговорил Костя. – У нас очень мало времени, Андрюша. Ангелу тяжело быть в физическом теле. Каждое мое движение гнетет меня тисками. Кроме того, ты должен знать, что Михаил отдал приказ, что мы не имеем права вмешиваться в твой выбор. Я здесь вопреки его воле. И я должен успеть поговорить с тобой, пока нас не прервали. – Ты нарушаешь приказ архангела? Но ты будешь наказан! – испугался Андрей. – Когда погибает мой друг и подопечный, наказание не сможет меня остановить. Послушай, – Андрей уловил, что вдох ангела дается ему как под железным панцирем. – Вспомни Сергея, он, кстати, тоже приходил к тебе и рассказал мне о вашем разговоре. Ведь и он думал, что не заслуживает ада. Не повтори его ошибку. Не впадай в самообман. Существуют небесные законы, и мы не имеем права их нарушать. Сатана пытается заставить нас это сделать. Если ты выбрал путь человека, ты должен пройти его до конца. Назад дороги нет. Ты не видишь, а я чувствую, как вокруг тебя собрались демоны отчаяния и жаждут твоей души. Подумай, ты не имеешь право отдавать им себя. Иначе ты погубишь свою жизнь, заставишь меня вечно терзаться, подведешь и обречешь на страдания Михаила. Ради себя самого и ради нашей дружбы проживи свою жизнь, Андрей, проживи ее в Боге и вернись в рай. Поверь, она так коротка, как ты себе и не представляешь… – Я раньше так и думал… Но сейчас каждая секунда изматывает меня. Я больше не могу, Костя. Ты знаешь, что такое шестьдесят лет на Земле? Тридцать дней я еле выдержал, а ты говоришь остаться тут на годы!.. – Я знаю, тебе больно и обидно, ведь ты человек из плоти и крови, просто слабый человек… Раньше мы, ангелы, и понять не могли до конца, почему так… – Костя грустно улыбнулся. – Я до сих пор могу лишь угадывать, а ты уже знаешь. Ты наш огонек на пути опыта, представь, каким повзрослевшим ты возвратишься домой… – Но я хочу вернуться сейчас!.. Я уже довольно страдал, довольно насмотрелся на все это лицемерие и холод, где нет любви!.. – О-о, люди страдают годами и десятилетиями, – Костя дал понять, как сейчас ошибается сидящий рядом человек. – Такова дорога к спасению тех, кто отступил от Бога. – Но я не отступал от Него!.. – от сердца выплеснул Андрей. – Это так. Но ты же сам хотел узнать все… – Я настолько раскаиваюсь в этом, – Андрей прикрыл глаза. – Но почему? Это прекрасно, что ты решился! Мы, ангелы, остались на Земле ради людей, и ты ближайший из нас к ним, кто рискнул узнать все до самой глубины. Андрей заглянул в его зрачки и увидел подтверждение этих простых и правдивых слов. – Но эта жизнь невыносима. В ней нет ничего хорошего. – Ты сам знаешь, что это не так, – деликатно указал ему Костя. – Есть и любовь, и радость, и таинства Духа в церкви и в твоем сердце… – Есть… – помялся Андрей. – Но куда они все ушли, скажи мне?.. – А ты был ангелом и, наблюдая отсюда, думал, что все это естественно? – спросил Костя. – А теперь нет. Но люди живут так. В борьбе добра и зла. Сейчас ты чувствуешь дуновение Духа, потом тебя бросают в самую грязь греха. И сам ты совершаешь грех и каешься. Ты думаешь, всем людям так легко прожить в этом? Стремиться всю жизнь к свету и снова и снова оступаться и просить прощения, каяться, плакать, хранить веру, что любовь и милость победит?.. Это тяжкий труд, Андрей. И труд этот человеческий. Он имманентен людям, без него их не познать, как хотел ты. – Я и… сейчас хочу… – признался Андрей. И как откровение прозвучало это на сердце ангела. – Но моя любовь, Костя, скажи, что это было?.. – Это не было, Андрюша, это есть. Вот ты теперь негодуешь на свою маму, а между тем, она любит тебя как никого… – Она вышла за отца замуж без любви!.. Они оба лишили меня этого в семье!.. Взгляд Кости, устремленный мимо, и его улыбка на губах. Как держался тот, чьи слова были важнее расплавляющегося его ангельского тела. – Не суди да не судим будешь. Для тебя она сделала все. – Да… Ты… наверное, прав, – после паузы ответил Андрей. – Я виноват, что так думал… Я должен просить прощения… – Твое сердце его уже просит. А нам надо успеть обсудить все, что ты хотел. – Да, ты прав. Ты… правильно говоришь, – сквозь запинку высказал Андрей. – Но как же Наташа?.. – Девочка! Что ты хочешь от нее? – Я думал, что любовь, ради которой я спустился с неба, не кончается. – Она и не закончилась. И потом, никто не знает, что ты спустился с неба, и не советую тебе об этом говорить с кем-либо до времени, – Костя помедлил, оставив мысль на потом. – Уверяю тебя, она переживает этот разрыв и сама до конца не может объяснить, почему ты болишь в ней воспаленной язвой. Разве ты всегда поступал правильно? Алкоголь делает человека уязвимым. А как ты сам перебрал в иной день, помнишь?.. Я только и смотрел, чтоб тебя в вытрезвитель не забрали или столб не огрел по лбу. Разве ты никогда не ошибался?.. И ангелом быв и человеком. Безмолвие Андрея уступало словам друга. – Они просто не готовы к тебе, Андрей, – Костя взял инициативу разговора на себя. – Окружающие. И твои друзья, и твоя бывшая. И твоя девушка, она выросла в этом мире, она воспитана на ценностях молодежи, справленных своими собственными фундаментами в душе. Ты вызываешь бурю в их сердцах и сам того не замечаешь. Знаешь, каково мне было, когда ты стоял на исповеди?.. Я только глаза ладонью прикрыл. На меня ангелы другие смотрят и не понимают. А я делаю вид, что не замечаю. – Типа этот не со мной, – слабо проговорил Андрей, и лицо сохранило отголосок смеха. – Типа того, – Костя усмехнулся почти нервно. – Зачем же выкладывать все незнакомому человеку? Ты думаешь, раз батюшка значит свят и понимает все?.. Тем более, я бы тоже на его месте сел бы прямо посреди храма… Больше так не делай, пожалуйста. – Ладно, не буду… – согласился Андрей, смурной. – Ты – ангел. Ты клад ценностей, которые режут глаза, и ты не можешь скрыть их, как горит свеча на подсвечнике. Люди ослепляются нашим миром: они к нему не привыкли. – И что мне с этим теперь делать? – мрачность, и морщинка не сходила со лба. – Во-первых, я вижу, какой я грешный теперь; а во-вторых, если то, что ты говоришь и так, то мне что, мешок на голову надеть? – Ты бриллиантик рафинированный, – улыбнулся Костя. – Потому что ты все равно ангел, и сущность твоя ангельская. Никто тебя не просит прятаться. Просто не надо лезть на рожон. «Не обличай безумного». Сверкай среди них, сверкай среди любви, среди греха тоже. И все наполнится светом… – Как я исполню им весь мир?.. – Никто не требует от тебя невозможного, апостол-пионер. Не нуждалось в разъяснении. Глубоко задумавшийся Андрей сидел лицом к лицу с Костей. – И ты не один, верь мне. Бог создал слишком много звезд, – добавил ангел. – Я пойду помирюсь с Наташей первым, – слова друга разубедили Андрея в его собственных помыслах. – А если она не согласится мириться, я буду ждать ее… – Это тебе решать… Ты молодец. Кстати, о звездах. Одну из них ты уже встретил. Ты забыл Лику?.. – ответил он на вопросительный взгляд. – Зачем ты вспомнил, – Андрей шумно вдохнул. – Я и так не знаю, что делать в мире, где можно любить только одну… – Любить можно и нужно всех. Супруга будет только одна, это другое проявление твоей любви… Впрочем, я и сам не особо в этом разобрался, – зеленые глаза сделались признающеся наивными. – Бедная девушка, она так страдает… – Ничего… Ничего, Андрей. Бог не оставит свою звезду. И ее звезда восполнится другой звездой. – Если бы я как-то мог ее утешить. – Лучше не трогай ее… Или просто… Будь приветлив, – ответил Костя, выражая свое мнение. – Только не теряй ее из виду, ладно? – молвил он, помедлив. – Возможно, я тоже захочу познать, что это за свет в другом мире. Взгляд Андрея взметнулся прямо в глаза. Костя улыбался. – Дурак!.. – пихнул его Андрей, дабы отрезвить дерзающий блеск. Эти темные зрачки, неправильные черты лица светились ангельской любовью. – Даже и не смей!.. – Как ты научился-то за двадцать три года, – рассмеялся Костя. – Ну за это тебе переживать рано. Я твой ангел до конца твоей старости. Да?.. – До старости… Парни обнялись, и Андрей почувствовал, как возобновляется вода в глазах. Он хлюпал носом, Костя молчал. У ангелов хоть соплей не было!.. – Я с тобой всегда. И ты нас не бросай, забывая… – были слова Кости. – Я знаю… Я не брошу… И тебя… Поцелуй Лиду и Сергея с Михаилом обними… Всех моим знакомых, из школы и так… – И поцелую, и обниму. И тебя каждое утро буду гладить по плечу… Помни: люди не такие уж плохие, как хочется этого дьяволу. Они образ и подобие Божье, а не мы. Они. Борются за жизнь, совершают подвиги ради детей, ради мужей, ради страдающих и посторонних… – Костя не договорил, но все было понятно. Мучения разобрали его тело физическими болями. – Ты должен идти в наш мир, – произнес Андрей. – Ты уверен, что уже все?.. – Я уверен… Меня волнует только… – он увидел, что Костя поднял подбородок. – Мне исповедоваться придется в суицидальных мыслях, а я уже со священником отношения испортил. – Пойдешь к другому, – Костя рассмеялся. – Или к тому же. Без передач про Михаила и Агнесс. – Без передач. Два кулака встретились, запечатывая условие, как в детстве. Взгляд Кости устремился в окно, не мгновения меняя свое содержание. – Что? – не понял Андрей. – Утро. Красный дракон поднимается символом на небе, – проговорил ангел. – Это битва Михаила и всех легионеров против полчищ сатаны. – Очередная битва?.. Мы должны победить, как побеждали всегда, – утвердил Андрей. – А Михаил не спешит тебя карать, авось все обойдется, – выразил он надежду. – Только бы обошлось для Земли, – пять минут назад легионер, Костя намного лучше понимал значение происходящего. – Похоже, войска Денницы уже вышли на Землю и бьются с ангелами… – он замолчал. – Тебе хотелось бы быть там? – спросил Андрей, глядя на его лицо сбоку. – Ничего. У меня сегодня был другой бой, не менее важный. И я, похоже, его выиграл, – его глаза вернулись к Андрею и улыбнулись. Ему было очень больно. Он больше не мог терпеть уплотнившегося тела. – Ты можешь идти, если хочешь, – вдруг сказал Андрей. – Я отпущу тебя. – Ты? – Костя поднял брови. – Это будет нонсенс, когда подопечный отпускает своего ангела-хранителя на битву. – Нонсенс уже в том, что ты тут сидишь в земной оболочке, и мы учились в одной школе, – ответил Андрей. – Иди, ты должен быть там, это твое призвание. А я прекрасно справлюсь сам. – Ну, не знаю… – Костины глаза отразили сомнения. – Ты в меня не веришь?.. Я, между прочим, больше ангел-хранитель, чем ты. Иди, не медля, иначе я буду топать и настаивать. Раз уж я ангел во плоти, то смогу быть сам себе хранителем. Костя не заставил себя больше уговаривать. Одна кара за непослушание не была страшнее другой, и он уже чувствовал вереницу самочинности, потянувшуюся за ним. Но он быстро встал на ноги и, попрощавшись с Андреем крепким объятием, утончил организм и, превозмогая ужасные боли и дрожи в теле, выпорхнул в окно. Не теряя времени, он помчался туда, куда указывала утренняя звезда. На ходу, он вытащил из воздуха ангельский меч, прилаживая ножны на пояс обычной одежды… Глава 66 На сплошь скалистом и безжизненном азиатском участке планеты, состоявшем почти что из одних камней, явили себя адские демоны. Когда солнце не было еще высоко, они организованными рядами начали вылезать из возникшей широкой расщелины. Первыми возникли шестеро генералов адских армий с ближайшей свитой и пятеро стражников, обособленные группой и нагруженные всяческим снаряжением. Последние, не мешкая, отправились на облюбованное глазом возвышение обустраивать штаб своему господину. За ними потянулись нескончаемо золотившиеся змеиные потоки элитных войск строго по иерархии, каждое из которых, ощутив под ногами твердую землю, следовало за своим генералом. После всех с несколько минутным перерывом на скалы выступили воины, человеческие души, заново возрожденные энергией Князя для битвы, под предводительством Леонарда. Их лица были злые потусторонние, они казались выцветшими картинами страшных пергаментов, внезапно оживающими на декорациях Земли, которой в свое время уже причинили столько страданий. Сегодня Князь давал этим людям, консервируемым на протяжении десятилетий и веков в адских темницах, шанс доказать, что за брошенные косые взгляды демонов на тренировках, за время, проведенное в оцепенении, может быть дан ответ, и они смогут снова вознестись на ту ступеньку, что называлась в аду жизнью. Едва дорвались падшие ангелы до Земли, так скалы начали преображаться, меняя очертания и сплетаясь в причудливые лабиринты замысленного адским штабом поля битвы. Странное зрелище. Вырастали из созданных Богом гор закоулки человеческого сердца, символические, неглубокие землей, готовые иметь образ и подобие, чтобы отдать его навсегда в руки дьявола. Спустя полчаса после выхода на Землю последнего воина, среди ландшафта нарисовал себя и сам Князь со своей супругой. Его также сопровождали близкие из воинов Варфа, Алана и Булата, а также стражник, оставленный сегодня Леонардом заместителем для сокровенных поручений души Самуила. Князь был облачен во все боевое: кольчуга золотом сияла на груди и мощных плечах, на поясе – кроваво-черный меч адского Владыки, черные штаны, до колен заправленные в высокие архангельские сапоги, а волосы, чтобы не мешали, были убраны в тугой хвост. Ничего лишнего в фигуре, готовой к походу, лишь бриллиантовая серьга в ухе и обручальное кольцо отбрасывает мерцание на пальце. Самуил сделал несколько шагов и остановился, держа осанку. Видно, его совершенно не тяготила грузная амуниция, сила так и исходила от этого исполинского тела, завораживающая, предназначенная на силу удара. Он окинул критическим взглядом образующийся полигон и снующих туда и сюда демонов, на лице отразилось снисходившее до уровня простых бессмертных удовлетворение. Размашистой походкой Князь отправился на возвышение, преодолевая природные под ногами разбитые камни и разверстые расщелины, туда, где для него был уже готов шатер – штаб. За ним, не ожидая призывного движения или взгляда, последовала его супруга Диана, сторонясь позади. Она была одета в древесную парчовую юбку до пят с золотой окантовкой и зеленую блузку, застегнутую с намерением на все пуговицы. Как всегда подведенные глаза были прищурены, а губы выдавали складочки в цвете помады. Самуил бодро перешагивал своими двухметровыми шагами попадающиеся под ноги преграды. Диана на тоненьких шпильках еле поспевала за ним, рискуя каждую секунду переломать их, или того хуже – ноги. Муж даже ни разу не обернулся и не подал ей руку. Через десять минут скалистого подъема Князь ступил в разбитый его слугами шатер. В нем наличествовало все, что могло ему понадобиться. Два столика: один поменьше, заставленный бутылками с хорошим спиртным, другой продолговатый , заваленный бумагами и писчими принадлежностями, раскладной диванчик с подушками, несколько стульев, яркие цвета завес для поднятия настроения. На краю стола, что был ближе к дивану и начинен выпивкой, валялась непочатая пачка сигарет. – А неплохо, – одобрил Самуил. Он сразу же направился к удобному канапе и блаженно развалился, вытягивая ноги. Его рука схватила сигареты, он прикурил одну. Диана зашла в шатер неслышно и, как тень, удалилась в другой угол, где явствовало ее рабочее место. Она опустилась на стул, устраивая себе под руку нужные стопки и проверяя, как пишет перо. Ее ладонь скользнула под стол, потирая избитую в туфле ступню. Сейчас ей казалось, что если бы она не дошла до штаба, Самуил заметил бы это часа через полтора и то, когда ему срочно понадобилось бы продиктовать какое-нибудь распоряжение. Из жены она давным-давно превратилась в секретаря. Именно в секретаря, даже не в секретаршу… Князь вел себя, как будто ничего не произошло. Диану он просто не замечал. С самого утра она, как воздух прозрачная, и, как висюлька на стене не очень нужная, пребывала около него, словно незримое привидение. Внезапно ей вспомнился Алан. Уж он-то точно не бросил бы ее колдыбать по этим булыжникам… В молчании прошло несколько минут. Князь мирно потягивал мартини с оливкой, а Диана шуршала листиками. – Скукота, – вдруг хмыкнул Денница. – Что бы такое поделать… Эх… – он полез в карман брюк и вытащил миниатюрную книжечку черного цвета, тисненую золотыми буквами. – Во, то что надо! – одобрительно перевернул он страничку. – Надо же: книге две тысячи лет, а она все еще актуальна! Князь начал листать Новый Завет. – Где же тут это было… – бурчал он себе под нос. Диана не поднимала глаз, мучительно разглядывая схемы скал. – Вот оно! – воскликнул Князь. – Итак, «…когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и, не находя, говорит: возвращусь в дом мой, откуда вышел; и, придя, находит его выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там, – и бывает для человека того последнее хуже первого…» – он зачитал отрывок. – Мое любимое место. Правда, хорошее? – он захлопнул книгу и бросил ее на край стола к сигаретам. – А, Дианочка? – черные, как угли, глаза поглядели на супругу. – Очень хорошее, господин, – тихо молвила Диана. – Как ты меня назвала? – поднял брови Самуил. – Ты что, перетрудилась, киска?.. – Нет, все в полном порядке, господин, – ответила Диана, избегая взгляда. – Слушай, прекрати это, – Князь недовольно наморщил лоб. – Ты не Сарра, а я не Авраам, слава бездне, чтоб мы тут распинались вдвоем!.. – Как скажешь, светлейший, – наклонила голову Княгиня. – Что-то ты меня сегодня совсем не прикалываешь, – Самуил дернул подбородок. – А ну посмотри на меня, – велел он. Глубокие синие глаза Дианы встретились с бесцеремонно обнажающим взглядом мужа. – И одета ты как в воскресной школе, – его губы артикулировали в знакомой ей мимике. – Разве так должно выглядеть Царице на главной битве за планету? – Я посчитала, что война не место, чтоб показывать себя… Но если ты прикажешь, я немедленно переоденусь… Князь, – все так же негромко ответила Диана. – Было бы что показывать, а место найдем, – проворчал себе под нос Князь. – Встань и подойди сюда. Диана поднялась на его требование и приблизилась, несколько раз в тишине отстучав каблуками по каменному полу. – Ближе, ближе… Еще ближе, – резко подозвал Самуил. Она застыла, едва не касаясь ногами его коленей. Ее руки были опущены, а губы сжимались. Князь нагло оглядел ее с головы до пят. – Нет, так нам жить не подойдет, – проговорил он. Его пальцы издали звучный щелчок. Диана почувствовала, как растворяется на ней ее костюм, и на мгновение по телу пробежал страх и неловкость: она останется голой посреди этих скал?.. Но тут же, оборачивая ее, как пелена, на груди возникло шелковое золотое платье с глубоким декольте и обтягивающей в талии юбкой с откровенным разрезом от бедра. На шее ошейником повисло массивное ожерелье в виде золотой цепи, в ушах засверкали невыносимые своей тяжестью когда-то подаренные Князем объемные золотые клипсы, напоминающие изогнутые листья розового куста. Диана легонько вдохнула. Князь уловил, как ей стало не по себе, и с услаждением улыбнулся. – Так-то лучше, – сказал он. – Пусть все видят, какая у меня жена. Разве можно скрывать такое от окружающих?.. Княгиня промолчала. Все давно ожидали отпадения Агнесс, пророча его с минуты на минуту, и неизвестно было, когда экс-Княгиня со всем ее золотом и вырезами отправится в лапы генералов. Вполне вероятно, что это случится еще до боя, дабы подбодрить чужую алчность. – Иди ко мне, – обвораживающе кожу прозвучал голос Князя. – Если ты, конечно, в настроении общаться. Диана посмотрела на него, не скрывая горечи и укора. Не было сил сопротивляться, она шагнула вплотную, готовая умереть от огня его объятий. Но в этот миг на входе послышался шум сапог. В шатер водворились Варфоломей, Казимир и Ираклий. – А-а, ребята! – обрадовался Князь. – Заходите, присаживайтесь, – широким дружеским жестом он пригласил их к своей накрытой полянке, тут же отбросив мысли о Княгине. Чувствуя на себе ожоги взглядов, Диана поспешила на свое место. Генералы подошли к Князю. Ираклий и Каз плюхнулись на стулья и потянулись к бутылкам, один Варфоломей остался на ногах. – Ты чего же, Варф, не хочешь выпить? – спросил Самуил. – Благодарю, Князь, – ответил первый генерал, охраняя гладкость в голосе и железный блеск в глазах. – Но я думаю, что сейчас не время прохлаждаться. Пока не найден цветок, я и мои воины будем прочесывать все закоулки еще и еще. Я пришел лишь доложить, что обследовал место дислокации моих войск и благодарен за оказанную мне честь лично встречать Михаила и его первый легион. – Не за что, Варф, – махнул рукой Князь. – А вы, господа, не собираетесь, что ли, найти цветок для своего Князя? – Да мы вообще-то тоже пришли доложиться о прочесанных участках и о ходе работ, – подал голос Казимир. – Ага, – кивнул Ираклий. – Наши мальчики прекрасно справляются и без нас. Чего париться-то? – он отхлебнул мартини из горла. Его взгляд скосился в сторону и скользнул по силуэту Дианы. – Настоящий демон удовольствия предпочтет выпить вместо того, чтобы шататься по холодным скалам. Это я одобряю, – улыбнулся Князь. Казимир и Ираклий не поняли, была ли это жестокая ирония или горькая правда, но продолжали сидеть на месте. – Разреши идти, Князь, – промолвил Варфоломей. – Я хочу лично контролировать процесс. – Иди, дорогой. Как только найдешь чего, докладывай, – Князь жестом отпустил его. Варф, развернувшись, вышел из шатра. – Интересно, чьи первые найдут? – поинтересовался Казимир. – Черт его знает, не все ли равно?.. – безразлично пожал плечами Князь. – Тебе-то все равно, а вот нам, – задушевно протянул Ираклий. Они с Казимиром многозначительно переглянулись и тихо усмехнулись, вновь как бы украдкой поглядывая на Диану. «Если найдут твои, то тебе понадобится не только пластический хирург, чтобы исправить телесные увечья», – стиснув зубы, подумала Диана. Ее взор, размельчая на стружки, мелькнул по касательной к Ираклию. О Казимире ей даже думать не хотелось. Князь, не спеша, допил свой бокал и хотел опять взяться за бутылку. Его опередили невидимые молекулы мысли Ираклия, которые материализовали у него в руке фужер, полный голубого коктейля. – Благодарствую, – кинул Князь. Он выбросил виноградинку и трубочку и отпил через край. – Эх, блин… – Самуил недовольно приткнул фужер на колено. – Когда же наконец разыщут это дурацкий цветок, и мы уже позовем Михаила на бутылочку виски?!.. – Придется подождать, ничего не поделаешь, – вздохнул Ираклий. – Сам знаешь: издержки работы… Но зато вчера было классно, – он улыбнулся во весь свой белозубый рот. – Да, неплохо погоняли, поиграли, побили машины, – согласился Князь. – Хотя бывало и повеселее… – Но какие были девчонки, – Ираклий блаженно потянулся, заламывая пальцы и вытягивая перед собой руки. – Ираклий, – одернул его Князь, – ну в кого ты такой уродился… невыдержанный?! Здесь же моя жена!.. Все глаза направились к Диане. Она спряталась в бумаги, пытаясь унять хлынувшую к лицу кровь, но все равно почувствовала, как лица мужчин расползаются в улыбках от ее расцветших щек, а глаза бессовестно буравят ее голое тело. Это была последняя капля издевательства. Никогда не стеснявшийся обсуждать при ней что бы то ни было, Князь вдруг решил, как на картине в стиле романтизма, изобразить из себя благоверного супруга. Это было слишком. Выпад мужа настолько поразил Княгиню в самое сердце, что ей захотелось встать, снять туфлю и избить ей по роже тупую падшую музу, которая все время лыбилась, как будто сделала себе неудачную подтяжку лица и не могла теперь закрыть рот, а в придачу отстукать головой о стол его убогого приятеля, явно появившегося на свет по ошибке. А потом развернуться к Самуилу и сказать ему все, что она о нем всегда думала, думает и будет дума… Внезапной зарисовкой в шатер зашел Алан. Диана сама не поняла как, но ее душу на мгновение озарил свет. Алан встал прямо и отдал Князю честь. – Разреши доложить, светлейший, – прозвучал спокойный отчетливый баритон. – Докладывай, Аланчик, – не меняя расслабленного настроения, кивнул Князь. – Трое моих воинов нашли цветок. Один из них заметил что-то на вершине соседней скалы, другие разглядели лепестки. Теперь они движутся к цели. – Нашли?! – не смог сдержать возгласа Ираклий. Они с Казимиром синхронно привстали с места. – Великолепно! – в голосе Денницы прогремело торжествующее восхищение. Он энергично поднялся со стула и с размаху хлопнул Алана по плечу. – Поздравляю, парень, тебе это зачтется, клянусь бездной!.. – Князь резво пошел на выход. Не ожидая команды, следом за ним увились два оставивших прохладительные напитки генерала, словно бездомные псы за косточкой. Алан уходил последним. На секунду его движения задержались. Сердце Дианы прыгнуло к горлу. Это волнение, которое ее неожиданно охватило, было так понятно. Она не знала, куда себя денет, когда сейчас, казалось, он обернется и посмотрит на нее. И между ними эта шокирующая своей вероятностью без привычных неприкрытых откровенностей близость. Алан, так и не взглянув в ее лицо, вышел из шатра. У него был хороший стимул для того чтобы найти цветок образа и подобия, и он его нашел. Теперь-то он одержал свою главную победу, сломал смертельные зубы Варфоломея. Отныне он сможет заслонить свою розу от унижения, и никогда она больше не услышит оскорбляющего слова, не увидит занесенной над собой руки. Он больше знал, чем верил, что сейчас, когда она через несколько неважных для жизни часов окажется в его руках, он больше никогда никому ее не отдаст и сможет услышать на своем плече уловимое дыхание счастья. Сколь уверенность порой заменяет нам разум!.. Алан прошел через возвышение и остановился рядом с Князем, который напряженно вглядывался в дальний пейзаж скалы, где нашли цветок. По фарсу судьбы эта возвышенность находилась всего в десятках метров, а вершина ее была аккурат напротив его штаба, на одном уровне с раскинутым шатром. Все это время цветок, будто не страшась, исподтишка глядел на Князя, прячась всего лишь за одним маленьким каменным выступом, прилегая к земле нежной зеленью своего тела. Самуилу казалось, что он видит крохотное пятнышко листика. И как можно было принять этот паразит за травинку?.. Алан окинул холодным выдохом взгляда то, что творилось внизу, на поле стратегии. А происходило там теперь нечто невообразимое. Генералы, прослышав о том, что цветок замечен, пришли просто в неописуемое движение и поотдавали срочные приказы своим воинам во что бы то ни стало заполучить его первыми. Ираклий, пыша гневом на ненавистную хладнокровную крысу и позабыв про обязанности удовольствия, тут же кинулся к своим и во всю командовал, поднимая ор, как после роспуска митинга. До него внезапно дошло, что кайф попить коктейльчики лишил его другой радости: с Дианой вышел облом. Только теперь с глаз будто спала пелена и стало ясно, что намеки на прошлые заслуги были ничем иным как простым заигрыванием с котятами: Князь отдаст жену именно тому, кто отличится в решающей битве. Как красиво вились макароны на чужих ушах, и только Варфоломей и Алан точно знали, почем сегодня продается сердечный цветок и победа над архангелом. Варфоломеевские войска, работая как машины, несмотря ни на какие удачи и неудачи, пробивались сквозь камни, тараня все на своем пути. Булатовские ряды, казалось, сейчас перебьют всех а заодно и друг друга по дороге к заветной скале. В этой давке и безмаршрутной толчее только одни Дементьевские воины плюнули на все, поняв, что все равно ничего им не видать, и плелись где-то разрозненными группами, придавая законченный вид движению. К нетерпению демонов, скала, казавшаяся такой близкой и доступной, на деле открылась защищенной множеством расщелин, колдобин, внезапных обрывов и поворотов, будто бы сам Бог внезапно решил показать, что тоже умеет играть в появляющиеся камни. Но элитники в тот момент забыли не только о Боге, но и о черте, безумно, уже сами не контролируя того, стремясь к вожделенному цветку, все еще ловя надежду урвать свой кусочек пирога. Больше всех словили фарт воины Казимира. По счастливой случайности в момент объявления о находке они оказались ближе всех к заветной скале и теперь, в несколько десятков минут преодолев немногочисленные в том месте изъяны ландшафта, неслись к самой вершине, борясь друг с другом, спотыкаясь и громко матерясь. При этом воины страха так расхрабрились, что готовы были глотку друг другу перегрызть за право сорвать цветок. Из бесов же Алана, рассеянных поисковыми отрядами по всему полю битвы, не нашлось ни одного, кто был бы близко к цели. Те, что заметили цветок, потеряли уйму времени на то, чтобы спуститься с соседних круч, и потому отстали от парней Каза на ненаверстываемые метры. – Бездна, стая бакланов, – проворчал Алан в адрес вселенских трусов, уже начиная сетовать о том, что слишком рано объявил о своей находке. – Да ты не волнуйся, – успокоил его Князь. – Цветок нашли твои мальчики, и главный приз не обойдет своего обладателя, – усмешка прозвучала где-то в недрах души. Алан продолжал стоять неподвижно, казавшийся невысоким рядом с плечом своего почти двухметрового хозяина, с видом холодной статуи, но в глубине его зрачков, если заглянуть, можно было отчетливо прочесть по буквам «падаль», написанное ненавистью, почерпнутой из черноты подводки для глаз, размазавшейся в тот вечер под глазами Дианы. В это время к Князю вернулся Ираклий, а за ним воссоединившийся с товарищем неотступный Казимир. Следом в какой-то промежуток времени притащились Булат и Дементий, которые уже успели истощить весь свой запас ругательств и указаний, и теперь им оставалось только наблюдать за рождением чужой победы. Стая постепенно стягивалась к вожаку. Не хватало только Варфа, но и его волчий оскал уже показался на подъеме к шатру. Многим бы было интересно, что чувствует первый генерал, уступая на первом круге ада своему злейшему врагу. – Вот черт, – Ираклий раздраженно махнул рукой, видя, что его элитникам ничего не светит. Он уже почти позабыл сладость Дианы. – Ерунда какая-то получается, – проговорил обескураженный Булат. Раньше он как-то не думал о тактике поиска, и теперь не особо понимал, что на его глазах с молотка уходит главная диадема преисподней. Но всеобщее настроение передалось и ему. Лишь у Казимира вид был довольнее остальных. По всему, он свято верил, что и ему что-то перепадет, когда его демоны первыми плюхнут к ногам Князя цветок образа и подобия. Тем временем на финишной прямой решалось все. Там вперед вырвался глава отряда массовой паники, мелкий, но увертливый элитник в компании своих товарищей-конкурентов. Они не без труда преодолели последние ухабы на своем пути. Вот он, цветок образа и подобия Божьего! Маленький, нежно-розовый, как помада ангельских девушек. Наконец-то!.. – Свалите!.. – прохрипел начальник отряда паники. Разбивая локтями физиономии приотставших на сантиметры коллег по армии, он кинулся к цветку, как рыбка в воду нырнула. Его хватали за все что только можно, пытаясь притормозить. Сзади набегал еще десяток желающих поживиться воинов страха, за ними еще такие же энтузиасты, половина армии… Элитник в финальном рывке бросился вперед, падая на камни, рука скользнула по воздуху, проходя едва мимо салатового стебля. Бесы уже дружно валялись, протягивая пальцы к цветку. Но тут в глазах заиграла, как причуда зрения, серебристая инеевая дымка. Неожиданно, не фиксируясь фактом в разуме, цветок вырвался с корешками из камней и стал подниматься вверх. В чем дело элитники поняли не сразу. Некоторое время ушло на то, чтобы задние ряды воинов прекратили перебранку и толкотню с передними, а лежащие на камнях среди этого базара, осознали тот факт, что что-то серьезно изменилось. А изменилось то, что перед их носом, на скале, стояли архангельские сапоги. Чувствуя холодные булыжники под локтями, лидер групповой паники решился наконец поднять глаза. – О, черти… Зато всего лишь мгновение понадобилось, чтобы демонов страха как ветром сдуло от возникшего спасителя образа и подобия. Как рвались вперед, так сейчас они стремились сломя голову назад, но по дороге на спуск наталкивались на своих товарищей-энтузиастов, которые еще не поняли ситуации. На вершине стоял, расправив огромные ангельские крылья, архангел Михаил с мечом наголо. В левой руке, прижатой к кольчуге, у него был цветок. Завязавшаяся новая перепалка между непонимающими друг друга воинами Каза была единственным, что не дало всем в полной мере вкусить сверкающую пламенность видения. К последнему призвал прозвучавший, как колокол, мужской голос. – Ублюдки и козлы. Ну, здравствуй, брат, какими судьбами? – Самуил не сделал ни движения, но фигура его для всех, кто был на поле боя, очертилась ярким идольским контуром. Взгляды темно-карих, разделяемых килограммами воздуха, глаз встретились друг с другом. На скалах одноминутно утихло почти всякое шевеление. Воины остановились на месте, где их застал возглас главнокомандующего. Тишина позволяла говорить так, что слышали все. – Здравствуй, Самуил, – произнес Михаил в ответ достаточно громко. Он стоял вполоборота к Князю и тоже не спешил совершать лишних ходов. – Волей Божьей, как ты, наверное, понимаешь. Рука первого архангела скользнула по кольчуге, кольца которой расступились и тут же вновь сомкнулись, скрывая на груди цветок. – Не сомневаюсь, – губы Самуила едко расползлись. – Я и сам собирался тебя пригласить, но ты меня немножечко опередил, а ведь так неприлично напрашиваться в гости… А где же твои храбрые легионеры? Или они сегодня решили остаться дома, на небесах?.. Элитники Каза поймали смысл последних слов. Растерянно они огляделись по сторонам и посмели взглянуть на архистратига. Действительно, Михаил был совершенно один. На каменных грядах посреди сотен воинов ада. По устам этих сотен и пронеслись гулкие возгласы удивления. – Ребята задерживаются, я думаю, по независящим от них обстоятельствам. Надеюсь, что как только смогут вырваться, они сразу же прибудут, – отозвался Михаил спокойствием олимпийца. – Надеюсь, – кивнул Самуил. – Иначе как ты один собираешься воевать со всеми моими армиями?.. – С Божьей помощью разрешится, – выдохнул архангел. – Впрочем, если ты хочешь сразу перейти к главному, то мы можем решить все прямо сейчас один на один, как мужчина с мужчиной, – предложил он. Его взгляд неотступно следовал в бездну глаз Князя. – Нет уж, я предпочту решать все как полководец с провалившимся полководцем, если позволишь говорить про тебя правду. Все остальное оставим на десерт, если ты до него доживешь, – прошипел последнее слово Самуил. – Мальчики, окажите архангелу честь вступить в битву!.. Эта фраза прозвучала приказом. Воины Казимира даже не стали переглядываться, надеясь, что обращаются не к ним. Но увы, Самуил говорил именно с ними. – Вперед, я сказал! – скомандовал Князь. Часть армии страха приняла подобие стройности и сделала движение на Михаила. – Шестая армия!.. Это был крик выведенного из себя воспитателя. Из него элитники Каза сделали вывод, что если не с одним архангелом, то со вторым им все же придется иметь дело. В рядах воинов началась активность, все вместе они пошли обступать Михаила со всех сторон. – Подходите, – молвил Михаил призывно. – Кто желает первым отправиться назад в бездну?!.. Архангел повысил голос, его меч поднялся для удара, перелившись стальными волнами. Глаза неизъяснимо сверкнули, накрывая демонов с головой чистейшим гневом взгляда. Элитники лучше чем по команде отступили на шаг, видя, что эта расправа близко, а до другой надо еще дожить. – В атаку быстро! – повторился гром со скалы дьявола. Ничей меч, ничьи губы не шелохнулись. Ни один из адских воинов не желал идти первым на верную гибель. – Проклятые трусы! – со злобой выговорил Князь. Его лицо выражено изменилось, ноздри угрожающе раздулись, а глаза стали совсем черными. Какого черта, он спрашивал, эти неполноценные недоделки полезли вперед?! По его плану, согласно стратегии битвы, Михаила должны были встречать неистовые неандертальцы первой адской армии, а не эти помои преисподнего мира, позорившие его уже четверть часа!.. Теперь приходилось на ходу менять построение войск. Ненавистная импровизация в продуманном многими днями плане! В этот момент с восточной стороны, среди серого пейзажа, возникли пылающий всеми красками огня Уриил и воздушный Габри. Архангелы избрали местом приземления скалистую горку на отшибе, за ними на периферию бранного поля влетели остальные братья. – Миша, мы здесь! – немедленным криком оповестил о своем присутствии Габри, взмахнув руками, как кораблю с необитаемого острова. Его восприятие вобрало в себя все, что происходило, всей душой он проникся ситуацией в двух лагерях. И тут не могло не стать понятным, что что-то в этой битве ненормально. – Эй!.. А где наши войска?.. – архангел вдохновения шагнул вперед, чтобы получше разглядеть, что такое странное творится, и чуть не свалился вниз: его вовремя поймал за шкирку Иегудиил. – Нету, войск… – услышал Габри пересохший, как песок, голос архангела подвижников. Он вздрогнул и узрел округлившимися светлыми глазами тьму демонов и в единственном числе Михаила посреди частокола черных мечей. – Убогий придурок, – проворчал Самуил, метнув глазами молнии в сторону вновь прибывших представителей ангельского мира. Однако появление архангелов не могло изменить ничего в ходе событий, разве что прибавить несколько бездарных острот. – Алан, Варф, стройте ряды, – вполголоса произнес Князь. – Ираклий, твои парни пойдут следом. Бул, Дементий, ваши воины с обеих сторон скалы на подстраховке. Все шестеро идите на Михаила в очной ставке. И ты, Каз, соблаговоли взять свой зад и уговорить-таки своих храбрецов выступить в атаку, ты уж меня понял, ага?.. Такая массированная подготовка для одного лишь архистратига выдавала, что Князь хочет перестраховать все, что только могло еще случится. Были ли выбиты из равновесия его нервы внезапным появлением старшего брата и вынужденным изменением расстановки?.. – Слушаюсь, Князь, – бледный как полотно Казимир сумел вымолвить два слова и тут же побежал к своим. Генералы разошлись, быстро покидая скалу. Самуил перевел взгляд на Михаила. Первый архангел смекнул, что войска пошли перестраиваться для атаки, но продолжал недвижно стоять на месте. – Где? Где наши войска, я не пойму?! – метался на горе Габри. – Самуил блокировал их… как и нас, – ответил Иеремиил слабо. – Близнецы не успели вовремя получить приказ… Михаил прорвался… Младший архангел стоял, поддерживаемый объятиями Рафаила. Габри остолбенел, во все глаза гипнотизируя Михаила. Архангелы безмолвствовали. – Ты не волнуйся, брат, – небрежно возобновил Самуил беседу. – Вот и твоя группа поддержки прилетела, – он криво улыбнулся. – А ребятки Казимира просто немного растерялись такой неожиданно выпавшей удаче. Но я уже нашел тех, кто подхватит флаг и сможет с тобой достойно пообщаться. Не боишься идти против всех адских сил один, а, братик?.. Он властвовал собой и черным господством покрывал ситуацию. Устойчиво сильная злоба владела его существом и каждым движением, совершаемым на скалистом поле. Взгляд Михаила внезапно прояснился как весеннее небо. На его губах, словно лепестки, проклюнулись отблески ангельской улыбки. – А почему ты решил, что я один? – промолвил первый архангел. Глаза Самуила бешено сверкнули. Правая рука непроизвольно дернулась к рукояти оружия, он не успел ответить. В следующее же мгновение воздух у плеча Михаила дрогнул серебрёными блестками, и рядом с ним появилась окрыленная Агнесс, держа меч открытым лезвием. – Агни вернулась!!! – первее всех воскликнул Варахиил. Первая помощница архангела, вливаясь сапогами в камни, упруго распрямилась по левую от архангела руку. Ее глаза сверкали, полные праведного гнева, который был тут же обращен на Самуила. – Он не боится, – ответила Агнесс за того, чей девиз снова свидетельствовал на ее груди. Ее голос прозвенел над расщелинами и пещерами. – Это я смотрю сейчас на того, кто трусливо жалит исподтишка!.. Даже издалека было видно, как перекосило от ярости лицо Князя. До этой секунды он был настолько уверен в своей победе над этой женщиной, что и мысли не имел о том, чтобы на всякий случай тоже заблокировать ее в воздушную ловушку. Мгновения понадобились Самуилу, чтобы справиться с перехлестнувшим его неистовством. – Здравствуй, Агни, – произнес он. – А я уж стал переживать о твоем самочувствии, кошечка. – Я тебе не кошечка!.. – осадила она его громко. – Ох, сейчас кому-то достанется, – с безнадежным вздохом проговорил Габри. Он предусмотрительно отошел от края, приготовившись наблюдать за сценой бичевания. – А я был уверен, что ты уже готова ей стать, – выпустил яду Самуил. – Ты решил, что я дура, да? – на мгновения ее глаза стали зеркалом меча. – И почему меня в последнее время спрашивают об этом все женщины? – устало всплеснул руками Самуил. Но в его жесте было что-то иное, плохо прикрытое ширмой превосходства желание уничтожить. Его взгляд наполнился угрожавшей скалистым сводам злобой. – Наверное, потому что ты слишком часто так думаешь, – бескомпромиссно ответила Агнесс. – Ты, наверное, надеялся, что твой номер гениально удался и что я поверила в сердечность твоих намерений?.. Даже мотыльку ясно, что в душе демона неоткуда взяться ангельской чистоте и тем более уж архангельской искре!.. – Мотыльку-то может и ясно, а вот твоей светлой головке было не очень, – дерзко оборвал ее порыв Самуил. – Ты бы видела свое лицо, какие росистые были у тебя глазки! Просто умиление!.. Признаться, ко мне давно никто не кидался с такими пылкими пожеланиями!.. – бушующая пучина почувствовала минутное утоление загоревшимся на девичьих щеках румянцем. – Ты должна ценить моменты нашей близости, – продолжал Самуил. – Долгие у меня раздумья ушли на то, что же тебе так нравится в твоем красавце. И потом я понял: искорка!.. Она ведь такая душещипательная, не правда ли, дорогая? Я же для тебя старался, столько лет искал технологию, как ее имитировать. Скажи, ведь не хуже получилось, чем у твоего возлюбленного, угу?.. – Тебе никогда не добиться настоящей архангельской искры, пока ты демон! – в сердцах промолвила Агнесс. – Это таинство, которое рождается только в недрах освященного Духом сердца и теряется безвозвратно, когда Бога нет в душе. – Да что ты говоришь! А я и не догадывался, – покачал головой Самуил. – Какая незадача-то вышла, надо же… Кстати, а откуда ты так подробно все знаешь про архангельскую искру, которая вроде как у нас тайна?.. Уж не Михаил ли тебе нашептал на ушко на досуге? – поинтересовался Князь. – Хочу тебя расстроить, моя красивая, он тебе безбожно гнал. Ни один архангел не знает секрета этой искры и тем более не может это рассказать. – И я не знаю недоуведанной тайны, Сэм, – ответил Михаил вполголоса, но так, что его четкий тембр был хорошо различим и в штабе, и среди воинов преисподней. Князь наградил брата тонной презрения. Агнесс ощутила, как от голоса ее архангела по спине побежали мурашки. Но она лишь чувствовала плечами и крыльями присутствие Михаила, глаза по-прежнему прямо смотрели на Князя. – Ты поступил низко, Сэм. А я тебе поверила, – произнесла Агнесс из глубины. – Ты пытался обмануть меня, сыграв на самом сокровенном. Такая подлость не имеет образа. – Любимая, ты, верно, забыла, что я сатана, – верхняя губа Самуила приподнялась в ожесточенном сарказме. – Для меня нету правил и заповедей, кроме моих собственных желаний. И ты бы это очень скоро поняла, если бы вышла за меня замуж. Зрачки Самуила излучили такую неприкрыто откровенную грязь, что Агнесс вспыхнула как головешка. Взор слетел с фигуры падшего архангела, и она увидела, что все воины Казимира, которые все еще стояли вокруг, смотрят на нее с тупой непроходимой наглостью, как на вещь, выставленную на торг. Только сейчас Агнесс осознала, по какому скользкому краю ходила менее десяти минут назад. «Бездна словно как спасенье, Представляется во мгле». Помощницу архангела бросило в жар. Правая ладонь изо всех сил стиснула рукоять именного меча. – Господи, позволь, я отправлю его в ад прямо сейчас, – слетело с ее губ. Она от бедра шагнула вперед, не заботясь о том, что до Самуила многие метры чистого воздуха, по которому теряют способность ходить воины легиона во время объявленной битвы с демонами, дабы уравнять возможности духов, ни о том, что рядом десятки элитных воинов. – Агни, не надо. Ты уже победила, – ее крыла коснулась кольчуга. Рука Михаила легла не плечо. – Предоставь поединок с ним мне. Разве ты не видишь, что он сейчас и так лопнет от злости? Агнесс повернула лицо. Близко к ней стоял первый архангел с тихой теплотой на устах. – Ад не ведал такого пассажа долгие века, – шепнул Михаил. И Агнесс узрела столь знакомый мимолетный смех в его глазах. Она кинула на Князя короткий взгляд. Самуил вправду напоминал газовый баллон, который раскалили до самого предела. И никакие ухмылки и иглы не помогали скрыть его ярость. – Миша, прости меня, – вполголоса произнесла Агнесс и замолчала, не находя, что еще сказать. Ее ресницы опустились, подрагивая, в камни. – Я все понимаю… Главное, что ты вернулась… – прошептал архангел. – Эй, вы двое! – окликнул Самуил. – Я вам не мешаю? – Нет, Сэм, никогда, – громко ответила Агнесс. – Ты не в силах помешать даже ребенку поставить свечку в храме. – О, моя школа! – обрадовался Габри. В порыве восторга он подлетел к Уриилу и хлопнул его по плечу. От огненного архангела взвился столб красных искр, пламя попыталось перекинуться на рукав Гавриила. Ур напряженно смотрел вперед, закусив нижнюю губу. – Не волнуйся, все будет хорошо. Уриил не сразу понял, кто это сказал. Его глаза широко раскрылись на ребенка, который стоял у его колен и глядел огромными чистыми зрачками. Все волнения и угрызения души взрослого открылись маленькой детской душе. На губах Самуила отобразилась надменная холодная улыбка, перекрывшая его дыхание настолько, что от сдавившего негодования он не мог более вымолвить слова. Его спасение пришло неожиданно. На сцену, двигаясь из шатра, величественной походкой вышла Диана в золотом платье, появляясь, как королева перед придворными. Она приблизилась к Самуилу и остановилась, чинно беря его под руку. – Ты с кем разговариваешь, безмозглая шваль?.. – возвысила голос Диана, сверкая четкостью слов и дорогой огранкой бриллиантовых глаз. – Да ты посмотри на себя, уродливая архангельская подстилка!.. Неужели ты, убогая, и впрямь могла предположить, что Князь предложит тебе свою любовь?.. Да такая как ты сгодится только на роль самой дешевой шлюхи для наших второсортных демонов!.. Которая на досуге вылизывала бы языком порог нашей спальни! Я права, дорогой?.. – обратилась она к мужу. Диана резала глаза в дикой отвязности своих слов. Адское сияние ее облика достигло зенита, дополняясь всесильным торжеством: показная злость не могла скрыть горящей радости, от которой Княгиня была готова взорваться. Самуил обратил на жену темный взор. – Абсолютно права, киска, – молвили его губы в ответ. – Интересно, сами-то поверили? – пробормотал Михаил себе под нос. Агнесс увидела, что он с трудом давит улыбку и качает головой. – Нет, ты только взгляни на него! – дернула Самуила Диана. – Он смеется над нами!.. – Недолго ему осталось, – Самуил заметил, что все его войска полностью перестроились. – Может быть, начнем, раз все уже в сборе, или ты горазд лишь прятаться за болтовней своей подружки, великий архангел?.. – адресовал он слова брату. – Я готов начинать, – ответил Михаил. Он посмотрел на Агнесс. Сама не зная, откуда открылось ей это, она поняла его без слов и шагнула навстречу. – А ты готова, любимая? – Да, – короткое дыхание вырвалось, его обжигая. – Да будет воля Твоя… – выдохнул Михаил. В один миг он свободной рукой притянул помощницу вплотную к себе, одновременно подбрасывая меч в воздух. Агнесс прильнула к нему грудью, обнимая двумя руками за шею. Ее оружие тоже вылетело из рук, взметнувшись лезвием вверх. – Чего они делают? – не поняла Диана. – Да черт их знает! – раздраженно воскликнул Самуил. Два ангельских меча взмыли в небо, налету переворачиваясь. Лезвие с именем Михаила вылетело выше и, ускорившись, пересеклось с мечом Агнесс, сливаясь с ним в единое целое. Сверкнувшая молния упала между архангелом и помощницей, пойманная сразу двумя правыми ладонями. Пальцы Михаила накрыли обхватившую рукоять руку Агнесс. Михаил прижал помощницу к себе, с плеч и до ног закрывая ее крыльями. В этот момент на небе отобразилась снежно белой звездой вспышка, которая, раскрываясь, обрушилась вниз нескончаемым потоком невещественного света. Скрывая от глаз, Михаила и Агнесс накрыл ливень сияющего водопада. – Что это?.. – ошеломленно произнес Салафиил. – Это нечто! То есть никто не знает, что означает это что-то, взявшееся из ничего! – возбужденно проговорил Габри. – Я знаю! – услышал он взбудораженный голос Варха. Младший архангел словил вопросы во всех взглядах. – Что? – переспросил Рафаил. – Это!.. Это должно быть оно!.. – неровно объяснил Варахиил. – Я сейчас найду! – перед ним возникла раскрытая книга, которую он принялся лихорадочно листать. – Я знаю! Мне было предсказано, я знаю!.. – он так разволновался, что не мог спокойно стоять, дергаясь то одной ногой, то другой. Агнесс чувствовала, как ее кожа растворяется, соприкасаясь с кожей архангела. Не мешали этому исчезнувшие на мгновения кольчуги. Сердца, которые совсем недавно бились рядом, губы, стяжавшие общую улыбку, теперь становились одним в мире, где таял поцелуй, объятия, прикосновения, становясь всем вместе, постоянно единым состоянием, в котором были лишь два полюса, как обоюдный выдох, вышедший в бытие. Поток с неба усилился, и уже ни она, ни он не могли распознавать, только чувствовать, что творилось внутри них. Михаил уже не держал ее руку, не укрывал ее своим телом, но был частью чего-то того нового, что возникло из них двоих. И теперь ни слов, ни голоса, ни понимания не требовалось там, где раскрывалось то, что было выше желания быть вместе, – воплощение самой любви и небесного слияния, той тайной, что была сокровеннее всех тайн во Вселенной, что включала в себя все ее таинства. Не объединяющая, но делающая единством, обновленным светом чистоты. – Карапуз, давай быстрее! – Габри не выдержал и бросился на помощь Варахиилу. Однако его рвение лишь помешало младшему брату, который, видя, что Гавриил его окончательно запутывает, начал отбиваться, с трудом удерживаясь на ногах под напором Музы. – Вот оно! – Варахиил ткнул палец во внезапно открывшийся и чуть было не ускользнувший снова лист. – «Два начала…» Так… «Два начала диалектики. Не будет больше притяжения. Не будет спора и отталкиваться не будут друг от друга. Но когда равный приблизится к равному, когда душа дотянется, поцеловав, до лба другой души, тайна откроется, скрытая от глаз. Сгладится разность рождений и природы, тогда два естества станут едины, как существовало до начала времен…» – серо-зеленые глаза поднялись. Волна света той порой достигла кульминации своего величия и, нагнетаясь на тела ангелов, внезапно взорвалась, превращаясь в сияющую лавину силы, бурлящими потоками расплывающуюся во все стороны и накрывающую собой ландшафт безжизненных камней и разбросанные войска ада. Из эпицентра взрыва вылетели архангел и его помощница, со сверкающими лезвиями в руках, с молниевидным взглядом и бросились на стоящую перед ними шестую адскую армию. Не дав опомниться и протереть глаз, их мечи обрушились на демонов, громогласно сокрушая вражеские ряды. – А что это за строки и откуда, я не понял? – спросил Рафаил, сдвигая брови. – Это пророчество из книги тайн диалектики, книги седьмого архангела!.. – объяснил Варахиил. Его глаза сверкали неовеществленным светом. Из его зрачков схлынуло волнение, только знак присутствовал, отмеченный предназначением архистратига диалектического единства. – Они смогли сделать это, когда душа приблизилась к душе, когда сгладилась разность!.. – Постой, это же я архангел тайн! – подал голос Гавриил. – Откуда у тебя книга пророчеств, о которой я ничего не знаю?.. – Габри!.. Мы же с тобой ее принимали в подарок от Девы Марии, когда мотыльками быть перестали, ты что забыл?.. – напомнил давно минувшие века Варахиил. Его пальцы захлопнули обложку, книга растворилась в тайниках воздуха. – Этот всплеск – сила, рожденная ими, плод единения, которого у нас никогда не было! А теперь мы стали сильнее в несколько раз!.. – Ах да, я вспомнил… Меня же пригласили на вручение книги, как провозвестника тайн… – пробурчал Габри. – Погоди, значит они добавили нам сотни единиц мощи? – сказал Иегудиил. – Именно! – подтвердил Варахиил, сияя от радости. – Значит, Агни достигла такого уровня, чтобы… – произнес Салафиил, глядя на разворачивающуся внизу битву. «Чего нет у одного, Будет вам двоим дано. Мощь взметнется белой птицей, И единое отвека Вместе вновь соединится Для спасенья человека». – Все, тоже прошу себе помощницу, – восхищенно проговорил Габри. Князь и Диана, не двигаясь, наблюдали за белым штормом, который, докатившись до их скалы, ухнул о камни и разбился тысячей алмазных кусочков, напитывая собой воздух. Диана в ужасе шарахнулась, спасаясь от капель света. Князь дернулся, когда его ноги коснулся белоснежный кусочек. – Треклятая бестия! – проревел он с небывалой злобой. – Как она посмела?!.. – Что они этим хотели сказать?.. – спросила Княгиня. – Они хотели этим сказать, что только что отыграли у нас четверть всех запасов энергии на битву!.. – рявкнул Самуил. – Все из-за этой дряни! Клянусь бездной, она еще ответит за то, что посмела отказать мне!.. – зубы Князя ощерились в неистовом оскале. – Но мы же сильнее их на две трети! – воскликнула Диана. Последнюю фразу мужа она пропустила мимо ушей. – Мы все равно победим!.. – Ты прекрасно считаешь, дорогая!.. – Князь посмотрел на нее, как на последнюю идиотку. Он развернулся и направился в шатер. – Ты куда?! – удивилась Диана. – Пойду покурю!.. – зло бросил он. – А бой?! – Можешь пойти повоевать! Авось на Михаила наконец подействует твое декольте!.. – язвительно предложил Самуил, скрываясь в шатре. – Баран!.. – каркнула Диана. И она ощутила, как по телу разливается теплая волна удовлетворения от звуков знакомого ругательства. Она сделала шаг к краю скалы и посмотрела на разворачивающиеся события, в том числе на мелькающую по всей скале кольчугу Михаила. – На этого ни черта не подействует, по-моему, – заметила она себе. Михаил очнулся. Он поднял подбородок, оглядываясь по сторонам. Кругом валялись искалеченные стонущие демоны, пытавшиеся уползти с поля боя назад в преисподнюю. Никого целого не было вокруг. Некоторые тела, разваливаясь костями, проваливались сквозь камни – необъяснимое поглощение адского притяжения. В воздухе нестерпимо повис противный запах тухлой демонской крови. Небесная волна спала, последние искры света клубились небольшими вихрями. Архангельские глаза нашли Агнесс. Она стояла поодаль от него, опустив лезвие меча в камни. Ее крылья исчезли, как и его, хотя он даже не успел заметить, как это произошло. Так всегда бывало, когда начиналась война. – Что произошло? – спросил Михаил, приближаясь к помощнице. – Я… – Это ты и я сделали, – кивнула она. – Восемьдесят один демон выбыл из строя. Примерно тридцать пять моих, остальные твои… Ты бился прекрасно, если не считать того, что ты регулярно мешал мне под правую руку, чего учил никогда не делать. – Прости. Я был немного не в себе, – признался Михаил. Он отер лоб, поправляя прилипшие к коже волоски. – Кстати, тут… – он полез за пазуху и вытащил из-под кольчуги нежно-розовый цветок с салатовым стеблем. – Возьми его. – Какой милый…И обстановка такая… романтичная… – смешалась Агнесс, покосившись на несчастных развороченных бывших, но все же ангелов. – Агни, – прервал ее непонимание Михаил. – Это цветок образа и подобия Божьего. Возьми, я хочу, чтобы он был у тебя. – Но почему у меня? – губы Агнесс приоткрылись, сбитые произнесенным. – Я прошу тебя. Так надо. Серьезного взгляда темных глаз было достаточно. Агнесс не могла перечить, она взяла цветок и тут же спрятала его у самого сердца. И вовремя. Пока они говорили, приходя в себя от небывалой битвы, на возвышение по чужой крови, не обращая внимания на павших, ступили шестеро генералов тьмы. Варфоломей, Алан, Булат, Дементий, Ираклий и Казимир, который чуть не плакал, глядя на свою разгромленную армию. Так осрамиться перед всеми… Непередаваемо. Позади них, насколько позволял подъем, выстроились элитники первой и второй армии. Все остальные воины, следуя приказу Князя, запрудили собой подножие скалы. – Покурил? – спросила Диана у вернувшегося Князя. – Твоими молитвами, – кинул Самуил. Он приблизился к линии обрыва. Диана увидела, что его глаза очень странно блестят. Это означало, что этот мужчина может выкинуть в следующую секунду что угодно. Лучше было не находиться с ним рядом в такие моменты, но Диане-то что было терять в этом браке. – Поиграли и хватит! – воскликнул Денница с раздражением. – Генералы! Показать архангелу, как воюют мужчины! Самуил был зол. Столько непростительных ляпов было сделано в решающий момент: и неведомо открывшееся Михаилу место боя, и упущенная из рук Агнесс. Князь надеялся застать брата раздавленным и убитым личной драмой, а вместо этого получил его на подъеме всех жизненных сил. – Агни, придется тебе показать им, как воюют женщины, – проговорил Михаил, беря меч в ударную хватку. – Четыре первых мои, остальные твои. – Почему мне только двух?!.. – наморщила лоб помощница. – Ладно, берем поровну. Мои – Варф, Бул и Алан. – Почему мне самых слабых?! – Эй! Может, мне вообще погулять пойти?..– не выдержал Михаил. Женщинам надо уступать. – Ну что, повоюем? – произнес Варфоломей, выдвигаясь вперед. Его глаза сверкали железом, красноречиво глядя на архангела. Первая по величине схватка неба и преисподней бронировалась главным адским генералом. – Повоюем, – утвердительно кивнул Михаил. Он шагнул навстречу, Агнесс не отстала, держа лишь минимальное расстояние, необходимое для размаха меча. – А что с остальными пятью армиями делать будем? – шепнула она. – Не надо заглядывать так далеко, – пробормотал Михаил. В этот миг, рассекая воздух, с разных сторон на скалы с криками влетели генералы небесного легиона. – Дождались, блин, – вырвалось у Казимира при виде возведенной в степень численности неприятеля. Ангельские войска появились в небе, закрывая облака сотнями крыльев. Около четверти своего состава они оставили ранеными на прорыве преград, многие были смертельно измучены схваткой с воздушными стенами, но все были готовы к самой отчаянной рубке. Мирослав односекундно оценил ситуацию. Словно услышав голос старшего, семеро генералов пулей направились к своим начальникам, остальные ангелы спикировали вниз, заходя с тыла адских войск и тем самым заставляя их развернуться. – Разреши доложить: войска прибыли и к бою готовы, – выложил Мирослав, шумом крыльев возвещая свое присутствие. Небесные генералы выстроились по бокам от архангела и Агнесс. Перья синхронно сложились, мечи блеснули наголо. – Молодцы, – отозвался Михаил. – Это что-то изменило? Или будем начинать? – лицо Варфоломея не отобразило никаких перемен на поле боя. Михаил приподнял меч. Но тут, обдувая его маневром, вперед вылетела Агнесс. – Будем! – она в атаке бросилась на первого адского генерала. Остальные демоны с воплями кинулись на ангелов, сходясь в поединках. Всех адских генералов разобрали, и немного опешивший Михаил понял, что на него, как и на оставшихся стоять рядом младших генералов Ростислава и Станислава, воинов первой касты не хватило. – Ладно… – успели произнести его губы. Первый архангел воткнулся в самую гущу двух ведущих армий, которые заполонили собой всю гору. С противоположной стороны их ряды пытались прорезать воины легиона. Массовый бой начался. В одну минуту все переплелось так, что мелькающие серебристыми тонами доспехов фигуры ангелов слились в глазах с золотом демонских кольчуг, образуя двухслойное варево. Агнесс энергично сражалась с Варфоломеем, Мирослав не отступал от Алана, Булат со всем напором насел на Владислава, Радослав орудовал с Дементием. Михаил воевал вместе с двумя близнецами, окруженный элитниками второй и первой армии. – Гляди-ка: Агнесс сошлась с Варфом, – проговорил Самуил. – Вот дура. Одной наложницей у нашего мальчика станет больше, – констатировал он с отстранившимся высокомерием. – Еще неизвестно! Моя сестра – это тебе не какая-нибудь шлюха вроде Жанны!.. – воскликнула Диана на резвом вызове. – Ты посмотри, – Самуил удивленно поднял брови на мраморно надменное лицо жены. – В тебе проснулись родственные чувства? Может быть, подругами с ней станете? – Может быть, – пожала плечами Диана, покосившись на мужа. – Ты бы лучше краски сгустил, пока ангелы не слишком разгулялись. А то вон какие рьяные прилетели!.. – Без тебя знаю, не идиот, хвала бездне… – Самуил поднял ладони и издал два коротких хлопка. На скалы тут же начала свешиваться полутьма, быстро превращая дневной свет в настоящий мрак. Не прошло и полминуты, как сделалось совсем темно. – Эй, кто отрубил электричество?! – послышался возмущенный возглас Габри. – Я же оплатил за два квартала вперед!.. – Тарифы, видимо, подняли, – отозвался голос Иегудиила. – Это грабеж средь бела дня!.. – крикнул Габри. На его скале свет шел только от Уриила и Илюши, ложась красными языками на лица присутствующих и придавая им ощущение службы в подземной церкви. – О чем они там думают?!.. Так и трансляцию недолго сорвать!.. Похоже, в этот момент Габри еще хватало на то, чтобы думать, как будет видится победа легионеров во Вселенской базе информации. Да что там: он был уверен в успехе! – Так лучше, – хмыкнула Диана. – Теперь они не особо развоюются… – Это точно, – произнес Самуил. Диана почувствовала, что он подходит к ней, пристально вглядываясь привыкшими к темноте зрачками в ее молочное лицо. Она не шелохнулась, продолжая смотреть вниз. – Кстати, интересно, откуда Михаил проведал про наши планы?.. – спросил Князь. – О них знали только я, Алан и ты… – Да, я же ему все рассказала, я забыла тебе об этом сказать, – Княгиня перевела на супруга утопающие в холодной синеве глаза. – А он мне за это пообещал жениться. Ты приглашен на нашу свадьбу в эту пятницу, так что не забудь купить приличный костюм, а то ходи… – Я просто сказал. Чего бычиться-то? – перебил ее Самуил. – Кто бычится?! – воскликнула Диана. – Все отлично!.. Продолжай хамить, я привыкла! Она откинула назад золотящиеся волосы. Самуил перехватил ее локоть. – Не трогай меня! – вывернулась от него Диана. – Лучше за боем следи! – Чего за ним следить? Не видно же ни черта! – высказался Князь. – Киска… – Персональный компьютер! Для твоих дел! – Княгиня отпрянула от его испрашивающих рук. – Перестань… Ты же не будешь на меня дуться в тот день, когда я посвящу тебе свою победу?.. Она будет только твоей и моей, моя спесивая королева, – это было урчание тигра на ухо, все более настойчивого. Кто-то щелкнул пальцами, издав звук, как от кремня. Лица архангелов осветились столпом пламени, выросшим из ладони Уриила. Он аккуратно прошел в середину, становясь светильником для всех братьев. – Беда, – проговорил Иегудиил. – Так и своих можно перебить в темноте. Уриил увидел, как Иеремиил молча прижимается к Рафаилу. В страданиях младшего огненный архангел был виноват больше всех, по крайней мере он сам думал, что везет горький воз бездумно брошенного Михаилу обвинения и обличенной в его словах неблаговидности собственных мыслей, а также их последствий. В сторонке стоял Илюша, выделяясь сквозь темноту огненными контурами. Интуитивно понимая то, что случилось сегодня в сердце его покровителя, он не подходил ближе, лишь вглядывался в огненный «факел» Уриила. Неожиданно света на скале стало больше. Тихий шорох крыльев и озарение огня. В компанию архангелов приземлилась Зарина. – Ур, ты звал?.. Я так летела… По пятам за ней шли самые близкие из ангелов любви, всего около четырнадцати юношей и девушек. Уриил не ответил, только брошенный в глаза взгляд был мостом к ней. Зарина почувствовала неизъяснимую обымающую любовь, которая силилась сказать за что-то прости. Она не знала за что, но без слов отвечала стойкой, неизменной, как каменная ограда, любовью. Не прошло и пяти минут, как новые хлопки – хлопочки! – ангельских крыльев огласили прибытие ландышевых соцветий. Белыми пятнами начали возникать женские платья. Ангельские девы кинулись к Ральфу. – Рафаил! Ты звал нас?! Почему тут так темно?.. Боже, Иеремиил, это ты?.. Ты так бледен или это темнота?.. – Лиля, Адель и другие сестры милосердия обступили своего архангела. – Великолепная все-таки работа по развенчанию преград нашей Агни… – вывел Варахиил скорее для себя, чем для других. Он огляделся, осознав, что кого-то стало не хватать, но Салафиила, архангела молитвы, и след простыл из расширившегося круга ангелов. – Девушки и юноши, слушайте меня, – в это время Уриил говорил к своим ангелам. – Если нас погрузили во тьму, то кому как не ангелам просвещения это исправлять?.. Кто не страшится темноты, за мной!.. Огненные служители грудой столпились около Уриила, роняя на камни разрозненный водопад искр. – Ур, ты уверен, что это хорошая идея? – засомневался Рафаил. – У Земли и так мало ресурсов. Без света как-то можно выиграть, но без сил… – Мы сделаем все на собственных резервах. Мы же огненные ангелы, и у нас тоже была своя дневная норма энергии. Что, ее не хватит на какое-то поле? – ответил Уриил. – Вперед, ребята! Он легко оттолкнулся от края и взмыл в небо. Благо, летать теперь не могли только воюющие ангелы, мирные по-прежнему жили собственной бесплотной жизнью. Серо-зеленые глаза Варха молча проследили, как по небу передвигается полтора десятка огненных фигур, неясных очертаниями, как водяные духи. Достигнув достаточной высоты и середины воображаемого купола над полем битвы, ангелы остановились в воздухе, выстраиваясь кругом. В следующее мгновение, как театральная люстра, ярко вспыхнули на небе живые свечи, пылающие на многие метры от своего тела. Резко осветились углы камней, воюющие ангелы и демоны, свет долетел до архангельской скалы, до мелочей озарился штаб дьявола. – Класс, – восхитился Габри. – Я всегда говорил: главное – это правильный поставщик энергии и правильные братья. Он покосился в сторону. Салафиил нашелся. Он стоял в нескольких метрах от братьев на коленях прямо на камнях и молился в окружении трех своих девушек-ангелов. Такая неприметная и всегда такая нужная молитва. – Ур! Так держать! – крикнул Варахиил, показывая большой палец. Уриил дал огненный шар вверх, как бы отвечая: держим, не волнуйтесь!.. – Ой, а что это? – вдруг спросил Илюша, которого снова прижимал к себе рукой, утопающий в огне начальник рыжеволосых ангелов. – Где?.. – Ур повернул голову. Ребенок смотрел в сторону адского штаба. – А, ну это тебе еще рано… Потом объясню. Не смотри туда, смотри на битву, – ладони архистратига стали отворачивать лицо Илюши в другую сторону от скалы, где весьма в страстных объятиях слились Князь и его супруга. Ухнувшие в свой домашний водоворот страстей, они не сразу спохватились, что их отношения обнажились. Диане повезло, что ее целомудрия хватило чуть на дольше чем обычно, и одежда все еще красовалась на ее плечах, иначе все могло бы предстать перед всеми в более откровенном виде. – Что за черт?! – вскрикнул Князь, отдергивая лицо от матовой, как белая шоколадка, шеи жены, на которой уже красовалось несколько красных вмятин от зубов. – Какого?!.. Урод недоделанный!.. – его хватило только на это в адрес Уриила. Князь потряс кулаком, желая достать с неба и задать трепку. – Самуил, предупреждать надо! – прокричал в ответ Уриил. – Ладно, извини! Мы не смотрим!.. – он тактично отвернулся. – Ничего не рано! – взбунтовался Илюша, с интересом заглядывая за ширму происшедшего. – Я уже все и так знаю!.. Они любовники, да?.. Мне Лиза и Заря все рассказали!.. – Чего только не узнаешь от третьих лиц!.. – Уриил перевел округлившиеся глаза на своих компаньонок. – Рыжий кретин, – прорычал Самуил. – У кого еще столько придурочной родни, – огрызнулась Диана. Она поправила платье, посылая угольки ненависти Уру и его помощникам. – Илюша!.. Мы же тебе говорили, что это очень личное дело! Нельзя так глазеть на других! – без стеснения продолжила воспитание Лиза. – А что в этом такого-то?! – ответила Зарина Уру, сдвигая брови. – Мы, ангелы познания, что, должны держать детей в неведении, по-твоему?! – поставила она вопрос ребром. Помимо чужих разговоров внизу среди бьющихся четко стала отделяться пышущая мощью профессионализма пара. Это были Агнесс и Варфоломей. Они передвигались, перелистывая вокруг себя ангелов и демонов, крепко топча сапогами серые камни. По лицу Агнесс не читалось ничего, кроме сосредоточенности и удивительной легкости. Она двигалась воздушно, преодолев многие метры скалы: дуэлянты то отступали от вершины на склон, то вновь начинали подниматься. Перекошенное лицо Варфоломея сулило железные оковы, он бился с Агнесс, не выказывая фирменного вожделения, просто желая услышать хруст костей. За многие тысячи лет, особенно когда женщинам запретили воевать с воинами первой адской, он научился получать удовольствие только от боев с мужчинами, причем чем сильнее был соперник, тем… Он, как маньяк, искал господства над чужим телом и, как узурпатор, доказывал, что другого выхода нет. И вот теперь – Агнесс. Желая получить самого архангела, получил его помощницу, желая быть первым из первых, отбивался от настойчиво напрыгнувшей на него самки. Это не сулило ни славы, ни подвига, только загубленное время, упущенные драгоценные минуты, когда можно было еще доказать Князю, что он лучший. Или отомстить за неудачу господина? Варфоломей слишком хорошо понимал, что Князь быстро затушует свой провал, предав его забвению, а заодно и факт мести. Так или иначе Агнесс сидела на нем, как злобная заноза в ухе, и от нее надо было избавиться. Пока помощница архангела парировала удары, шла в атаку, без устали реагировала и держала темп, предложенный ими друг другу, тем, кто смотрел на нее издалека, казалось, что ее окутывает музыка, и ангельская дева двигается как в сольном танце, навязывая Варфоломею свой стиль борьбы. Она играла партию порхающей по ветру богини. Инициатива оставалась за ней, красота боя исходила от нее, жесты рождали неведомую тактику. Всего этого не готов был признать Варфоломей. – Вот это да! Ты посмотри, как идет! – выдохнул Варахиил, повиснув на плече Габри и во все глаза глядя на Агнесс. – Никогда не видел ее такой! – изумился Габри. – Это не дуэль! Это первая скрипка! Это повелительница меча!.. – Это главный бой нашей девушки!.. Глядите, сейчас будет одержана победа чистоты! – воскликнул Рафаил. Его ангелы облепили его, как озерные цветочки, и смотрели за Агнесс. – Никогда не думал, что женщины сделают своим лучшим делом битву!.. Но она доказывает нам второй раз за сегодня, как мы ошибались!.. – Это не приемы Михаила, я их знаю, – поддержал Габри. – Я видел их тренировки, он не учил ее такому! Ах, Варх, приведи же Салфа, он должен ее видеть!.. Она взмывала, как журавль, удлиненная станом. Это не была богиня войны, но чистой красоты, вложившая в свою руку меч для того, чтобы он воплотил ее в бою. Лезвие летало в воздухе, описывая историю битвы, как кисть художника, и действуя как соизволение Всевышнего – знающее, предугадывающее, точное. Силуэт превратился в изящество и силу. Она осталась женщиной, она стала ей заново, сочетающая грацию и необыкновенную меткость, предопределенную направленность, непохожую ни на что, явившуюся впервые во всей своей красе, новой струей среди отработанных маневров ангельского войска. Ее глаза сияли неземным светом, лишенные всех мужских правил, она, как бутон, раскрылась новой, и женщина воевала среди мужчин как женщина, не прячась, но высоко подняв голову, возносясь рожденной звездой на общий небосклон, чтобы все могли видеть то, что было скрыто веками. Варфоломей наконец уловил новацию и впал в некое замешательство, не умея угадать за этим бьющим ключом молодости и великолепия привычных для себя комбинаций, которые даже при всех ухищрениях он научился распознавать еще до нанесения удара. Он реагировал на творческий порыв порой впритык, порой даже немножко запоздало, и если первое время его спасала сминающая все жестокость, то теперь он стал все больше и больше уступать. Агнесс переменила опорную ногу и, отбившись, круговым движением переместила бой со спуска на подъем скалы. Варфоломей чувствовал, что его гонят к обрыву, но поделать ничего не мог. Первый генерал, стиснув зубы, отступал. Глаза его подернулись пеленой. Иеремиил опирался всем телом на Ральфа и, сжимая пальцы на руке брата, смотрел за подходящей к своей кульминации баталией. Агнесс открылась, совершив удачный бросок. Ангельский меч проскользил по плечу генерала, со скрежетом рассекая кольца кольчуги. Но Варфоломей будто прочувствовал последовавший за этим секундный момент отсутствия защиты и поймал ее, нанеся удар снизу наискось. Агнесс резко отступила, генеральский меч лишь звякнул по железу ее доспехов. На минуту преимущество было потеряно. Но это ее не смутило. Она продолжала бой вторым номером, выводя свое преимущество за счет быстрых и нелогичных для Варфа ударов. Краем глаза она поймала, что обрыв уже совсем близко. Завидел это и Варфоломей. Его меч встряхнулся и обрушился градом умных и не очень ударов на Агнесс. Таким образом он надеялся лишить ее возможности ориентироваться и заставить ошибиться. Однако Агнесс, оказалось, была готова и к такому шквалу. Несмотря на его превосходство в телесной силе, она переиграла генерала гибкостью своей реакции и стала все сильнее приближаться к обрыву. Варфоломей не удивился ее замыслу, посчитав за самоуверенность. Кому как ни ему скинуть ее оттуда одним толчком плеча? – Ну давай же! – воскликнула Агнесс, кидаясь теперь собственным каскадом ударов на генерала. Лицо Варфоломея исказилось еще сильнее. Меч ада проехался по мечу ангелов издав невыносимый для ушей звук. Сапог генерала сбил камушек, который рухнул вниз со скалы. Агнесс с криком ударила его в грудь. Варфоломей отклонился вправо, отталкивая ее от себя корпусом и попытался поддеть ее ребра на меч. Лезвие Агнесс успело блокировать поражающий выпад. Она едва удержалась на ногах, упираясь каблуком в самый последний зазор на грани скалы. Адский меч до рукояти прошелся по ангельскому мечу; движение, чтобы вывернуться, но Агнесс только удалось перевести оружие из неудобного положения у талии на страшную позицию над головой. Она напрягла руки и согнула колени, удерживая неистовое давление генерала. – Меня никогда не победит девчонка! – прохрипел Варфоломей. Агнесс узрела дикий блеск в его глазах и почувствовала, что сейчас он давит на нее не только с высоты более высокого роста всем своим весом, но и всей силой, приобретенной им в аду, всей ненавистью и пороками ада, как змей, выискивая слабости и поглощая их в свое бездонное чрево. Этот взгляд, он уничтожал женщин, превращая их в адских рабынь, растерзывая души и потроша тела. Агнесс крепче стиснула меч и уперлась обеими ногами в камни, ища максимально устойчивое положение. Ее дыхание участилось, не теряя живости и разумения. – Господи, что творится?! Останови его! – воскликнул Салафиил, которого ради схватки столетия оторвали от молитвы за мир. Варх до боли закусил нижнюю губу. Адель, стоявшая рядом с Рафаилом, в страхе вцепилась в его рукав. Варфоломей, продавливая всеми силами, стал крениться вбок, надеясь лишить Агнесс последней опоры и бросить ее в бездну, но она стояла плотно, как бронзовая скульптура, не сдвигаясь ни на сантиметр. Ее глаза, не страшась, перекрестились с глазами Варфоломея. Когда-то она находилась вот так под ударами первого архангела, сдерживая слезы и убивая отчаяние, выискивая в себе крупинки сил, чтобы противостоять прессу, грозившему втоптать ее в землю. Теперь перед ней был простой ангел преисподней, пускай и первый генерал, пускай и непобежденный женщиной. Что ей была история, если Агнесс собиралась писать свои бои заново? Рыдание, боль, дрожь в руках, до которых ее тогда довел Михаил, когда она не понимала зачем, превратились в знание и помогали ей стоять ровно, не перенапрягая жил гибкого, как ивовый прут, тела и не боясь ничего. «Но ты будешь лишь в той власти, что истинна. Или что ты сама признала для себя», – вспомнились ей слова Михаила, сказанные совсем в другое время и при других обстоятельствах, но соединившиеся в ее сознании со всем, чему он ее научил. Это был экзамен, это был спектакль нового искусства. Власть Варфоломея пылала во всех его адски мощных мышцах, но Агнесс не волновало ни его могущество, ни блеск соблазна, льдом горящий в его глазах. Она, ангел, женщина, была сотворена свободной. – Женщина выпустила тебя из ада… женщина отправит тебя обратно, – произнесла Агнесс на надрыве от напряжения. Что случилось далее, не понял никто. Агнесс невероятным образом ушла из-под меча генерала и коротко ударила его в руку. На мгновение Варфоломей разжал пальцы, и этого оказалось достаточно. Подцепив мечом чужую рукоять, Агнесс перехватила в левую руку адское оружие. – Попробуй своей грязи сам!.. – ее запястье с силой метнулось вперед, до половины всаживая черное лезвие в грудь генерала армии похоти. Заколка Гавриила, намертво державшая волосы на ее затылке, вдруг сломалась и каким-то чудом катапультировала на десять метров, засыпая Агнесс дождем светлых волос. Это было прекрасно, это было подстроено. И Габри издал возглас восхищения, не заботясь о том, что Агни может это фатально помешать, заслонив глаза на битву. Но ей это не помешало. Адский меч пробил золотую кольчугу насквозь, ломая Варфоломею ребра. Генерал не закричал, только выгнулся от нечеловеческой боли и камнем упал с горы. Перед ним разверзлась почва, принимая его в преисподнюю. Земля не выносила на себе столь черной крови. Агнесс выпустила из руки меч ада, кидая его вослед хозяину. Габри, Салафиил и Иегудиил с Вархом с криками радости кинулись друг другу на шею. Рафаил утопил в объятиях Иеремиила. – За всех наших девочек, – отчетливо молвила Лилиана. Она сделала шаг к обрыву, наблюдая за фигурой этой поистине великой из воительниц. – Агнесс супер! Сборная рая повела в счете один – ноль! – закричал Габри, оглушая всех. Сейчас ему не хватало только флажка, и, пожалуй, фанатской дудки, ну и еще парочки петард. – Вице-капитан сборной снова на коне! – Варх запрыгнул на брата, уминая его руками. – Ура, Агнесс! Вдох Агнесс полной грудью подарил секунду отдыха. Она взглянула вниз на уходящий спуск скалы, изрядно опустевший за время ее дуэли и, не раздумывая, галопом побежала вниз туда, куда переместились основные боевые действия. Было жаркое позднее утро, когда по камням застучали каблуки запыленных небесной пылью сапог. Этим воинам не пришлось рваться через воздушные заграждения, калеча себя, они не попали под ангельскую блокировку Князя. Они были людьми. Конечно давно умершими, но совсем живыми. Вот так приходится привыкать к тому, что мы будем жить вечно. Их был целый отряд, трое лидеров впереди, и бескрайние, бескрайние камни вокруг. Ничего непонятно. – Ну и где мы?.. – спросил один из тех, что был на первой линии. – По приказу Михаила… – ответили ему. – Да, но что это? Женский голос прервал реплики мужчин. Посередине двух главнокомандующих стояла третья, невысокая молоденькая девочка с мягкими чертами лица и волосами, едва доходящими до плеч. Ее доспехи напоминали о старой доброй средневековой Европе, каштановые волосы и бархатистый взгляд удивлял, как эта девушка могла когда-то воевать. Остальные были одеты кто во что горазд, здесь и европейские, и азиатские доспехи, и русские кольчуги. Два мужа на передовой изобличали в себе русское благородство разных веков – князья или воеводы, с типично красивыми славянскими лицами. – Казахстан. В приказе были каменные гряды Казахстана. Наверное, мы немного промахнулись, – ответили ей. – Здесь неизвестно, где враг, – проговорила девушка. И со знанием дела добавила: – Надо идти на разведку, пока они не пришли к нам. И вдруг повинуясь безотчетной тяге, пружинисто ступая по земле, она пошла вперед, устремляя всю себя за высившуюся вдалеке возвышенность. – Jea

e!.. – окликнул ее один из спутников. – Иди за ней, Саша, – сказал другой. – Мы с ребятами разделимся. Тот, кого назвали Сашей, поспешил нагнать таинственную Жанну и пошел в ногу с ней. Он был высок и хорош собой, с темно-русыми вьющимися волосами, светлокожий. Едва он отделился от войск, его спутник, отличающийся также высоким ростом и крепким телосложением, заросший бородой и усами, смуглый и темноволосый, взял с собой одного воина и направился в другую сторону, выделив по два человека на каждую линию горизонта, а остальных оставив дожидаться вестей из разведки. Жанна все молчала. Саша вглядывался в ее лицо долго, как будто что-то обдумывал, затем произнес какую-то ахинею. – Александр, я же тебя просила не разговаривать со мной по-французски, я ведь с тобой по-старославянски не говорю, – произнесла Жанна. – Я для тебя его два месяца учил, хотел приятное сделать, – оправдываясь, пожал плечами Александр. – Мы обязательно поговорим об этом, когда победим. А сейчас нам с тобой негоже вообще переговариваться, услышат демоны – все пропало… Александр первым вскочил на крутой выступ и подал Жанне руку. Они шли дальше молча, припадая к скале и прислушиваясь сквозь биение своего сердца. Раньше их разделяли столетия, теперь Невский князь и Орлеанская Дева прогуливались рядышком, готовые поддержать друг друга и в любую минуту вести за собой души праведников против грешных душ ада. – Княже!.. – смуглый великан обернулся. Как привык он доверять этому человеку в битве против татар, так и теперь внимательно прислушивался к своему старшему дружиннику. Кажется, именно с севера сегодня было суждено найти неприятеля. Главное не выйти на самого дьявола. Благоверный князь Димитрий, прозванный Донским знал, что войска Леонарда скорее всего сидят где-то на отшибе в засаде, он много раз говорил об этом с Михаилом. Начальник адской стражи был серьезен и сер лицом. Первая битва, в которой он твердо стоял на ногах, впереди сотен душ, а не ошивался около лагеря, распоряжаясь, чтобы Князю вовремя подносили водку. В стане адских душ чувствовался ароматно-едкий запах. Нетерпеливые воины, недавно вышедшие из полубытия, курили поголовно. Многие дергались и коротко переругивались на разных языках, не заботясь, чтобы их понимали. Леонард осознавал одно: вряд ли все из них прочно ассоциируют себя с возродившим их Царством, которое так и не смогло до конца влить их в свою жизнь, и так уж жаждут быть изрезанными за призрачные награды; только он их все равно поведет за собой, а получат ли они по заслугам – это было дело Князя, а никак не его проблема. Братоубийцы, нацистские преступники и палачи советского режима… И здесь были те же этносы, что и под предводительством Александра Невского, Дмитрия Донского и Жанны д`Арк. – Ну, с Богом, – прошептал Дмитрий. Все перекрестились. Александр с удивлением посмотрел на мелькнувшие синхронно пальцы. – Жанну я понимаю: она католичка, – произнес Дмитрий. – А при нас с тобой крестное знамение было двуперстным, – напомнил Александр. – Новые привычки, – вздохнул Дмитрий тихо. Черные глаза смотрели на поворот, из-за которого предстояло атаковать, рука держала рукоять старого русского меча. Леонард обернулся. В рядах воинов вздорили. – Да я тебя в котле варящася видал!.. Руки убери! Невысокий, но коренастый мужчина со славянским выговором, поругался с солдатом в немецкой форме. Похоже, они все-таки нашли, как изъясняться. – Не я братьев своих убивал!.. – Я русских людей не жег в сараях! Изверг! – Клаус, Святополк, упокойтесь! Иначе сейчас оба пойдете стонать в преисподнюю! – пригрозил Леонард сухо и почти не повышая голоса. – Значит, князь убил родственников в междоусобице – и все нормально, а я с врагом сражался – и в ад!.. – не унимался Клаус. – Ты женщин и детей сжигал, так кто из нас окаянный?! – ткнул его носом Святополк Окаянный, убийца Бориса и Глеба. – Береги Жанну, – шепнул Дмитрий на ухо Александру. – Где же вы были ребята, когда меня англичане в городе заперли, – вздохнула, услышав, Жанна. – Тогда мы еще не родились, Орлеанское чудо. – Хватит курить! Хватит! О бое никто не думает, кто вообще из вас по сторонам смотрит?! Хотите вечно сидеть в своих темницах – давайте хоть сейчас разойдемся! – Леонард впервые вышел из себя и ходил орал на своих непутевых воинов, когда из-за скал появились ратники восьмого небесного полка. – Во имя Бога и Пречистой Девы! – За честь Михаила! – прокричала Жанна, вырываясь вперед всех. Архангел был тем, кто вел ее при жизни, и на небе никогда не отлучался от ее души. Глава 67 Закрывая лоб ладонью, Сергей прислонился к стене. Сквозь пульсирование сердца в ушах ему слышалось собственное шумное дыхание. Марина сидела на полу, подпирая спиной глянцевое покрытие шкафа. Лицо выглядело бесчувственным и еще бледнее обычного. Одна рука бессильно лежала на колене, другая на паркете, царапая полировку. Жаша расположилась рядом с ней по-хозяйски. Она присела на корточки и держала два пальца на левом подреберье Марины. Выражение ее лица было собранным, но это не могло скрыть наливающуюся в ее глаза силу, которую она высасывала. Сергею было отлично известно, что это за работа и какие желания она пробуждает. Жанна умела скрывать свои чувства. Зачем? Имидж. Ему же было и так все понятно. Сергей чувствовал, как изматывается тело и душа Марины, изматывая и его самого. Жужжат в голове роем непонятные мысли, тошнит и хочется переключиться или выключиться вообще, но нет, нет… Сумасшествие… Жаша разъедала ее как соленый раствор глубокую рану. Нет, нет, нет… Этого не могло… Это не должно… Сколько бы сейчас отдать, чтобы этого всего просто не было… Тогда жизнь бы была… Просто была бы жизнь. Марина ощущала, как изнутри нарастает ком, разрывая ее и как она не может отреагировать ничем кроме тупого сидения. Внезапный удар по полу рукой. – Ненавижу!.. Ненавижу!!! Убить!.. Рука больно исколотилась по паркету. Искаженная боль вызванного крика. Марина как полоумная вскочила и принялась носиться, сгибаясь, словно от колик. Жанна отступила недалеко. Она повернулась спиной к Сергею, все еще держа контакт с его подопечной. Меж тем, каждый вскрик острой рези отдавался как по проводам по связям Сергея с Марой, кусая его, как муравьи. – Хорошо… Скажи мне, что ты хочешь? – произнес наконец Сергей. – Вот как? – повернулись к нему раскосые глаза Жанны. Марина бесновалась, кидая вещи с постели на пол. Жаша стала лицом к Сергею, расправляя широкие, обтянутые кожаным топом плечи. – Ты решил со мной договориться?.. Взгляд прищуренных голубых глаз был протяжен и задумчив. Губы Сергея испустили тихий вздох. – Раз ты действительно никогда не проигрываешь, да и не моей размазне с тобой тягаться, то лучше это сделать. Определенно, – промолвил он. «Какое дурацкое слово! «Определенно», – подумалось ему в этот момент. Но мозги усиленно работали, выкапывая все задатки и таланты, которыми природа наградила женского ангела. А у него был еще и опыт. – Итак, ты соблаговолишь-таки ответить на мои вопросы? Жанна говорила с ним, а ее глаза, словно изогнутые сабли, пытались прорезать Сергея насквозь. – Да. Да, задавай, я на все отвечу, – голова Сергея наклонилась. – Я уже задала. Я не люблю повторяться. Вика. Меня интересует Вика, – сказала Жаша. – Вика в раю. Она моя любимая жена. Была на Земле и сейчас на небе, – ответил Сергей. – Я тебя спрашиваю не про Землю и небо. Мне интересен ад. Отвечай: ты знал, что она совершила? Разве если бы ты любил, ты бы смог простить такое?.. Сергей пристально взглянул на нее. – Знаешь, я отвечу тебе про все, даже самое интимное, – проговорил он. – Только ты сначала объясни мне одну вещь… – Сергей подождал, лишь секунду предоставляя на возражения. – Почему ты ушла из рая? Что ты искала в аду, чего не смог тебе дать ангельский мир?.. – В аду? – Жаша усмехнулась. На ее лицо легла тень лукавого удовольствия. – Власть, силу, удовлетворение от жизни. Мне приятно чувствовать себя значимой, знать, что я могу подчинить любого своим желаниям. Они всегда сбываются, чего бы я ни захотела. Здесь я могу быть самой собой: красивой, страстной, жестокой. Думать, о чем хочу, поступать, как хочу, даже одеваться, как захочу. Для меня не действуют правила. Вот что я нашла в аду. А кем бы я была у вас? Одной из девочек в розовых юбочках? В преисподней моя власть равна королевской. Пусть и без короны пока. Мужчины заглядываются на меня, открыв рты, и не смеют подойти, пока я им не велю. Ни одна женщина мне не конкурент. Я ставлю перед собой цель и всегда добиваюсь ее, наслаждаясь при этом всеми прелестями существования. Вот таков ответ. Или тебе этого мало? – Да нет, вполне достаточно, – отозвался Сергей. Он помедлил. – А радости жизни – это сладострастие и любование своим величием?.. – Да. Можно сказать да, – подумав, согласилась Жанна. Сергей замолчал, понурив подбородок. Жаша смотрела в его глаза, на посланный мимо взгляд. – Теперь твоя очередь, – сказала она. – Ты предлагала мне многое, Жаша, – молвил Сергей негромко. – Власть, твое покровительство и красоту, сахарную жизнь… Чего еще мог хотеть оборванец, побитый всеми генералами ада? Да вот только мне как воздухом дышать необходимо, чтобы меня любили. Чтобы рядом была женщина, которой не все равно, что в детстве у меня была собачка, а не плюшевый медведь. А ты не могла мне этого предложить. Жанна смерила его пристальным взором: – И ты променял все, что я тебе давала, на одно лишь внимание какой-то убогой девчонки из второсортных? – На ее любовь – да. – Необъяснимо, – фыркнула Жанна, резко качнув головой. Ее губы и ноздри выражено напряглись. – Необъяснимый феномен райских мужчин. Вроде и не дурак, и одаренный, но эти цели в жизни!.. Знаешь, я, наверное, никогда не пойму ваших небожителей. Ты хочешь любви? – спросила она прямым взглядом. – А я хочу тебя. И пока я этого не получу, я буду забирать самое дорогое, что у тебя есть – жизни твоих подопечных. И начну с нее, – ноготь Жанны указал в сторону Марины. – Я нюни распускать и церемониться не стану, ты меня знаешь. Хочешь договориться, подумай, как мне угодить. – Да я не собирался с тобой договариваться, – вдруг объявил Сергей. – Как же?! Зачем же ты выспрашивал все это?! – воскликнула удивленная Жанна. – Так… Интересно было… И потом, не все же чужую энергию отбирать, – губы Сергея тронула тонкая улыбка. Зрачки скосились на Марину. По лицу Жаша поняла, что он только что смог ее снова одурачить, взяв таймаут для своей девицы. А как изображал безнадежность! Похоже, эта ангелодемоновская скотина была готова на все, и ничто его якобы не пачкало. – Паяц! – сквозь зубы отцедила Жаша. Сергей почувствовал, как от нее выходит волна душащей ненависти. – Теперь пощады не жди! Она ринулась к Марине. Сергею не нужно было лишних слов, чтобы понять, что отныне ее мало что остановит. – Что желания делают с женщинами, – все равно вырвалось у него на выдохе. Внезапно Сергей как прозрел. Он увидел всю сущность Жанны до самого дна. Уведённая Варфом молодая и неопытная девушка, она была выкована первым генералом и закалена адом. В ней было достаточно железа, чтобы не сломаться и не утратить до конца своего я, но железо это послушно переплавилось в его руках. Она была единственной, кто не оказался раздавленным под напором ваятеля Варфоломея. Все, что казалось яркой индивидуальностью, собственным стилем, вдруг померкло и осталось одно изделие Варфоломея, сильное только своей злобой, прекрасное только своей черствостью. Удручающая картина. Она больше не вызывала изумления и вопросов, только тягостное очевидное молчание. Сказав про желания, Сергей прикусил язык. Жаша и так была взведена. И если бы она хотя бы спустила курок на него, но ведь нет. Он закрыл глаза и отвел голову назад. Циферблат мобильного телефона отсчитал еще тридцать пять цифр и остановился на минуту. В комнате Марины мало чего переменилось. Разве что она рыдала теперь сильнее и причитала чуть более разборчиво по словам, но все менее разумно по смыслу. Она снова сидела на полу у шкафа. А музыка, давно выключенная, дополняла теперь тишину. Жанна молчала и была серьезна. Казалось, она ушла куда-то в глубь себя. – Если рыцарь не без шпаги, То со шпагой будет биться, Будет главное при битве – Самому не зашибиться, – Сергей стоял у батареи, отвернувшись носом в штору и мурлыкал песенку. – Да заткни ты свою пасть! – не выдержала Жаша. – Пойди гроб закажи для своей красотки! Сергей замолк. Он знал, что Жаша была права. Он сознавал, что из Марины выдавлена вся воля, что Жанна убедила ее во всем, в чем хотела, усугубив заложенную Ираклием программу самоуничтожения. Впервые за эти годы Мара была вправду на краю пропасти. Но чем меньше оставалось надежды, тем больше вдруг у Сергея появилось спокойствия и тем меньше он заглядывал в самое недалекое будущее. Сергей постоял еще минуту и пошел к Марине. Он присел рядом с Жанной, но она даже не посмотрела на него. – Ненавижу… как я ненавижу все… Не хочу… Не могу больше… – шептала Мара. Она сама удивлялась какие причудливые формы принимали мысли в ее голове. Похоже, все ее здравомыслие умерло. Страшное прошлое не давало покоя, а будущего не существовало. И осознание свершившихся фактов было ужаснее непосильной боли. Голова раскалывалась и кружилась. Марина не понимала, зачем она живет, если все это случилось с ней. Жизнь ушла, оставив бред вокруг, бред внутри, несуществующие вздорные идеи и глубокое отчаяние, граничащее с паранойей. – Ничтожество, ты не можешь бороться; тьма, черная тьма вокруг тебя, он ушел и нету ничего больше… Ты поступила как мразь, и это будет висеть над тобой… Ты не избавишься от этого, ты не хочешь избавляться, ты жаждешь и не можешь… Судьбу не исправить, – говорила Жанна, с ожесточенным хладнокровием водя пальцами вокруг лба девушки. Странно, не зная всей истории, не догадываясь про Ираклия и Князя, она ловила обрывки чувств и на них строила каменный замок, старый и опасный, который должен был утопить Марину в своих привидениях. Мара обдумывала, как встанет, выйдет из комнаты, пойдет на кухню и вскроет себе вены ножом для хлеба, пока мама в гостях. Или наглотается таблеток. Или прямо сейчас заберется на последний этаж – и из подъездного окна. Какой смысл продолжать? Если бы все было не так, если бы не было этого Дениса… Но и тогда был бы смысл? Сколько можно стискивать зубы, ради чего?.. Сергей ничего не говорил. Оставалось только удивляться, откуда в этой женщине, которая раньше несла флаг звезды в первых рядах легиона, столько злобы. Как же могли меняться ангелы. – Ну? Ты ничего не будешь делать? – холодно спросила Жанна у Сергея. – Или ты привык плыть по течению?.. – А что я могу против твоих замыслов? – произнес он. – Я был не в силах спасти Вику, когда ты ее убила, мстя мне, я не могу изменить рок Марины, – его взгляд искоса встретился с глазами Жанны. Она исподлобья смотрела на него. Сергей на секунду склонил лицо. – Но ведь было бы несправедливо отправить ее в ад, не дав посмотреть альтернативу твоему пути, не так ли?.. Жанна увидела, как Сергей поднимает правое запястье и не спеша тянет его к Марине. Его пальцы бережно легли на сердце, касаясь измятой футболки. Марина легонько вздохнула и подняла подбородок. Рука оторвалась от пола и потянулась к недопитой бутылке, стоящей рядом. Бегая по комнате Марина один раз ее уронила, так что там осталось совсем чуть-чуть, и в комнате воняло дрожжами. Она уж подумывала о том, чтобы отбить горлышко и острыми краями разрезать свою кожу. Губы Жанны растянулись в саркастической насмешке. Марина взяла бутылку в руку и, внезапно с силой выдохнув, шарахнула ее о паркет. Несколько усилий, и девушка неверно поднялась на ноги. Пальцы выпустили кусок бутылки, сваливая стекло в одну звонкую кучу. Сергей видел, как раскрылись Жаннины раскосые глаза, а губы спустили вздох удивления. Марина стояла на затекших конечностях и мутно смотрела в стену. Ее лицо не выражало ничего нового, но Сергею было уже все ясно, так же как и Жаше. – Этого не может быть, – вымолвила Жанна через придыхание, глядя, как Марина растирает руки и, поглядывая на вены на своих запястьях, морщится. – Значит, может, – ответил Сергей. Молниеносные секунды безмолвия выразили все эмоции, которые испытывали собравшиеся в этой комнате: замешательство, злость, угасающую страсть и уходящие навязчивые идеи, месть и полное бессилие. – Все равно ты будешь моим рано или поздно, – проговорила Жанна, сверкнув глазами. Она резко подошла к креслу и забрала свою куртку, а затем метнув еще один обжигающий взгляд на Сергея, мгновенно испарилась. – В очередь становись, после Князя и генералов, – бросил ангел. Он краем глаза увидел, что Марина забыла про всех и пошла вон из комнаты, хлопнув дверью. – Эй! Подожди! Он бросился следом, просочившись сквозь косяк. Марина стояла в коридоре. Как была, в джинсах, в рубашке на футболку, она нацепила кроссовки и, захватив только ключи, выбежала из дома. Время суток было как будто неопределенно. Она шла по проспекту и не понимала, брезжит ли заря или темнеет ночь, в голове все перепуталось, словно проистекало в видении. И вот Марина благополучно, к счастью Сергея, перешла дорогу, еще дорогу, еще одну. Она прошла много и как-то неожиданно очутилась у входа на мост. Эскалаторы были либо еще, либо уже закрыты – значит, ночь или раннее утро. Марина взбежала на мост, перекинувшийся до Парка Культуры через реку, и оказалась на пешеходном полу под полустеклянным куполом крыши. Она оглянулась на реку. Вдруг она увидела, что цветет рассвет и слева от нее растет вдалеке высотка Государственного университета, а справа уходит река к еще одному мосту и к правительственному дому. Круги мечтаний оборвались. Марина реально почувствовала, что стоит на Киевском мосту. Как? Ее не удивляли пересеченные будто телепортацией несколько километров, от одного края петли Москвы-реки до другого ее завитка. Она стояла там, где должна была стоять несколько лет назад. Кругом было пустынно. Настолько, что ни одной живой души, ни на паркете, ни на балконе, ни на подходе к дверям. Марина прошлась вперед, осматриваясь в безлюдстве перекрытий. Место само указало ей, что нужно остановиться. Здесь лежала плитка и скользкие вставки из глянцевого кафеля были сделаны большим ромбом. Прямо на выходе с эскалатора, на подъеме со стороны вокзала и метро. Марина присела на корточки, разглядывая пристально пол. Где несколько лет назад ей будто бы подставили подножку и она упала. Куда же она ездила тогда?.. Это была тошнота и сдвиг мозгов – сотрясение, снимки головы, постельный режим. Зрачки Марины не дрогнули, пальцы наклонились над кафелем и стерли капельки. Она поднесла руку к лицу. Это была свежая кровь. Всего потек, несколько мизерных разводов, но будто оставленных только что, таких алых и живых, даже не перемешавшихся с пылью. Марина поднялась с корточек, чувствуя, что ноги устали. Она повернулась в ту сторону, куда не дошла в тот день без посторонней помощи. Вздрогнула. Когда чужие глаза оказались зеркалом напротив. Секунды пролетели, прежде чем Марина вымолвила слова. – Вы что-то хотите?.. Ответом стала натянутая широкая улыбка, холодная без тени искры, такая знакомая… – А ты как думаешь чего?.. Марина удивилась такой наглости. Но этот человек, похоже, имел на нее право. – А чего Вы мне тыкаете, я не поняла?.. – произнесла она, едва пришла эта мысль. – Потому что ты – это я. Петля Москвы-реки огибает целые районы. Идет извилистой тропа от метро, горка спускается вниз и выравнивается мимо домов. По заставленному машинами тротуару, около церкви фисташкового цвета. Двадцать минут от станции до своих переулков… Марина несколько раз подряд моргнула. Улыбаясь этой дикой улыбкой, девушка приблизилась на несколько шагов, так как стояла достаточно далеко. Стройный, как каминная спичка, силуэт, одетый в черные джинсы и черный топ, черную рубашку, подчеркнутая бледность лица, удивительно чистого. Длинные волосы спускались за уши, черные, как смоль, с синими отблесками. Одна рука в бок, вторая придерживает рубашку длинными, будто нарощенными, ногтями. Марина была неприятно удивлена холодному, блестящему, как бриллиант, камню в обнаженном пупке и золотому копью в ухе. В целом же она была потрясена видеть себя. За небольшими различиями. Эта девушка казалась идеальной. Но смотрелась как монстр. У Марины задергалось веко. Ей почудилось, что она даже выше своего оригинала. Но просто ее копия была на десятисантиметровых железных каблуках, а сама Марина – в кроссовках. Мара отвернулась, чувствуя, что ее сейчас начнет рвать желудочным соком. Как неприятно. Марина же номер два ощущала себя, по видимости, предельно хорошо. Она молчала. Они обе молчали. – Ну, и откуда ты взялась?.. – молвила Марина, не глядя. – Тот же вопрос хотела бы задать тебе. Вернее, почему ты еще не освободила место?.. – Приехали… – Не смотришь в глаза. – Хочу смотрю, хочу – нет. – Как обычно. Никак тебя не переучить. – Минуточку, я думала, что это круто. – Не перед лицом врага. – Ах так… Приехали, – повторила Мара, не зная, что еще сказать. – И как мне к тебе обращаться? – Ты мне не дала нового имени. Я предпочитаю – Маришка. – Зашибись. – Согласна. – Мое слово – согласна. – Не бесись, все его говорят. – Я не бешусь. – Может быть, – ответила испеченная Маришка. – Пошла вон. – Чего-чего ты сказала? – взглянула Марина. – Убирайся из моей жизни, я сказала, пока я тебя не выкинула. – Из твоей жизни? Прости, милейшая, мне казалось, жизнь моя. – Крестись. Ты ее создавала для меня, подписала ее мне, и я не согласна на откат. – А-а-а… Типа договор конклюдентными действиями? – догадалась Марина. – Извини, волеизъявление было неправильно истолковано, – подняла она брови насмешливо. – Хватит извиняться. Словами все было выражено или ты не помнишь, сколько ты их сказала? – Марину должно было поразить громом, когда в ее голове так ярко воскресло то, что она говорила о своей новой жизни тогда, в тот день, после того дня, когда положила основание себя ненависть. – Ты создала меня сама. Из себя. Я только волосы покрасила, да стала чуть-чуть покрасивее. Но насколько я сильнее. Я тебя долго терпела, пыталась научить жить. Но ты никогда не шла на полные меры, какой бы сволочью ты ни была. Я тебе все могла простить, но когда ты упустила для меня лучшего из мужиков – это стало последней каплей. Из этой бурды Марина кое-что все же осознала и уже ей не казалось странным лицезреть себя саму. Перед ней стояло ее второе я, созданный ей образ обновленной, как когда-то казалось, жизни. Кто-то подставил ей подножку в тот день, и она в духовном мире свалилась в темноту. Только было подождать месяцы, а машина была уже заведена: под действием событий злоба и жестокость, лед одержали верх над всем, что было до того. А что было? Не было стержня, было детство. Юность взяла свое, как насмешка какого-то пересмешника, ухающего ей в ночи, за голосом которого она гоняла свои предчувствия. Марина вспомнила, как хотела иметь черные волосы, эти точеные скулы, этот холодный взгляд и сосульки улыбок. Несколько лет она создавала Маришку, для себя или из себя, кто теперь разберет. И сегодня она вдруг посмела увидеть лучик, который был той противен, и еще послать такого красавца, о котором та мечтала месяцами. Что теперь будет?.. Копия Марины тем временем подошла совсем близко. Марина сделала вид, что не испугалась. – Уродина, – прочитала она по губам. – Чего… лупишься? – Мара не договорила, когда в солнечном сплетении вспыхнула ножами опасность. Она успела отклониться, и удар по лицу пришелся вскользь. Марина ухватилась за щеку и почувствовала влажную кровь. – F…ck! – Мечтай! Марина поняла, что ее хотят оскорбить, и разозлилась. – Ща посмотрим еще, кому мечтать!.. – она двинула по лицу, но соперница гибко и легко увернулась. Марина стиснула зубы. Блин, а ведь она всегда мечтала о таком изяществе и ловкости!.. Но было не до зависти. Клонированная девка пошла уже кулаками. За одну минуту Марине ударили под дых так, что в глазах помутилось, и несколько раз охомутали по шее. Согнувшись, Мара прокляла, что хотела уметь драться, и успела подумать об уроках биологии, где рассказывали, что один меткий удар в основание шеи может оказаться смертельным. Это заставило ее разогнуться. – Дрянь, я тебе ща задам! – крикнула Марина. Она попыталась пару раз дотянуться до неприятеля, но ей удавалось только отступать от ударов, которые все равно ее достигали. Отодвинувшись назад, Мара поняла, что падает и что начинается дежа вю. – Мой мозг! – взвизгнула Марина, шмякаясь еще раз через столько лет о кафель, на том же самом месте. – Ха, у тебя его нет. Маришка не остановилась бы перед тем, чтобы добить ногами, но когда Марина увидела, что она подходит, босоножка поскользнулась на коварном кафеле, и стервозная баба полетела вниз столь же красиво. – Это у тебя его нет! Марина живо вскочила, понимая теперь, что ее создание небезупречно. А именно: страдает некоторыми ее недостатками, а еще отсутствием тех качеств, которые были у прежней Марины. Например, мозгов!.. – Стерва!.. – клону понадобилось больше времени, чтобы отойти от потрясения и подняться, когда ее создательница убежала на паркет. – Бэ! – Марина от страха показала разъяренной демонше язык и, решив, что лучшая оборона – это бегство, двинулась наутек. Но та бегала быстрее. «Черт, откуда столько умеет?!» – подумала Мара, получая по затылку и понимая, что сама-то не дружит со спортом. Она вылетела на балкон моста, захлопывая за собой дверь. Маришка дернула ручку и запрыгнула вслед за ней. Последующий град тумаков ослепил Марину. Она стала отбиваться незряче. Только под истошными криками, ей удалось разуть глаза и узреть, что она бьет неприятельницу. Марина вспомнила, что она цепенеет только в первые минуты критической ситуации, и с удвоенной энергией продолжила колотить несчастную жертву. Сердце било в висках. Игра пошла на встречных курсах. Девки побивали друг друга не хуже мужиков. Марина вмазалась в перила и ударилась бедром, как обычно собирала острые углы. Удар кулаком пришелся в грудь, она подумала, что с ней не будут церемониться и на мгновение увидела воду, осознав, что вдвоем они могут выпасть в реку, а обе, судя по всему, плавать умели плохо. Марина ринулась от перил, захлебываясь в собственном адреналине. Чужая босоножка просвистела у нее чуть ли не перед носом. – Подсечка! – Марина попыталась дать сопернице по опорной ноге, но у нее не получилось. Легкий пинок пришелся по плечу. Послышался хруст. – Черт!.. Марина через миг увидела, что каблук, который она так любила в Маришке, провалился сквозь щель дощатого балкона. И как злобная девица ни пытается его вытащить… – Получай!.. Марина налетела на нее, ударяя по виску. Ее копия взвизгнула и чуть не упала, подвернув коленку, так как не могла отступить. – Еще пару раз!.. Под дыхало было местью. У Марины брызнули из глаз слезы. Ее пронзила такая острая боль, что она внезапно поняла, отчего ей было так тяжко всю эту драку: она била саму себя и испытывала удары на своем теле. Ее клону, видимо, повезло больше: бесчувственная не болела за других. Но Марину, в душе жертвенную натуру, это не могло остановить. – Вот тебе… еще! Она стала избивать черноволосую льдышку как могла, превратив драку в настоящее побоище. С каждым ударом она просто орала от боли. В несчастном животе. – Скотина, стерва, ненавижу тебя! – Марина била в исступлении. Маришка согнулась и не могла говорить. Внезапно девчонка заорала, каблук вырвался из плена, она кинулась в объятия Марины. Девушки сцепились как две кошки. Марина шарахнулась со всей дури позвоночником о железные перила, но ей было уже наплевать на тело, когда так грубо решался вопрос о жизни души. Она рыдала в рев от побоев, но руки сами схватили свою репродукцию и потянули ее к перилам, вниз к воде. Маринины уши слышали оскорбления, но сама она молчала, где-то в глубине уловив, что зло не лечат злом. Она только ломала и гнула ее вниз, рискуя сброситься сама. Ее глаза были затянуты натугой, небо, вода и набережная взбились, словно в миксере. Неожиданно что-то хрустнуло, вернее, тренькнуло железом о железо. Это пряжка Маришкиных джинсов зацепилась за перила моста и отвалилась. Долгий крик проводил ее до самой свинцовой глади воды. – Будет меня еще… какая-то стерва жизни учить. Марина повисла на перилах, имея шансы отправиться вдогонку той, которую так долго делала. Несколько секунд помогли возвратить ей не силу, но волю. Марина разогнула несчастную спину. – Блин… – простонала она. – Как худо-то… Рука вторично потянулась к щеке, ощущая грязную кровавую корочку, которая отлетала из-под пальцев шелухой. – Господи… Восход занялся вовсю. Марина пошатнулась и во все жадные глаза, жаждущей душой взглянула туда, желая окунуться в новый старый мир. Внезапно вся боль из тела ушла, и Мара почувствовала себя такой здоровой, какой никогда не была, как будто ее не били. Это было так удивительно, что она улыбнулась и хотела чуть ли не идти гулять по прекрасному мосту. Но отличное самочувствие прошло так же быстро, как страдание. Марина вдруг ощутила, как екнуло под ребрами и в глазах все задрожало. Она решила, что сейчас упадет. Сердце трепетнуло второй раз, будто хотело остановиться прямо сейчас. Марина засеменила до стеклянной стенки и оперлась о нее плечами. В голове пронеслось, что боль Маришки была ее болью, и значит, они так срослись, что смерть одной означала смерть другой. Должно быть, Марина не наделила ее способностью отлично плавать, и девушка уже захлебнулась в нечистых водах городской реки… Марина рухнула на пол, ни о чем не жалея. Глава 68 В то время как Агнесс повергла Варфоломея, впритирку к подъему на скалу все еще сражались Мирослав и Алан. Соперники ни на йоту не уступали друг другу, однако в последний момент Мирослав умудрился прозевать выпад генерала гордыни и получил точнехонький удар навылет в сердце, который оставил лидеру небесного легиона только со стоном повалиться на камни. Алан вытащил меч из чужой груди и остановился на мгновение перевести дух, потной рукой поправляя растрепавшиеся черные волосы. – Бездна!.. – вырвалось у Князя при виде того, как в Варфоломея всадила меч женщина, которая отказала Владыке ада не далее чем сегодня с утра. – Что я говорила! – воскликнула Диана. – Да твой первый генерал годится лишь на то, чтобы девок Ральфа пугать и кувыркаться со своей проституткой Жанной! Ее глаза были полны глубочайшим злорадным удовлетворением. На губах сама собой заиграла белоснежная улыбка. И если в Диане жило желание выиграть битву, было непонятно, как она могла в своей голове его реализовать при встречном хотении видеть, как переломают кости всем генералам преисподней, не менее ненавистным, чем ангелы. – Знаешь что, дорогая?.. – Князь перевел на нее блистающий, как черный кристалл, взгляд. – Что? – нагло подняла брови Диана. – Еще одно слово из этого рта, и я останусь вдовцом. Ты поняла, сколько метров лететь до подножья?! – рявкнул он. Диана лишь всплеснула руками, пробормотав что-то про больное самолюбие и идиотскую мужскую солидарность. – Защищайся, демон! – услышал Алан резвый женский крик. Он повернул лицо. Со скалы надвигалась помощница архангела. Сперва генерал сильно удивился, памятуя о том, что она полчаса назад сражалась с Варфом, а теперь идет на него без единой царапины. Исхода поединка он не видел. Его синие глаза прищурились, затем расширились до обычного разреза и вдруг сделались железно беспристрастными. – Сражаться? – переспросил он, перекрикивая гул битвы. – С тобой?.. – Именно со мной!.. Защищайся! – повторила Агнесс, приближаясь в боевой стойке. Ее ноги стали в выжидающей позиции, бирюза глаз была направлена прямо на него. Алан видел только правильные черты женственного лица и обрамлявшие их спутанные светлые волосы. Неожиданно взгляд генерала, не переменившись в корне, выразил глубокую усталость и даже, пожалуй, досаду, смешанную с горечью. Его губы напряглись и он, к удивлению Агнесс, ответил: – Нет уж, красавица, с тобой я сражаться не буду. – Как это? – сдвинула брови Агнесс. – Тебе придется биться со мной! Сегодня кто не с нами, тот против нас, третьего пути нет!.. – Отлично, тогда ты победила, поздравляю!.. – произнес Алан. Его рука вздернула меч, и он с силой кинул его лезвием вниз, вонзая на треть в камни. Агнесс от ошеломления подалась назад. – Но почему?.. – вымолвила она. – По кочану и по капусте, – ответил Алан, глядя на нее своим завораживающе синим взглядом. – Радуйся, чего стоишь?! Возвращайся к своему архангелу и живите долго и счастливо, черт бы вас взял!.. – с резким ожесточением крикнул он. – В бездну всех… Алан махнул рукой, повернулся к Агнесс спиной и зашагал с поля боя. – Ты куда?.. – сама не поняла зачем, спросила помощница архангела. Казалось, он не должен был расслышать. – Пить, – последовал ответ. Генерал гордыни шел сквозь битву, не обращая внимания на смерть воинов. Он направлялся к расщелине, из которой сегодня утром вышли демонские войска. Он даже чуть не наткнулся на каких-то озверевших демонов, рубящихся с ангелами. Благо, что не сказал простите; его умение не смотреть по сторонам помогло. Возможно, это были его элитники. Но он уже не слушал, что ему кричат вслед, если что-то и кричали. Агнесс, не в силах оторвать глаз, смотрела на удаляющийся силуэт, красиво очерченные широкие плечи, смолистые волосы некогда ангела, давно позабывшего свое призвание. Такого с ним не происходило никогда. Во всяком случае, на памяти Агнесс не было, чтобы начальник гордыни бросал меч и как на прогулке удалялся в разгар боя. Почему он это сделал? Да потому что все обрыдло. Потому что жить было противно давным-давно. И самая большая Бога над ним шутка была его вечная жизнь. Ни ад, ни рай, ничто внутри него не было такой карой, как она. Сплошная тягомотина дней, измеряемых в литрах и стаканах. Агнесс глядела вослед ему, позабыв про битву. Она и предположить не могла, что он не смог поднять руку на нее. Первый раз в своей жизни не смог ударить женщину. И Агнесс не знала, но что-то подсказало ей, что за этим скрыта величайшая драма. И все крики боя утихли перед той величественной болью, которая смогла защемить сердце падшего ангела. Алан уходил, не оглядываясь, не спеша, не суетясь. Зная, что его ждет в дальнейшем. За бегство с войны полагалась пыточная и самое суровое адское наказание – тело рвали на мелкие кусочки и разметывали по равнинам. По сути, единственная казнь в преисподней, и та не означала смерть в полном смысле этого слова. Хотя после этого редко кого-то собирали с камней. Может быть, он этого и искал?.. Интересно, что скажет Князь?.. Праздный интерес Алана потонул в безразличии. А не все ли равно, что скажет эта скотина? Уж сокрушаться вряд ли будет. Генерал гордыни, он и не собирался обернуться и посмотреть реакцию Самуила. А очень зря. Дело в том, что Князь его не видел. Он был слишком поглощен другим, чтобы обращать внимание на бой. Минут за пять до того, как Алан послал все к черту, Князь, потрепав нервы с Варфоломеем, решил успокоить их и закурил. Материализовав себе сигарету, он самым циничным образом зажег ее от обручального кольца и начал дымить как паровоз. Но тут еще одни нервы: в процесс вмешалась Диана. Ей, дескать, не понравилось, что пепел, который стряхивает муж, летит по ветру прямо на нее. Ну и совершенно естественно, что она подняла скандал. Князь, как истинный муж, не мог оставить ее в беде и бросился помогать очищать самые труднодоступные уголки тела своей супруги. Пока Диана визжала и отбивалась, все и произошло. Так они пропустили картину века. «Падет из ангелов сильнейших, Мечом гордыни поражен. Но тот, кто презирал всех женщин, Без битвы ей теперь сражен» Самым странным оказалось то, что архангелы в тот момент тоже были втянуты в выяснение какого-то глобального вопроса и все благополучно проворонили. Даже огненные ангелы слишком увлеклись собственным мерцанием и не наблюдали разговор, который состоялся между Агнесс и Аланом. Один лишь Уриил прямо увидел все произошедшее, но промолчал. Золотистые глаза архангела любви обратились на лица его ближайших помощниц. По правую руку стояла красноволосая Зарина, чуть поодаль – Лиза, слева от него Христина… Глаза Уриила выразили минутное колебание. Он подозвал к себе Христину. Прошептав довольно много слов на ухо подлетевшей девушке, он взглянул в ее полные недоумения зрачки. – Так надо. Ты сама поймешь, – сказал он. Христина молча кивнула и, ничего не объясняя, покинула небосвод, спустившись вниз и растворившись в воздухе на полпути к земле. – Куда это она? – довершая вопросительные взгляды окружающих, на Уриила поднялись два светлых глаза Илюши. – Не надо нарушать эту прекрасную тишину, – улыбнулся Уриил. – Лучше заступи на вакантное место, – он указал на освободившуюся нишу Христины. – Мир, как ты? – Агнесс склонилась над первым генералом небесного легиона. – Нормально… – напрягаясь, чтобы не раскричаться от боли, произнес Мирослав. Его рука, подергиваясь, сжимала бескровно пробитую кольчугу. – Иди… помоги Михаилу… Его совсем облепили… Агнесс выпрямила стан. Ее взор растолкал гущу боя. Там, посреди элитников третьей адской армии, Михаил один боролся с оттеснившими его от своих воинов демонами Булата. На архангеле висели уже четверо, и он с трудом отбивался, вращаясь как юла. Помощница ринулась на выручку своему архангелу. Но не успела она и разогнаться как следует, как рядом с Михаилом из воздуха возник ангел с мечом небесного легиона, но не в форме, и пошел косить ряды армии злобы. Михаил даже не оглянулся на прибывшего. Ощутив подкрепление, он смог расправить плечи и спина к спине с ангелом пошел в контрнаступление. Агнесс слегка изумилась одежде и внезапности появления, но долго удивляться ей было некогда. Она поняла, что там в ней больше не нуждаются и тут же сменила направление своего бега, влетая в левый фланг смешавшихся колонн Була и Варфоломея. Буквально прорубая себе в кольчугах дорогу, она добралась до воительниц легиона, которые сражались обособленной группой в самой чаще элитников первой адской армии. Минут сорок назад, когда все увидели, что Агнесс двинулась на первого генерала преисподней, Александра, как заместитель командующего, отдала собственный приказ через голову Радослава, и все женщины третьего легиона ангелов, кинулись за ней, вырываясь из-под опеки своего генерала и пробивая ряды воинов Варфоломея. Радославу то ли снесло мозги от такой самодеятельности, то ли он сознательно не посмел осадить девичий пыл: Агнесс шла в запретный бой, и Михаил молчал, генерал промолчал тоже. Агнесс подскочила к Александре, помогая ей отбиваться от наседавших на нее адских сил. – Молодец, Агни! – услышала она. – Теперь никто не скажет, что мы не способны!.. – Не скажет, – коротко кивнула Агнесс. Она низким ударом отбила выпад демона и рывком всадила меч ему в ребра. Александра перехватила надвигающуюся на помощницу с другого бока атаку и, оберегая Агнесс, взаимно хранимая ей, воевала от обороны, не заботилась о наступлении. Их самих атаковали беспрестанно. На несколько локтей в сторону сражалась Мариам, доводя адских элитников до белого каления своими непредсказуемыми ударами левой рукой, так как была левшой, да и еще и по неудобной траектории снизу-вверх, потому что не отличалась высоким ростом. В паре с ней орудовала Аврора. Другие девушки из легиона Радослава также бились преимущественно парами в ангельском стиле, оставив своего генерала где-то очень далеко. К ним начали присоединяться женщины-воительницы других райских легионов, желая попрать собственными руками изживший себя сегодня приказ верховного главнокомандующего. Они бились насмерть, так рьяно, что уже падая, умудрялись наносить поражающие удары, а потом терпели когда их затаптывали сапогами демоны. Теперь их ничто не могло остановить. Самуил же смотрел на все это со скалы. Смотрел и ненавидел. Как желал он еще вчера вечером эту женщину, как хотел запустить ладонь в ее волосы, так сейчас обуревала его иная жажда: напиться крови, распять на скале, услышать звон разорванных жил. Он вожделел вытравить ее на корню и не мог достать даже пальцем неподвластную ему свободу. Князь не был из тех, кто делал свои предложения дважды. – Ну вот, опять в самый ответственный момент… – прошептал Мирослав, морща лоб от боли. Ему уже приходили воспоминания о тех диких многомесячных мучениях, которые он испытал от подобной раны. Но более его интересовал сейчас бой, который он, как ни мечтал, не мог продолжать. И это на самой начальной стадии! – Только бы выстояли, Господи, прошу… Он не сумел бы ни сесть, ни даже поднять голову: меч гордыни, посланный в самое сердце – ужасная рана, заставляющее все тело изнывать в горячке. – Мир, – вдруг уловил он совсем близко. Чьи-то ласковые руки коснулись его плеч, знакомое дыхание долетело до лица. – Роза? – Мирослав взглянул вверх. Над ним склонилась ангельская сестра милосердия. Его Роза. – Не двигайся, сейчас я тебе помогу, – он ощутил, как слабые пальцы пытаются как можно осторожнее освободить его от кольчуги. – Берегись! – неожиданно закричал Мирослав. В один миг генерал схватил рукоять своего меча и молниеносным движением метнул его вперед. Всецело занятая до того только им, Роза вздрогнула и обернулась. В двух метрах от нее, лежа на камнях, корчился в адских муках воин преисподней, проколотый насквозь райским мечом. Бросок оказался такой силы, что лезвие пробило кольчугу и прошло через тело демона как сквозь масло. И откуда у раненного взялась такая мощь! Таковое было бы отменно даже для здорового. Оставалось только гадать, на что еще был способен Мирослав, когда его любимой угрожала опасность. Уж не стоило ли его попробовать против самого Самуила?.. – Не дают… помощь оказать… – произнес Мирослав. Его пересохшие губы просветлила слабая улыбка. – Я сделаю выговор Ральфу за то, что отпустил тебя… Несмотря на то, что… архангел… – Тихо, молчи, – велела Роза. – Я сестра милосердия и твой ангел. Я не боюсь ничего. Особенно под твоей чуткой защитой, – она улыбнулась так, как радовала его, когда он шел на поправку. Битва разгорелась как пламя костра. От огонька вспыхивает береста, потом занимается хворост… Из шести генералов преисподней на поле боя осталось два, из райских – трое. Предводитель злобы Булат был давным-давно повержен Владиславом, эта схватка получилась самой короткой. Выпад демона был яростным: второй небесный военачальник оказался тяжело ранен третьим адским, однако и сам сумел нанести разящий удар, раскроив грудную клетку от плеча до живота. Жуткое зрелище. Владислава обдало кровью и запахом, он едва не поймал Булата в объятия, тот свалился на землю, не пикнув. Видимо, потерял сознание от боли. Хорошо понимая, что он уже не боец, Владислав бросился в топку подвернувшейся под левую руку четвертой адской армии. Он успел повергнуть двух или трех воинов, после чего его добили и он упал, закрывая глаза, чтобы не видеть бесов и не чувствовать пинающих его мимоходом сапог. Одновременно происходил цирк на выезде. Ираклий дрался с Ярославом и показывал себя не только одним из самых отважных, но и самых изобретательных бойцов. Правда и чистота помыслов в войне под водительством четвертого из братьев-близнецов не могла справиться с хитрыми кульбитами, которые выделывал генерал удовольствий. Как настоящий акробат, он и перекатывался через себя, и стелился в подсечке, и убирал противника на ложном замахе. Один из таких замахов кончился для Ярослава плачевно. Ему рассекли позвоночник, и обездвиженный райский генерал вышел из боя насовсем. – Рано обрадовался! Этот крик был адресован ему. Ираклий вскинул голову, ища кого бы еще порезать сперва острыми, как бриллиантовая грань, глазами. Ростислав, воин-защитник, которому, как и Михаилу, не хватило для битвы генерала, оказался рядом с поверженным братом. Улыбка Ираклия на сей раз напомнила кривую ухмылку Князя. Он ринулся в атаку, совершенно не сомневаясь в себе. А зря. Младший из братьев Станислав четко добивал остатки армии Казимира. Он уже успел пройти через настоящий ад элитников Варфоломея и Алана на спуске с горы, проделывая себе тоннель, лишь бы не зажали с четырех сторон и не исколошматили мечами. Напрасно он старался не терять из виду первого архангела: их очень быстро отрезали друг от друга, и начальник легиона остался один среди вражеской надежды ухлопать его раньше, чем он сможет выйти на бой с Денницей. Увы, Станислав ничем не мог ему помочь. Кругом вопили скорее от страха, чем от боевого настроя. Воины Казимира, которые знали о массовой гибели своих товарищей от архангельской руки, просто обезумели от такой несправедливости. Станислав оставался спокоен и ловил их на несуразных выкрутасах. Они и сами не ведали, что ошибаются в атаках, как дети. Младший генерал не заметил, как соединился с легионом Ярослава. Впрочем, и здесь была сплошная путаница. Почему-то с элитниками лени сражались и воины павшего от руки Ираклия генерала, и остатки мужской части легиона Радослава, и даже несколько Владиславовских ангелов. Станислав на секунду поднял голову, проносясь мысленно над полем битвы и уяснил для себя, что сегодня все построения были сломаны на хитрых изгибах камней и выбоин. Этого и добивались демоны. Справедливое возмездие в лице генерала Святослава окончательно измоталось, перепрыгивая через булыжники. От его преследования все дальше уходил Казимир. При этом Свят понимал: расслабься он хоть на секунду и получит из-за угла по голове – такова была тактика трусости. Они исколошматили сапогами уже все скалы в округе, перетолкали бьющихся воинов, пока со всеми остальными адскими генералами не стало все ясно. Ирония судьбы: Каз оказался самым стойким из всех. – Компот, – прошипела Диана. – Винегрет, – отозвался Князь. – Какого черта ты их всех смешал, не предупредив меня?! – злилась Княгиня. – Потому что я главнокомандующий, детка. А тебе этого не понять. – Твою женскую логику точно. Тупая муза! – это был еще один повод для ее глумлений. Конец сегодняшней карьеры Ираклия. – Не тупее твоих сисек, – Князь без всяких эмоций выпустил струю дыма. – Да, возможно, от него больше пользы, чем от них, – кивнула Диана. – Это точно, – согласился Самуил. – Особенно для тебя, – заметила супруга резонно. На том была точка в споре. Мариам испустила крик и упала на землю с в клочья исполосованной кольчугой. Агнесс упредила удар пытавшегося ее прикончить элитника Варфоломея и воткнула ему в живот меч до середины лезвия. Резким движением она вынула оружие из помертвевшего тела. Агнесс атаковали двое, отнимая ее у девчонок. Один из элитников вогнал в грудь недвигавшейся Мариам демонский меч. На выручку бросилась Александра, но не смогла отбиться, ее обезоружили, а затем нанесли режущую рану в грудь. Первая заместительница Радослава гулко повалилась на камни недалеко от своей подруги. Оставшиеся воительницы, которых теперь можно было считать по пальцам руки, пытались разбить группу из пяти демонов, но, измученные непосильным ажиотажем битвы, пали одна за другой, раненные кто в живот, кто в сердце, а кто с растерзанным лицом. Все это время демоны первой адской армии сражались, как сумасшедшие, остервенело, с кровью в глазах. Брошенный женщинами вызов – личный плевок в лицо их авторитета, победа Агнесс над командующим скинула остатки порванной узды. Они били, били изо всех сил, резали, кромсали, добивали уже упавших девушек по нескольку раз, вспарывали женские щеки, препарировали потерявшие сознания тела. Женщинам приходилось бросаться на защиту не только воевавших, но и павших воительниц. Озверевшие элитники вели себя как бешенные гиены. Они хотели крови, еще крови воображаемой ангельской, не надеясь, что она смоет их позор, но лишь заслонит взгляды остальных. Последние выбывшие из боя легонерки были девчонками Мирослава. Они держали атаку оставшихся сил первой армии, практически стоя на коленях или хромая на обе ноги. Втроем им удалось вывести из строя еще двух демонов. От армии похоти осталось три элитника. От женской части легиона – никого. Кроме Агнесс. Помощница архангела вздернула меч. На нее шло трое демонов с оружием наголо. Каждый был изрядно поколот ангельским оружием, по кольчугам и сапогам сочилась кровь. Но ни у одного не было достаточно серьезной раны. Агнесс сделала стратегический шаг назад, стараясь не ступать по телам. Всюду валялись в неживых позах демоны, вперемешку с ними лежали женские тела, иногда попадались мужчины-ангелы. Перпендикулярно голеням вылетали сдавленные стоны и хрипы. Где-то слышались крики последних сражающихся. Агнесс знала, что все мужчины далеко, Михаил воюет во многих метрах от нее, генералы легиона почти все ранены и не в состоянии подняться с земли. Она осталась тет-а-тет с бесами Варфоломея. Что ж, и снова настал ее черед… С боевым кличем Агнесс кинулась вперед. Она выбила из игры крайнего слева демона, парировав его замах и чиркнув ему по глазам ногтями. Орущего и слепнущего, Агнесс схватила его за горло и рванула к себе. В элитника, сверкнув, вонзились два адских меча, предназначенные для нее. Она откинула от себя бездыханное тело и наградила одного из воинов ударом ногой в пах, а второго резанула по незащищенному колену. Добить растерявших тактический запал бесов не составило труда. Сначала лезвием по затылку получил первый, затем Агнесс разобралась с покалеченным вторым. Первая адская армия была повержена. Михаил вонзил меч в последнего из демонов Булата, который еще пытался обхитрить начальника легиона, и отпихнул его от себя локтем. Элитник упал, добавляя свой силуэт к груде окровавленных тел, лежащих вокруг первого архистратига. Глаза Михаила объяли поле боя. Меч в его руке опустился. Кое-где еще продолжались одиночные схватки ангелов с демонами. Легионеры отдали в этом бою все. Пот, кровь были неведомы ангелам, но сотни их, в одинаковых формах со звездой на груди, прорезали только казавшиеся монолитными адские войска, расплющивались о черные доспехи, выигрывали и недолго радовались, сраженные ядовитой раной. Своими сердцами они преграждали дорогу мечам. Все адские армии были разбиты. Впрочем, архангелу и не надо было смотреть вокруг, чтобы узнать о потерях своих войск, которые составляли почти сто процентов. Он знал, что фактически все генералы тяжело ранены, особенно Мирослав, что большинство воинов полегло освежеванные как мясные туши, что вся женская часть войска не могла ни пошевелиться, ни вздохнуть. Он чувствовал их, как свое тело. Стонущее тело. И он знал, что Агнесс не получила ни царапины. Михаил глубоко вдохнул, стараясь отделить для себя хоть каплю чистого, не пропахшего кровью воздуха. Его дыхание было учащено, плечи как будто словили килограмм свинца. Он был забрызган демонской кровью с шеи до пят. Элитники измотали его, как смогли, но не были в силах доломать его волю к победе. Михаил мысленно обратился к Вселенской информационной базе, проверяя, сколько у них сил. Он понимал, что прямо сейчас для него начнется новый бой. И этот поединок будет страшнее боя со всеми войсками ада. Между тем, Рафаил, завидев с архангельской горы, что боевые действия прекратились, дал указание своим девушкам лечить раненных. Сестры милосердия выстроились группками и стали по очереди слетать вниз. – Идите помогайте всем! И своим, и чужим! – напутствовал Рафаил. – Только будьте осторожны: не слушайте демонские речи, они, даже поверженные, думают только об одном… – Не волнуйся, Ральф. Первый раз, что ли? – рука Лилианы коснулась его плеча. Она наградила архангела своей достойной теплой улыбкой и двинулась следом за подругами. После всех на камни спустился и сам Рафаил. Скалы заполнились венчиками белых платьев. Архангел целителей руководил лечением, поминутно отправляя сестер в те места, где было особенно много изувеченных. – Как трогательно, – умилился Князь, глядя, как ангелы перевязывают его воинов. – Обожаю христианское всепрощение… Он всегда был доволен тем, что Рафаиловские девушки заботятся обо всех без разбора: это освобождало его от необходимости держать штат своих врачей. – Блеск, – хмыкнула Диана. – Можно сказать: многой кровью победили, – это она про ангелов. – Теперь твоя очередь… Дорогой, – она подошла к нему близко-близко с особенной интонацией. Ее ладонь легла на его грудь, а глаза зацепились за его взгляд. – Покажи ему, кто мы есть… В ее зрачках поднялась снежная лавина, окатывая Самуила с головой обжигающим ледяным пламенем. Он почувствовал, он осознал эту приятную, эту желаемую всеми его клеточками страсть, вернувшую ему начало тех тысячелетий, когда он решил жениться на Диане. – Ты увидишь, что правильно избрала меня… Моя богиня, – проговорил Князь. Диана увидела, как в его глазах возникает цунами желания, вихри невиданной адской силы, подвластной одному лишь ему. Той, которая сегодня должна была одержать самую громкую победу в истории преисподней. Над горами, от края небосвода и до края мелькнула черная молния, разъедаемая лишь в середине огнем ангелов света. И словно гром раздался покоряющий под ноги голос Владыки преисподней. – Михаил!!! Он приковал взоры. Михаил вызвал их на себя произнесенным в чужих устах своим именем. Первый архангел поправил кольчугу и, перехватив меч поудобнее, поднял глаза на Князя. – Я слушаю тебя, Самуил, – молвил он не кричащим, но крепким голосом, который свидетельствовал о том, что у начальника легиона все еще достает мощи для решающей схватки. Темно-карие глаза смотрели глубоко и сильно. Расщелина бездны была во взгляде брата. – С тобой говорит Князь этого мира. Пришло время выяснить, кто из нас достоин обладать Землей. Выходи на бой, архангел Божьей силы! – Самуил сделал твердый шаг вперед, наступая прямо на воздух. Под его ногами заклубились пары темного тумана. Они стали уплотняться, материализовываясь в сверкающие угольной чернотой камни. Такие, как были в аду. Соединяя гору Самуила с той горой, на которой был найден цветок образа и подобия, на высоте раскинулся узкий переход, образующий мост. Князь преисподней зашагал прямо, верно ступая по камням сапогами. Его рука извлекла из ножен меч Владыки ада, обнажая широкое черное лезвие. – Узок путь в рай, Михаил, – произнес Самуил. – Посмотрим, сможешь ли ты на нем удержаться! Михаил одернул оружие и молча шагнул вверх. Под его пятами образовывались ступени, уходящие вверх в виде винтовой лестницы. Как только архангел поднялся на мост, она исчезла, рассеиваясь мрачным туманом. Через несколько минут Михаил стоял напротив брата. Первый архангел и дьявол оказались один на один. Вся жизнь как будто утихла вокруг. Они обменялись взглядами черных и таких резко разных глаз и двинулись навстречу друг другу. Минуло сном ожидание застывшего времени. Адский меч обрушился на меч Божьей славы. Вырвался, порывая в клочья воздух, боевой клич Самуила, перекрывший скрежет железа, и слился с криком Михаила. Первым ударом врезались в друг друга две силы и без права проломить оборону разлетелись в разные стороны, рассекая атмосферу. Михаил парировал жестокий выпад и моментально перестроился, чтобы отразить следующий. Самуил нанес еще один удар, а за ним мгновенно новый. Над скалами, сливаясь в какофонию сияющего металла, замелькали отблески оружия. – Это уже не игра, – проговорил Габри так, словно до этого верил в игру. Он придвинулся ближе к Иеремиилу, которого теперь поддерживал за локти Салф, и стоящему рядом с ними Иегудиилу. Архангелы сбились в тесный кружок, наблюдая за дуэлью. Агнесс проследила, как Михаил пошел по предложенным адским ступеням. Не осознавая, что хочет ему сказать, как тронуть за плечо, она бегом бросилась туда, прыжками преодолевая каменные ухабы. Архистратиг уже поднялся на мост, когда она была внизу, под самым эпицентром начинающегося боя. Задрав голову, она запечатлела первый удар Самуила. Она хотела произнести этот крик вместе с Михаилом. Но, постояв секунду, Агнесс поняла, что сглупила и сейчас ничем не может помочь архангелу, а вдобавок ко всему и половины не увидит с этой позиции. Не мешкая, она побежала на ближайшее возвышение. Она не думала, как странно выглядят ее порывы в глазах окружающих. Всей собой она была с Михаилом, когда он даже не мог смотреть на нее. Широкими ловкими шагами Агнесс быстро забралась на противоположную от Михаила скалу достаточно высоко, чтобы можно было лицезреть обоих братьев. Теперь все происходило фактически на уровне ее глаз, ей почти не надо было поднимать головы. Агнесс могла видеть и чувствовать каждое движение сведенных яростью скул Самуила, поражающий первозданной чистотой взгляд Михаила. В гробовой тишине она слышала, как скрипят архангельские сапоги, как свистит летящее оружие. С каждым взмахом глаза Самуила проваливались чернотой бездны, из его рта вырывался рык. Михаил оставался спокоен. Сейчас он только оборонялся, вкладывая негромкий крик в каждое блокирующее движение своей руки. Агнесс вспомнила, как он говорил об этой отдаче всего себя, своей внутренней силы. Этому он учил ее. Странно, но она не могла вспомнить, следовала ли сегодня его наставлениям. Губы помощницы оставались плотно сжатыми, глаза следили за тем, кто ей был дорог. Он сражался не за себя. Он, как доверенный Земли, бился за любовь к тем, ради которых они оставались в этом мире. – Ну вот и мы встретились, Агнесс, – услышала она. Агни обернулась. К ней шла Диана в длинном платье, вся в золотых украшениях. Помощница архангела так увлеклась битвой, что позабыла о том, что стоит на скале демонского штаба, чуть пониже дьявольского шатра. Княгиня преисподней подплыла к сестре, придерживая пальцами подол. Ее взгляд по-женски оценивающе скользнул по фигуре и одежде Агнесс, не упуская детали. По всему, Диана казалась удовлетворенной. И тем, какая шла битва, и тем, как Самуил успел ее сегодня приодеть. Агнесс посмотрела в лицо демонессы. Они не виделись так близко многие столетия. – Привет, Диана, – проговорила Агнесс. – Приветствую, – кивнула Диана. – Как твои дела, ангельская дева? Не устала прыгать по камням в кольчуге? – ее голос звучал с подтрунивающей насмешкой. Она ощущала себя прекрасной королевой рядом с этой растрепанной простушкой, закованной, как мужчина, в железо и источавшей тухлый запах чужой крови. – Немного, – ответила Агнесс, наклонив голову. – Признаюсь, ты великолепно смотрелась, особенно когда отправила в ад это чучело Варфоломея. Я горжусь тобой. Не всякая женщина умеет доказать мужчине, что она тоже на что-то годится, кроме его любви. Диана будто подбирала слова, которые не изрезали бы уши сестры своей грубостью. – Я не… – Жаль, что в итоге все равно все решат мужчины, – продолжала Диана, не слушая Агнесс. – Как всегда. Немножко жаль, что это закон жизни, – она поиграла золотистой прядью волос. – Они все решают за нас. Нам же остается только выбирать, кто лучше. Согласись, тоже не худшая перспектива иметь такую возможность, какую имеем с тобой мы. Что, Агни, посмотрим теперь, кто из нас сделал правильный выбор?.. – Разве выбирает каждая не того, кого она любит? – сдвинула брови Агнесс. – Ты говоришь странные вещи, Ди. – Ах да, ты будешь любить своего Мишу любым, не так ли? Что ж, это неплохое решение, это я тебе как его законная первая помощница скажу, – Диана слегка улыбнулась, так, чтобы показать свои белые зубы. – Но, увы, его время прошло. Хочешь, я как сестра сестре открою тебе маленькую тайну? Мой муж превосходит твоего Михаила на одну треть. Так что можешь готовиться утешать и затыкать раны своему любимому. Сегодня победа будет за адом. Первый шаг к нашему окончательному триумфу, – улыбка Дианы стала лучезарной. – Так что, неплохой выбор еще не означает лучший. – На все воля Божья, – тихо ответила Агнесс. Она опустила подбородок и исподлобья глядела на мост, где Михаил яростно отбивал нападки Князя. Все еще оборонялся, не переходя в наступление. Привирает ли Диана? Видимо, если да, то несильно. Знает ли Миша о соотношении сил? Ведь ему так и не удалось до конца разгадать планы Самуила. Или удалось?.. Она же покинула его как раз в тот момент… Боже… – Чего ты заскучала, сестрица? – поинтересовалась Княгиня. – Может, пока наши мужчины дерутся, мы тоже выясним отношения, а? Не хочешь разобраться со мной также как с Варфом? – Диана иронично поглядела на точеный профиль Агнесс, находя, что ему не достает изюминки. – Нет, Ди, – Агнесс повернула к ней лицо. – Тебя должна победить каждая женщина в себе, – более ничего не желая добавить, ее губы смокнулись. Ангельская воительница пошла со скалы. Диана проводила ее унижающей издевкой в глазах и вернулась наверх, к шатру. – О Агни, мое сердце тысячами лир поет оду любви к тебе! Клянусь, ни одни стихи не выразят того, как моя душа желает обнять твою душу!.. -прошло достаточно времени, пока Агнесс динамичными шагами смогла пересечь уступы скал и подняться к архангелам; к ней бросился Гавриил. – Габри! Как я счастлива тебя видеть! – Агнесс раскрыла объятия архангелу вдохновения, отдаваясь воздушному порыву благоговения. – И вас всех тоже! – лишь успела сказать она, глядя на остальных. Братья улыбались ей. – Подожди секунду, – она отстранила от себя пышущие нежностью руки и через голову потащила с себя кольчугу. На помощь подоспел Варахиил. Они вместе освободили ее от давящего на кожу железа. Впервые со дня полной мобилизации можно было сделать легкий и свободный вдох. Теперь Агнесс казалась удивительно хрупкой в одном белом как снег подкольчужнике. Глаза бродили по лицам, не зная к кому обратиться. – Мил, – Агни подалась к младшему. В этот миг его улыбка рассказала все: и боль, и облегчение. Ее ладонь накрыла щеку архангела, неестественно восковую. – Агни, ты молодец, – Салафиил коснулся ее запястья. – Прости, Агни… Я думал, что ты не вернешься, – проговорил приблизившийся Иегудиил. В его руках замерли четки. – Мы все думали об этом, когда Михаил сказал, что ты нас покинула, – сказал Салафиил. – Я и сама так почти решила, – ответила Агнесс. – Давайте не будем сейчас об этом. – Ну я-то всегда знал, что ты вернешься! – воскликнул Габри. И по его глазам было видно, что он не врет. По крайней мере, сейчас он был убежден, что все было именно так. – Только тщательно это скрывал, – усмехнулся Варх. Агнесс продвинулась на середину скалы. Иеремиил потянулся к ней, опекаемый Салафиилом. Агнесс притронулась к локтю младшего. Они переслали друг другу короткие взгляды, ясные только им двоим. В их глазах самым сокровенным достоянием был Михаил. Приостановленное на мгновения внимание снова сконцентрировалось на каменном мосту. Вернее, на маленьком пятачке, где проистекал бой. Михаил стоял практически в балетной позиции, держа равновесие и одновременно пытаясь не отдать ни пяди пространства Князю. Минуло достаточно времени для того, чтобы стало очевидно, что битва разворачивается весьма необычно. Князь без перерыва сыпал навесами, Михаил же ушел в глухую защиту. При этом первый архангел совершал странные импровизированные замахи, пытаясь отвлечь внимание противника, и ни на толику не открывался, обманными движениями не допуская слишком ярых атак. Глаза открывались на то, что старший архистратиг просто тянет время, а главное, растягивает силы, которых у Земли почти что не оставалось. Наконец Самуила допекло все это дело. – Хватит мельтешить! Дерись как мужчина! – вскрикнул он. Князь сделал полшага назад и, взяв размах, пошел в открытую атаку. Михаил не стал отвечать. Его лицо оставалось непреклонным, пока он отбивался от адского меча. На придыхании крики по-прежнему срывались с его губ, накрываемые кличем Князя и лязгом мечей. Архангел был вынужден отойти назад, но больше метра не отпустил, продолжая гнуть свою линию. – Что-то Миша его жалеет, – наморщил лоб Габри. – А зря. Воспитывать надо младших братьев, – сказал он, непонятно на кого намекая. Сердце Агнесс тревожно билось, она сжимала в левой руке пальцы правой. Помощница видела каждое движение своего архангела. Все они были ей знакомы: любой прием, любой блок, ложные замахи. Положение каждого пальца на рукояти меча, их нажим, каждый вдох и выдох. Она знала всю подоплеку, целиком технику, методику, ощущения, смысл, вкладываемый в каждый прием. Все это он давал ей на личных тренировках. Открывая, что приходило к разуму и сердцу, просто, задаром. Самое важное, самое сокровенное. То, что он не мог раскрыть больше никому, прикосновением рассказывая, что не в силах был сказать словами. Единство сердца, разума, интуиции, силы меча и мужества сердца. Внезапно Агнесс поняла, что знает об ангельском бое все. И даже больше того: все произошло, как он и говорил, и она открыла в себе ту красоту, что была ему недоступна. А он предвидел, что так и будет, никогда не жалея ни своей тайны, ни себя самого. Осознанно он шел, оказалось, на чудовищный риск, не страшась, что когда-то она не выдержит груза откровения и уйдет вместе со всеми секретами ангелов. Со всем… Что бы ожидало его, если бы она, владея такими знаниями, оказалась в руках дьявола. Вдруг Агнесс озарило это ясно как откровение. Крах тайны, ее стиснутые зубы, которым она никогда бы не позволила выпустить ни звука, даже если бы ее ждала смерть. Но он не сомневался в том, что делает. Оберегая ее от всего, от чего мог уберечь. И предоставив свободу, когда это было необходимо. Сердце Агнесс трепетнуло. Он держался как монумент, когда ему было совсем невмоготу. А она обвинила его в том, что он боится любить. Только теперь она могла сознавать, какие муки доставила его душе, только она могла причинить такие. Она капитулировала, не справившись с гнетом искушений, а он простил ей это. Простил причиненную боль, возблагодарив за то, что она пыталась взять его страдания на себя. Но не смогла. А он сумел пережить все. Варахиил краем глаза заметил, как Агнесс выдвигается вперед, а ее рука, не сопровождаемая взглядом, берет рукоять меча. – Эй, ты что задумала?! – переполошился младший архангел. – Если Михаилу не удастся победить, я закончу бой за него, – проговорила Агнесс, напряженно глядя вперед. – С ума сошла?! – воскликнул Салафиил. – Если архангел не победит, исчерпав все силы Земли, то тебя по косточкам разберут! – Мне все равно. Я не останусь в стороне, – отрезала Агнесс. – Зато нам не все равно, – взял слово Иегудиил. – Михаил бы не позволил. – И мы не позволим! – выпалил Габри. – И вообще!.. Я как старший после Михаила, я тебе это… запрещаю! Вот! – заявил он. Почудилось, что первый раз в жизни Гавриил что-то запретил. И у него получилось. Агнесс почувствовала, как с двух сторон сгущаются чужие плечи и ее берут под руки Иегудиил и Варахиил. Стало понятно, что они ее никуда не пустят. И это было неудивительное решение: дьявол, казалось, набрал еще больше мощи и передвигался по мосту, как истый бог войны, золотое изваяние, пышащее могуществом и властью. Кроме Михаила, кому-то еще перед ним не было места. – И вообще, Михаил не может проиграть! Он мой брат, – сказал Габри. – По твоей логике, Габри, Самуил тоже не проиграет, – подметил Иегудиил. Агнесс поняла, что ей придется покориться, наблюдая со стороны. Как ей хотелось оказаться сейчас там, невидимым ангелом-хранителем. Ангел должен был быть даже у архангела. Взгляд Агнесс встретился с глазами Иеремиила. Она ощутила его поддержку. Он словно успокаивал душу. Он всегда приносил утешение. Агнесс наморщила лоб, страдая, что она так далеко. Но, глядя на Михаила, ей грезилось, что на самом деле она рядом. И переживает даже движения его груди. Близко?.. О да, их близость вернулась!.. А она этого даже не заметила, так естественно это вдруг стало. Агнесс прислушалась к себе. Неожиданным лучиком она уловила, что на уровне солнечного сплетения внутри нее что-то подрагивает, словно солнечный зайчик прыгает золотистым пятнышком. Она почувствовала это уже давно, но только что осознала, что что-то происходит. Но что?.. Бирюзовые глаза, в секунду пробегая все пространства, коснулись лица Михаила. Сомнений не осталось: он черпал ее интуицию. С самого начала боя. У него было слишком мало сил, чтобы тратить их на предсказывание ходов дьявола. И он решил довериться тому, что было у них в резерве. Только у них двоих. Агнесс широко раскрыла глаза. Теперь она точно видела, что Михаил уклоняется от ударов на доли мгновения раньше, чем Самуил их наносит. Он предугадывал их через нее. Крупицы, капельки сил, он экономил их для Земли, чтобы подарить планете надежду. Грудь Агнесс дрогнула в глубоком вдохе. Она поняла, что не стоит в стороне. Она воюет вместе с ним. И он в ней нуждается. Она попыталась расслабиться, полностью вверяясь своей интуиции. Она верила, что сокровенная связь с Богом выручит их сегодня. Потому что если бы не верила она, как бы мог поверить он?.. Самуил вроде как тоже понял, что что-то не так. Он разозлился окончательно и бросился ва-банк. Михаил на пятачке увернулся от посланного в его грудь меча. Самуил пролетел мимо, теряя равновесие. Чтобы удержаться, он схватился за кольчугу первого архангела. Они сцепились друг с другом, балансируя над пропастью. – Жаркие объятия, – прохрипел Князь на ухо Михаилу. – Мы же братья, – сдавленно ответил архангел. Он изо всех сил держал Самуила за плечо, скрещивая меч с его мечом, дабы не дать возможности нанести смертельный удар в упор. – Я буду твоим Каином, Авель! – воскликнул Самуил. Он навалился всем телом, пытаясь склонить Михаила влево. Михаил выждал секунду и рванул вниз. Самуил не ожидал такого поворота. Михаил вывернулся. Лицо Князя вспыхнуло от удара локтем. – Скотина!.. – услышал Михаил. В следующий миг он чуть было не пропустил атаку, еле успев отклонить голову на долю миллиметра от летевшего на него лезвия. На лице осталась царапина. Агнесс ощутила, что ее интуиция едва не опоздала. Чем дальше, тем ей больше становилось не по себе. Уже не ее держали за руки, а она ухватилась за Иегудиила и Варха, пытаясь унять бешеное волнение. Архангелы шептали молитвы. Салафиил малозаметно шевелил губами. Иеремиил стоял, утратив его объятия, молочно бледный щеками. Михаил вновь отошел, занимая оборонительную позицию. Время шло, мелькая сплошным однообразием. Бой превратился в настоящую рутину. – Эй, ну когда выигрывать-то будем?! – не выдержал Габри. В самом деле, битва все больше напоминала большое недоразумение. Поединок длился уже больше часа, а Михаил не провел ни одной вразумительной атаки, лишь изредка совершая слабые выпады и то для вида. Когда?.. Один вопрос висел у всех в головах. И только Агнесс знала, почему Михаил так поступает. Слишком велика была цена поражения и слишком мало энергии, чтобы потратить ее на одно нападение, которое скорее всего закончится неудачно. Дьявол входил в апогей силы, и сейчас главное было держаться и ждать шанса. Она и он ждали. Но и Самуил смекнул что тут к чему. Внезапно он изменил тактику и снизил темп до минимума. Теперь не было слышно ни хрипов, ни воплей. Стиснув зубы, Князь наносил редкие удары, которые неизменно обрывались первым архангелом. Из губ Михаила продолжал вылетать мерный крик. Агнесс сдвинула брови. Он берет измором? А измором ли?.. «Он хочет тебя обмануть», – встрепенулось у нее внутри. «Я знаю», – услышала она в себе. Агнесс, не теряя бдительности, выдвинулась к краю скалы. Ее лицо отражало собранность, а зрачки, зорко перемещаясь, следили за происходящим. Но основная работа шла у нее под сердцем, тем тайным оружием, что осталось ведомо только ей и Михаилу. Вдруг Самуил совершил резкую вылазку. Ничто не предвещавший удар нежданно прорвался черным градом и огласился бешеным криком. Михаил поставил блок. Но то ли истощенный предшествующим боем с армиями демонов, то ли потерявший на миг внимание, не рассчитал силы дьявольской атаки. Он знал об обмане, но пропустил его момент. Меч Владыки ада откинул в сторону лезвие меча Божьей славы. Сопровождаемое треском железа, черное оружие прошло сквозь кольчугу первого архистратига и вонзилось в правую сторону его груди, по короткой диагонали ломая два ребра и доходя до плеча. Из губ Михаила вырвался шумный вздох. Правая рука повисла как плеть. Благодаря чуду или же выработанному тысячелетиями профессионализму, он не растерялся и успел перехватить меч левой рукой, отбивая еще один удар, в голову. Со скалы архангелов послышались возгласы ужаса. Агнесс оступилась, ее повело назад, и она упала в руки Варахиила. Ее глаза закрылись, в ушах зашумел прибой, а в мозгу все смоталось в клубок. Этот внезапный прокол: она почувствовала, как Самуил, словно пронзая положенные на его грудь руки, полностью смял защиту, которой она пыталась окружить его. Нахлест адской силы переломал выстроенные ей слабые заграждения, лишь казавшиеся надежными. Но почему? Почему уничтожен ее покров, скорее любовь к Михаилу, чем щит планеты? Почему в руке архангела отсутствовала собственная незримая мощь, отражавшая доселе удары любой силы?.. Все эти вопросы в одно мгновение мелькнули в голове Агнесс. Она не услышала ни шепота братьев, ни радостного вопля Дианы. Все это означало одно: у Земли закончилась энергия. Неожиданно и незаметно. У Михаила больше нет резервов. И ныне одна ее опека оставалась на нем, как завеса его ангела. Но она была бессильна против дьявола. Агнесс четко поняла, что не в силах тягаться с Самуилом в разгуле его могущества. Прав был Иегудиил. Князь просто бы размазал ее по камням, смахнув с себя одним движением. Только Михаил мог противостоять этому неистовству. Но он бился не от своего имени, а от имени Земли, на ее ресурсах, на том, что оставили ему люди. И бой этот был неравен. Он был не виноват в этом. Но было не время рассуждать о вине, когда речь шла о любви. Агнесс усилием воли заставила себя открыть глаза. Самуил, обрушивая один за одним удары, наступал на первого архангела. Михаил, пригнув колени, отбивался из последних сил, шагая назад, дальше и дальше к скале. Левая рука его орудовала так же искусно, как правая, ставя блоки на автомате. Иначе уже было нельзя. Взгляд Михаила не изменился. Он как прежде держал голову высоко поднятой. Трудно было сказать, что происходит в эти моменты за стеной его темных глаз. «Борись до конца, прошу тебя…» – напутствие Пресвятой Девы, сказанное наедине было сейчас у него внутри. Но на чем, как, какую тактику использовать? Никакой тактики-то не могло получиться: он еле волочил ноги, стараясь не упасть с этого жуткого моста. Как хотя бы снизить скорость, чтобы можно было подумать?.. При каждом взмахе меча грудь Михаила пронзало острой болью, мелкими осколками разлетающейся по всему телу. Он не мог пошевелить раненой рукой, и Самуил пользовался этим, все время атакуя справа. – Сердце… Зря оставил сердце… – прошептала одними губами Диана, глаза которой продолжали пристально смотреть за зарождавшимся триумфом. То, что заменяло ей интуицию, пульсируя, хлестало из ее тела, но Самуил в своем бое отделился ото всех, что были всегда с ним. Михаил продолжал отступать. Он чувствовал, что скала уже близко. И она не столь велика, чтобы отходить назад вечно и не споткнуться на спуске. – Сдавайся, Михаил! – вскричал Князь. – И я сохраню тебя для твоей девки! Каблук Михаила коснулся возвышения. – Не так легко, – вымолвил он с трудом. Его взор едва коснулся лица брата. Придумал ли он что-то?.. Но что можно было придумать из ничего?.. – Хочешь трудно?.. Пожалуйста! – Самуил нанес резкий удар ногой. Михаил скакнул назад, тяжело дыша. По его лицу было видно, что он более не выдержит напора. Архангел полусидел на камнях, упираясь сапогами в скалу и выставляя меч вперед. – У, как модно, – улыбнулся Самуил. – И на чем ты продолжишь бой?.. Уж не на любви ли своей недотроги?.. Его силуэт затемнил упавшего Михаила, как гора. Глаза первого архистратига встретили зрачки дьявола. Князь удивился, но этот взгляд был не только спокоен, но и полон уверенной решимости. – Нет. На своем потенциале архангела, – последовал ответ. – Защищайся. Это, пожалуй, было единственное, чего Князь действительно не ожидал. В мгновение ока Михаил преобразился, его плечи расправились, зрачки прояснились и налились силой. Он вскочил с камней и с громким криком пошел на Самуила, обрушивая на него первую атаку левой рукой. Вся мощь, которая таилась в океане его души, начала вырываться наружу. – Чего? – шокированный Салафиил шагнул вперед. Архангелы, как на линейке, вырвались к обрыву. Неспособные уразуметь, что произошло, они смотрели широко раскрытыми глазами на похожие на сон события. Тихо проговоренных слов Михаила они не расслышали, он не предназначал их для близких. Ресницы Агнесс взметнулись вверх. Она сжала ладони Варахиила, внутри нее встрепенулись сразу десяток разных чувств. Сердце до боли ударило в ребра. Что это?.. И откуда?.. Додумать она не смогла. – Я знал, что он прикидывался! – раздался победоносный вопль Габри. – Давай, Миша! Надери ему уши, раз не донадирал в детстве! Архангел вдохновения вышел на центральную позицию и кричал лозунги поддержки. В глазах Михаила проскочила архангельская вспышка, молниеносная и прекрасная. Он поймал возглас Габри, Главной Музы всего рая. Лицо первого архистратига озарилось ангельским светом. Губы Самуила исказились гримасой. – Идиот! – воскликнул Князь в запале. – Ты потеряешь архангельство! Этот вопль потерпел крушение в крике болельщиков Михаила. Князь не мог еще оправиться от остолбенения и отбивался, как пять минут назад Михаил, отходя в тыл. Ситуация поменялась с точностью до наоборот. Теперь первый архангел, казалось, решил гнать своего брата вплоть до шатра, у которого стояла его жена. – Пусть так, – ответил Михаил. – Тебе его никто не вернет!.. Ты станешь простым ангелом!.. – Пусть. Меч звякнул о кольчугу Самуила, рассекая несколько колец. – Сэм, сделай его! – закричала Диана. – Ты сильнее! Я сама считала!.. – Ди, твой адский калькулятор врет! Переходи на райскую модель! – ответом послышался голос Габри. – Пасть заткни, урод плюгавый!.. Подавись своими перьями и повесься на струнах от арфы!.. Чтоб тебя вместе с твоими шариками разорвало, балалаечник бездарный!– исчерпывающе послала его Княгиня. – С ума сойти, – скосил на переносицу Салафиил. – А я ей в детстве еще шарики дарил! – беззлобно хмыкнул Габри. Князь озверело смотрел на брата, считая, что это невозможно. Но Михаил выглядел безумным в непреклонности и уверенности задуманного. Денница уяснил, что он не отступиться от своего решения. – Тебе не хватит потенциала! – вскричал Самуил. Меч Владыки ада в беспощадном ударе обрушился на Михаила. – Посмотрим, – Михаил отбил атаку с проворной натренированностью. Грудь Самуила выгнулась, ощетинившись ревом. Его глаза налились кровавой злобой. Князь психанул и, как хищник, которого попросили из его владений, метнулся защищать свою территорию. Михаил незаметно для него подался назад, выбирая удобную позицию. Самуил налетел на него и чуть было не схлопотал мечом в живот. Князь отскочил, глубоким вдохом унимая искры в глазах. В голове его сложилось, что если он и дальше пойдет тупым нахрапом, то точно проиграет эту битву. Переведя дух, дьявол осмотрительно задвигался вперед, защищая мечом грудную клетку. Теперь он взвешивал каждый свой прием. Бой выровнялся. С Михаила словно слетели оковы. Он дрался красиво и раскрепощено, как обычно показывал отработанное годами искусство ангельского меча. Самуил тоже не заставил себя просить и демонстрировал брату все, чему учили адские турниры. Однако его ум занимала все нарастающая тревога. Дело в том, что определить, насколько хватит потенциала архангела можно было весьма примерно, а энергия самого Князя была небеспредельна. Пустить в дело свой дар архистратига для него означало потерять власть, лишиться того, что давало ему превосходство над всеми в преисподней. Ни во имя чего он не отказался бы от собственного престола, скорее бы он сдал решающую битву. Но внизу, в недрах ада, победы ждали поверженные демоны и кричащие аппетитом женщины, а из штаба наблюдала за каждым напряжением его мускулов супруга, та, что он увел у Михаила. Ее глаза горели, она была убеждена в его успехе, и он чувствовал, как ее образ плотоядно сосет в его чреве. И он должен был повергнуть противника. Звон железа перешел в колокольные переливы. В ушах Михаила бил набат. Три выпада подряд он бил навесом и почти триумфально; какими эффективными оказывались его атаки, с которыми Князь теперь едва справлялся. Архангел ощутил, как перед ним в обратном порядке пронеслись картинки событий последних двухсот лет жизни. Страницы его бытия перелистывались назад, отсчитывая накопленную годами силу за возможность продолжать бой. У Самуила свело скулы. Все попытки вырвать победу обманом или мастерством крушили зубы. Его запасы истекали кровью и желчью, а Михаил все еще был молод в зените своей зрелости и силен. – Сдохни наконец! – выпалил Князь. Он решился на абордаж, с сумасшедшим натиском налетая на архангела и выбивая десяток дробей о его меч. Михаил понял, что Самуил подключил к себе резервы ада. Собственные силы дьявола безвозвратно утекали. Но и сам первый архангел чувствовал, насколько скоро мелькают дни его жизни, бесконечных битв и несчетного счастья. Перед его глазами возник один из решающих боев райского легиона против ада. Тогда он еще был несравнимо юн. Время неумолимо бежало от него. Он не знал, хватит ли его потенциала для победы. Но попытаться стоило. В продолжение битвы в темных стенах ада, в комнате для отдыха и тусовок, отрывались тринадцать любовниц Князя. Оставшись в одиночестве, без своих мужчин, они устроили вынужденный девичник, ставший уже традиционным во время каждой серьезной войны. Пока мужчины сражались, дамы отдыхали по полной. Они уже перепились краше любого элитного воина и баловались кто боулингом, кто кальяном, а кто раскуривался травкой, лежа на диванчике и демонстрируя всем резинки от чулок. В комнате гремела музыка. Женщины остро хохмили и смеялись, их громкие разговоры складывались в неясный пьянящий гул, так что со стороны были слышны только выкрики и отголоски, и атмосфера была разгульно веселой. В один момент они превратились в лучших подружек. В самом деле, чего было напрягаться, когда враждовать теперича не из-за кого?.. И несмотря на едкие намеки и подколки под ногти самолюбию, без которых обойтись эти характеры, конечно, не могли, этим все сегодня и ограничивалось, а беседы шли все больше о нарядах, косметике, о достоинствах и бесчисленных недостатках адских мужчин, алкогольных коктейлях и новинках в мире парфюма и средств обольщения. Нередко прорывались буйные фантазии по поводу будущей жизни после победы Самуила над раем. Здесь уже было о чем перебраниться: все ждали коренного переворота и надеялись занять достойное место рядом с победителями, заполучив кусочек получше. Однако большинство затаивало самые смелые планы в себе. Мало кто из девушек застал все развитие этой эпопеи: состав тринадцати обновился со времени первого совещания Князя со своими генералами на две трети, но в курсе самых невероятных подробностей были все. Даже если о них не догадывались сам Князь и его военачальники. Одна из красоток, ярко-рыжая, даже красная – а Князь всегда держал хотя бы одну такую в составе тринадцати – сидела на столе, согнув и раздвинув колени, и рассказывала с горящим подобно ее волосам взором о том, что ей удалось вытащить из Ираклия касательно планов Самуила на ближайшее будущее. В руке она держала початую бутылку виски, отчего ее рассказ был еще более пламенным. Руководствуясь фразами, что обронили когда-либо генералы, девушки все больше приходили к тому, что Князь сменит жену. Но о его видах на Агнесс не знал никто, поэтому перспективы рисовались самые радужные. Слова рыжей девицы еще текли, когда рука машинально схватилась за шею, и затуманенный взгляд упал на декольте. Внезапно с нее, как изюм, посыпалось гранатовое ожерелье. – Что за бездна?!.. Девчонки хотели было с жаром расхохотаться на счет пьяной подруги, которая, отчаянно чертыхаясь, пыталась кособокими движениями вытряхнуть камни из выреза на груди. Но в этот миг у доброжелательниц одновременно потрескались в руках бокалы и бутылки с выпивкой. Стоявший на соседнем столике кальян рассыпался в пыль. Одна из дам, играющих в боулинг, затрещала нитками по всем швам прикида. Обтягивающие лоском штаны разошлись по бокам, оголяя пухлое тело, на которое они вдруг стали неизмеримо малы. Заместо разговоров отовсюду раздались визги. С женщин с трынканьем поотлетали все заколки, шпильки, примочки, рассыпались украшения, одежда стала рваться и лопаться на возвращающихся к своему природному состоянию фигурах. Блондинка из тринадцати с рыданиями выбежала из комнаты, обеими руками закрывая уменьшившуюся на два размера грудь. Все старания женщин для того, чтобы сделать свою внешность идеальной за счет энергии преисподней, в одну секунду пошли прахом. Утянутые до невероятности талии, крашенные волосы, выточенные после липосакции тела, пирсинги и татуировки, даже косметика поплыла сплошным морем с глаз, совершая громкий переворот к прошлому. Лишь единственная от природы немыслимо тоненькая и большегрудая девушка осталась стоять с прежней фигуркой, но ее платье лезло ошметками шелка, а с волос ручьем бежала краска и клоками осыпались нарощенные пряди. Лица превратились в одно сплошное месиво, прически растрепались на корню. Три минуты паники закончились тем, что любовницы, полуголые в развалившихся платьях, стали вылетать из зала под пошедшие врать басы музыкального центра. Они бежали в свои комнаты. Самуил с оскалившимся пылом ринулся на Михаила в последней исступленной атаке. Но первый архангел сумел отбросить и этот штурм, нанеся несколько ответных режущих ударов. Денница был вынужден отступить. Он отодвинулся от брата, тяжело вдыхая и меча искры ненависти из черных зрачков. Если бы эти глаза могли бы проглотить, они поглотили бы его. Михаил стоял напротив. Его грудь часто и беззвучно вздымалась вместе с кольчугой, в левой руке блестел истерзанный ударами меч. Силы иссякли. Самуил вычерпал все что мог из адской атмосферы, из каждой комнаты, улицы и закоулочка. Михаил только что наблюдал в себе тот день, когда он впервые увидел Агнесс. Тьма веков провалилась в никуда, унося за собой все накопленное за долгие годы. У него уже не осталось его молодости, только ранняя юность и детство, то радостное время, когда он и представить не мог, что ждет его впереди. Взгляд Михаила остановился на лице Самуила. Они смотрели друг на друга без сил, без мощи, неспособные шевельнуться. И что это было в глазах первого архангела? То была грусть, безграничная сострадающая любовь, но не тоска и не сожаление. Плечо Михаила подалось вперед. Выбрасывая перед собой согнутое колено, он вытянул левую руку, простирая меч в заключительном броске. Заточенное треугольником лезвие тронуло дьявольскую кольчугу. Самуил проследил вторжение, но парировать его и даже уклониться уже не смог. Импульсы мозга исчезли в торможении одурманенного тела. Кисть архангельской руки надавила на рукоять, с силой проталкивая меч вперед. Выламывая золотистую кольчугу, божественный меч вонзился в живое тело Князя и, подталкиваемый движением тела Михаила, прошел по диагонали через ребра и легкие и вышел со спины. Самуилу не удалось побороть вопль агонии. Страшно исковеркавшееся в конвульсии тело приняло неживое положение и, накренившись вбок, упало с моста. Михаил едва успел вытащить из него свой меч. Самуил тяжелым грузом пролетел до самой земли, и камни пожрали его, забирая обратно в ад. Какой-то неизъяснимый миг в воздухе царила тишина. За ним скалы взорвались радостными криками архангелов. Братья в приступе заслонившего глаза счастья бросились друг к другу. Но их объятия окатил истошный женский вопль. – Нет!!! – Диана вцепилась в собственные волосы, едва их не выдирая. – Ненавижу тебя! Ненавижу, ты слышал?! Чтоб ты сдох!.. Послав проклятие Михаилу, Диана со всех ног кинулась вниз. На каблуках по камням, не глядя под ноги, она была сейчас на десятую долю от того, чтобы свалиться и переломать себе все кости. Она и вправду споткнулась на первом же ухабе и чуть было не свернула себе колени, но внезапно рядом с ней возник Иегудиил, который поймал в последний момент ее под руку. – Аккуратней, – проговорил он, удерживая ее за локоть. – Уйди, калека! – огрызнулась на него Княгиня. Она рьяно оттолкнула архангела и побежала дальше, но снова навернулась. И во второй раз ее спасло архангельское плечо. С бешено колотящимся пульсом, она вновь отпихнула его от себя и кинулась прочь, уже более осмотрительная. Иегудиил лишь вздохнул и, видя, что опасность мало-помалу миновала, пожал плечами и направился к своим. Тем временем Габри висел на спине Варахиила, который обнимал Агнесс, громко визжа. Салафиил слился лаской с Милом. – Агни, мы победили! – в уши Агнесс ворвалось возбужденное дыхание архангела диалектики. – У него получилось!.. Руки Габри накрыли и Варха, и Агни с головой. Сердце в груди Агнесс стучало, отдаваясь в висках. Но внезапно спавший с души камень и порыв вылетевшей радости наклюнулись неясным ощущением и безотчетным подрагиванием внутри. Ее глаза нашли Михаила. Первый архангел опустил меч, едва не промахнувшись острием мимо моста. Сейчас оперся бы… о воздух… Его взгляд с тоской проводил Диану. Он чувствовал, как любит ее сейчас. Никто и никогда ее не заменит. Никогда. Его сердце неожиданно сжала необъяснимая острая боль. Они победили. Он слышал крики братьев и хлопанье крыльев наверху. Над ним Уриил и огненные ангелы пустили сразу с десяток фейерверков. Запутавшись в своих пламенных шарах, они в который раз спровоцировали столкновение и взрыв. Получилось очень красиво, хотя их самих почти что смело веером искр. Воздух озарился сотнями оранжевых и красных бликов. Небо вокруг прояснилось, тьма рассеялась и среди белых чувствительных облаков засияло дневное солнце. – Они неисправимы… – шепнул Михаил. До него долетели отголоски водопада искр. Он скосил глаза вверх. К нему мчался Уриил. С дальней скалы по воздуху бежали остальные братья. Он почему-то не поворачивал лица, но чувствовал, что Агнесс тоже с ними. Сейчас они… и она… будут рядом. Агнесс ускорила шаг, замечая, что Михаил даже не смотрит в их сторону, отправляя глаза в атмосферу. Вдруг она увидела, что первый архангел качнулся на мосту, теряя опору. Из ее губ вырвался вскрик. В глазах Михаила все потемнело, он подался в сторону и упал бы, если бы его не успел подхватить спикировавший вниз Уриил. – Что с тобой?.. – услышал Михаил словно издали. – Ничего… – прошептали будто не свои губы первого архангела. Из трещины на верхней губе и царапины на лице медленно засочилась алая жидкость. Михаил повис у Ура на локтях. – Ральфа сюда! Быстро! – заорал Уриил, поворачиваясь к братьям. Да они уже и сами поняли, что случилось нечто ужасное. Габри ракетой полетел вниз, где еще работал, отрадовавшись несколькими хлопками в небо, Рафаил. – Что с ним?.. – через мгновение Михаила коснулся Салафиил. – Не знаю!.. – воскликнул Уриил. – Помоги скорее! Оба брата взяли архангела за подмышки и повели к ближайшей скале. Михаил ничего не разобрал из происходящего, только ощутив, что под спиной становится твердо. Он понял, что его кладут на камни. Глаза его были будто подернуты жидкостью и все проистекало вроде как на посторонних картинках. – Миша, ты меня слышишь? – чья-то рука притронулась к его лбу. Михаил приоткрыл глаза, пытаясь сфокусировать зрение. – Слышу, – вымолвил он, вглядываясь в нежно-белое лицо Уриила. Габри влетел на скалу, чуть ли не затрещиной впихивая за собой Рафаила. – Что произошло?! – архангел лекарей тут же бросился к старшему брату. – Он упал в мои руки. У него кровь идет, – ответил Уриил. Рафаил встал перед Михаилом на колени. Его пальцы взяли запястье брата. – Миша, как ты?.. Что ты чувствуешь? – спросил он, нащупывая дрожащий пульс. Михаил, не поднимая ресниц, хотел чем-то отозваться, но вдруг его тело потряслось приступом страшного кашля. Плечи изогнулись вовнутрь, голова дернулась, засыпая лицо волосами. Братья увидели, как изо рта полилась струйка крови. Одномоментно Ральф побледнел так, что стал белее своих одежд. – Варх, помогай мне, – быстро проговорил он. Варахиил поспешил к брату. Дождавшись, пока опадет кашель, они вдвоем приподняли Михаила за плечи и стащили с него кольчугу. Из-под стальных колец обнажился белый со звездой подкольчужник, изодранный с правой стороны груди мечом. В этом месте красовалось огромное кровавое пятно. – Господи, откуда кровь?.. – выговорила Агнесс в ужасе, видя как шириться красная вязь. – Если бы я знал, – губы Рафаила искривились. Он разорвал рубашку до конца, снимая ее с тела и принялся хлопотать над раной. В его руке возник какой-то пузырек, видимо, Ральф первым делом пытался остановить кровь, которая мерно текла из располосованной груди. – Агни, – позвал он помощницу. Она без слов была у плеча Рафаила. В его пальцах нашлась связка бинтов и чистая марлевая повязка. Сразу пять лепестков белой розы легло в глубокую рану. Рафаил крепко зажал ее марлей и вместе с Агнесс стал накладывать тугой жгут. Михаил все это время не открывал глаз, его дыхание было едва заметно. Из обмякшего тела, казалось, ушли все силы. – Все, клади его аккуратно, – мыслью Рафаила на скале образовался мягкий ворсистый плед, на котором теперь лежал архангел. Сверху его накрыли теплой накидкой, под головой оказался свернутый валик. Близко к правой руке Уриил положил окровавленный архангельский меч. Михаил ощутил, как его окутывает тепло. Это было очень кстати в начавшем удивленно чувствовать холод камней теле. Его волос коснулись мягкие ладони, отгребая пряди с глаз. Эти руки могли принадлежать только одному ангелу рая. – Миша, как ты? – он распознал ее голос. Его глаза вновь приоткрылись. С ним сидела Агнесс. Ее ладонь держала его руку, пальцы гладили лоб. Около другого плеча неслышно расположился Иеремиил. В ногах – Рафаил, совсем близко – Габри, Варх, Ур, Салф, Иегудиил; все были тут. – Агни… мы победили… – проговорил Михаил низко. – Все получилось… Приступ кашля тут же одолел его грудь. – Тихо, брат… Тебе нельзя разговаривать, – сказал Рафаил. Руки Агнесс, настойчиво останавливая страдания, гладили Михаила по голове. Помощница проследила, как он переводит дыхание, и на нее раскрываются измученные черные глаза. – Агни… Ты молодец… Все… молодцы… – промолвил он, собираясь с силами, будто не слышал предупреждения врача. Его губы умолкли, набирая побольше воздуха. Слова давались ему тяжело, а взгляд его отсутствовал, лишь на мгновения ловя зрачки близких. – Кто-нибудь… за… лезьте… в Базу… информации… Проверьте… А то я… не могу… почему-то… Наверное устал. Очень устал. Глаза Агнесс смотрели на него. Она никогда не видела столько крови у ангела. Но чего только не могло случиться, когда он бился с дьяволом. Тревожное, ее сердце прижималось к нему, передавая любовь, всю нежность и верность, что она могла подарить ему в своей жизни. Он смотрел вдаль из-под приоткрытых век, и не видел ее взгляда. Но она знала, что он все это чувствует. Михаил коснулся ее глазами. Затем попытался заглянуть в лица братьев. Уриила, Мила… Его взор неподвижно остановился на Ральфе. Это означало, что надо отвечать. Из груди Рафаила прорвался непроизвольный выдох. Агнесс по движению бровей, по глазам поняла, что он что-то знает, чего не знает она. – Что?.. – спросила она беспокойно. Рафаил молчал. – Что там такое?.. – повторила она. Ее глаза, чувствуя беду, оглядели всех архангелов. Они уже были в курсе всего, но не говорили с ней. Ее пальцы сжали ладонь Михаила, осязая выступившую на коже влагу. – Да говорите же, что случилось!.. – выпалила она порывисто. Михаил продолжал смотреть Рафаилу в глаза задернутым дымкой взглядом. – Ральф… – умоляюще посмотрела на него Агнесс. Сердце ее сковывало при виде того, как померк ангельский свет в любимых ею глазах. – Миша, – наконец набрался храбрости Рафаил. – Ты не волнуйся: мы и вправду победили… Дьявол повержен, он в аду. Ресницы Михаила укрыли его глаза. Дыхание выразило облегчение, хотя он все уже знал. Все. – Вот только в Базу ты не можешь залезть… И не сможешь больше никогда, – промолвил Ральф, торопясь произнести эти слова. – Потому что… ты больше не архангел. Агнесс парализовало. – Как? – проронила она обескровленными губами. – Так… – Рафаил отвел лицо. На Агнесс было невозможно смотреть. Ее пораженность, словно затуманила ледяная мгла ее лицо, остановила сердце. Под ладонью потела рука Михаила, настолько слабая, что даже не отвечала на прикосновения. – Агни, – на выручку брату пришел Уриил. – У Земли не было больше ресурсов. Мы проиграли бы битву еще тогда, когда Мишу ранили в грудь… Но он отдал свой архангельский потенциал. Поэтому мы и победили. Его интонация предназначалась, чтобы дать ей мужества. Но Агнесс задрожала всем телом, отдаваясь одновременно в жар и холод. – И что теперь?.. Что с ним будет? Опять мучительная пауза, когда Ральф осознал, что нельзя больше молчать. – Агни, – проговорил он. – Ты только… Только успокойся, – он нашел только самый пресный совет. – Миша тяжело ранен. Но нам удалось унять кровотечение. Пока ты будешь жить, родной… – последняя фраза предназначалась больному. – Что значит «пока»? – не поняла его Агнесс. Ее голос прозвучал требованием ко всем. Глотка правды. – Он потерял архангельство, – Рафаил не опустил головы. – Но и ангелом он остаться не смог… Слишком много сил потребовал бой. Все потенциалы исчерпаны… Под ноль, – разъяснил он. – Теперь Миша не архангел, не ангел и даже человеком его назвать нельзя. Теперь он просто… смертный. – Что?.. – Агнесс не дала бы ему договорить, но он уже высказал все свои суждения. – Агни, – увидев, что она сорвется, Варахиил подсел к ней, беря ее за плечи. – Это… невозможно… Нет… это нельзя… – по щекам Агнесс ручьями полились слезы. Она закрыла глаза руками, желая отгородиться от этого мира. – Агни… – Варх попытался как-то вернуть ее к обладанию ситуацией, но не сумел. Она будто упала в лихорадку, сорвалась со скалы и плакала в лунатичном оцепенении. – Агнесс… Не надо, – впервые за время подал голос Михаил. Но он лишь разбудил ее горе. Она схватилась за лицо, вырвавшись от Варахиила. С ресниц беспрестанно капали слезы. – Нет, нет, нет, ты не мог… Ты не мог… Нет… – говорила она. – Агни, пойми меня… я прошу… – произнес Михаил. Но она кинулась ему на грудь, не замечая, что причиняет боль. Судорога исказила ему лоб. Его левая рука поднялась и обняла Агнесс. – Нет, нет, ты не можешь… Ты не можешь умереть… Нет… – бормотала она, словно, прижимаясь, оставит жизнь с собой навсегда. – Агни… Призывы Миши потонули. Она вздрагивала в аффективном припадке. Слова иссякли, стойкость надломилась. Она рыдала без звука, сжимаясь и дергаясь, она хватала его за руки, прятала лицо на перевязанной груди. Глаза Михаила отразили небу смертельную усталость. Но рука по-прежнему крепко лежала на спине Агнесс. Он уже не просил ее. – Ну а вы-то что… Вы же мужчины… – промолвил тихий голос над ее ухом. Рафаил беспомощно хранил руки, в которых зачем-то все еще держал рулон бинтов, на коленях. Из его глаз сочились капельки. Иегудиил, с лицом каменным, как надтреснутая скульптура, не мог удержать нависших слез. Варахиил не успевал утирать глаза, прячась от всех в убежище ладоней. Подбородок Уриила был опущен в землю. С его глаз падали на камни и разбивались огненные сгустки. Салафиил закрылся руками, облокачиваясь на Габри. Лишь один архангел вдохновения держался насмерть. Его губы были сжаты до побеления, а взгляд устремлен поверх голов. Михаил перевел пошедшие красными жилками глаза на Иеремиила. Младшего было страшно лицезреть. Вода колом застыла в его глазницах вместе с закаменевшим горем, которому не суждено было утешиться. – Не страдай больше… Ты… слишком много страдал… – Михаил ответил бы ему слезами, но слезы лишь выразились в темно-карей глубине этого взора. – Все, больше не могу, – басом прошептал Габри. Он поднялся с земли, оставляя Салафиила одного, сделал несколько шагов в сторону и рухнул на камни, зашедшись в истерике. – Агни, ему и так больно… Ради него… Приди в себя… – возобновил попытки Варахиил. Агнесс наконец смогла совладать с собой. Ее хватка ослабилась, она поднялась над Михаилом, нежно касаясь его груди и лица. – Я люблю тебя, – проговорила она. – Я тоже тебя люблю… – молвил Михаил. – Прости меня… – Я должен… был… Пойми… Агнесс обняла осторожно, как пух обымает птенчика; поцеловала его лицо. Ее распущенные волосы коснулись его скул. – Я знаю… Я понимаю… Ты только не уходи… Не уходи от нас… – молила она. – Я тоже… не хочу… – отвечал он. Их пальцы сплелись, и Агнесс почувствовала прилив нежного прикосновения, словно силы возрождались в нем, подобно ласково раскрывающемуся бутону. Помощница выпрямилась, держа его ладонь и глядя ему в глаза. Иеремиил, ни слова не говоря, взял брата за вторую руку аккуратно, чтобы не сделать больно. – Если бы Самуил попал в левую сторону груди, его бы с нами уже не было, – вымолвил Рафаил серьезно. – Если бы не Ур, его бы тоже не было, – произнес Варахиил. Он поглядел в ту сторону, где Уриил, опустившись рядом с Габри, пытался успокоить брата и уговорить его вернуться. – Диана знала… – услышали все голос Михаила. – Что надо бить в сердце… Потому что… Агни тоже чувствовала… как оно бьется… жизнью… Но… Сэм не слушал ее… Он всегда делал все… по-своему. «Искупленье только кровью, Жизнью, верой и собой. Все, что мне дано по воле, Я могу отдать. Постой! Рано праздновать победу! Будет жизнь в крови жива, Если выберу я это, На алтарь падет она!..» Хочешь ты стенать от боли И лежать в чужих слезах? Но да будет Его воля, И исчезнет зверя страх… – Как мы сможем жить без тебя?.. Как выстоит легион? – спросила Агнесс. И в словах ее была ее любовь, разлившаяся в океане, и надорванный долг, который она несла по отношению к планете. – Теперь ты… сможешь взять на себя… мою работу… – проговорил он. – Но я не могу, – Агнесс качнула головой. – Только ты мог тягаться с ним на равных… Я это знаю, я это чувствовала… – Сможешь… – глаза Михаила внимательно остановили ее зрачки. – Ты… смогла победить Варфа… Подожди время… сможешь и Самуила… Это придет… Только верь… Это будет мое завещание… Помнишь, кто сильнее: я… или мой приказ?.. – его глаза прояснились. Спала чернота, и густой ореховый оттенок краской наполнился вокруг его зрачков. Словно оставляя Агнесс любоваться ими совместные мгновения их нежности. – В тебе мой опыт, моя тайна… вся моя жизнь… Ты моя любовь. И моя красота… Агни. Небесная, настоящая красота. – Поэтому ты открыл мне тайну архангела, что собирался так уйти?.. – произнесла Агнесс со слезами. – Ну что… за чепуха, – его профиль шевельнулся. – Я не знал… Не знал, что так придется… Я не хотел умирать… И не хочу сейчас… Но что делать… Если нужно ради них… уйти… – он вдохнул, прерывая течение мысли. – Я открыл тебе… тайну… потому что я люблю тебя… Ты достойна… Ты прекрасна… Душа… Вот почему… Пусть кто-то думал… что я хотел ей… удержать тебя… Это неправда… Я просто хотел… чтоб она была твоей… Архангелы молчали, вынужденные присутствовать при самом личном признании. Они не верили тогда… Почти никто. И теперь жестоко мучились. Агнесс не говорила больше. Ее глаза усмиряли слезы и казались ему еще целомудреннее и красивее… Алмазы… чистой воды. – Воскресенье… мертвых… – Михаил вдохнул. – Это мой шанс… Я вернусь… Я вернусь… Ты только дождись меня… А сейчас… Утри глаза… Тебе нельзя плакать. Теперь ты главнокомандующая ангельским легионом. Встань и иди… к войскам… Прими отчет о победе… Это мой последний приказ… Все увидели, как Агнесс жмет губы, иссушая влагу слез. Лицо ее обрело серьезное, чуть мрачное, но уже не горестное выражение. – Что им сказать о тебе? – она прижала его пальцы. – Скажи… что-нибудь… Придумай… Объяснишь им все потом… Только не сейчас, – попросил Михаил. – Слушаюсь. Рука Агнесс разжалась, выпуская его запястье. Она поднялась на ноги и, выправив осанку, зашагала вниз со скалы, где давно собралась толпа ангелов в смятенном ожидании вестей сверху. Михаил опустил веки, восстанавливая потраченные на разговоры силы. Его дыхание выровнялось и успокоилось, кашель больше не повторялся. Он более не терял кровь. Но сколько продлится выздоровление или угасание от такой раны?.. Ральф тщетно пытался предположить. Ему нестерпимо хотелось плакать. Уриил возвратил Габри. Архангел вдохновения выглядел так, как будто рыдал неделю без перерыва. Он подошел к Михаилу шумно в отличие от всех и сел на колени. – Миша… прости, – выговорил Габри. – Я просто ужасная муза… Это все мой дурацкий стих… Про жертву какую-то… про алтарь… Обещаю, я сочиню другой… А потом больше ничего никогда не буду сочинять… Никогда… Ты только живи… Ему самому только что раскрылся, как жуткий цветок, смысл баллады о битве. – Габри, ну при чем тут стих?.. – Михаил даже не открыл глаз, но сквозь веки они улыбались младшему брату. – Ты тут совсем не виноват… Ты – моя самая лучшая муза… – Я – ужасная муза, – проговорил Габри сквозь слезы. – Я не хочу ей быть, если не будет тебя… – Нет, Габри… Кому же от этого станет лучше?.. – глаза Михаила раскрылись, спокойные. – Я ухожу, вы должны смириться… И продолжать жить… Продолжать жить!.. – Вы должны поддержать Агни… Ур… ты должен заменить ей меня, – оставил еще один свой завет Михаил. – Почему я?.. – молвил Уриил убито. – Я даже не смог разглядеть в ней истину… Я не смогу заменить тебя. Никогда. – Ты сможешь… Во мне нет… ничего… – вдруг дыхание Михаила перебилось. От волнения, от того, что он должен был сейчас донести. – …Чего не было бы в вас… Если бы не вы… нам бы никогда не выиграть эту битву… И другие бои… тоже… Я только держу меч… в руке… Уриил, ты – сердце… Габри… душа… Все вы – дух… и разум… Для Земли… И вы останетесь с ней… Грудь Михаила снова продрало глухим кашлем. – Ну все, хватит разговаривать… Мы все поняли, мы все сделаем, как ты велел, – Рафаил непререкаемо уложил пытающегося приподняться архангела в плед. За деятельностью ему проще было спрятать свои терзания. – Мы тебя любим, мы чувствуем все, что ты хочешь нам сказать. Глаза Рафаила осуждали, как мог осуждать больного врач. – Ральф, – снова произнес старший архангел. – Да, Миша, – но он не мог заставить его молчать. – Как наши… раненые?.. – Все хорошо. Я думаю, девочки уже справились с перевязкой. Демоны отправились в ад. Ангелы остались. И тебе надо отдыхать, чтобы ты поправился вместе со всеми. – Хорошо… – едва кивнул Михаил. – Ральф… Только последняя просьба. – Я тебя слушаю. – Я, по-моему… переборщил с Сэмом… Это был мой… фирменный удар… Сам не знаю… как он у меня получился в тот момент… Ему сейчас, должно быть, очень несладко… Слетай проверь… как у него дела… Пожалуйста… Пухлые губы Рафаила приоткрылись в немом удивлении. – Думаешь, ему будет приятно меня видеть? – спросил архангел покаяния. – Нет… Но сделай это… для меня… Это все… – темные глаза Михаила смотрели в лицо брата. Рафаил прочувственно обнял поверженного ангела. Что-то прошептал ему, поцеловал в поцарапанную скулу. Больше не таил увлажнившихся глаз. – Я сделаю, – Рафаил поднялся с колен. – Я быстро обернусь, если что – кричите. И вот вам,- он протянул Варахиилу, занявшему место Агнесс, стопочку лепестков. На последних шагах подъема показалась помощница архангела. Она шла, держа подбородок прямо, не сутуля спины. Ее глаза твердо смотрели перед собой. Взгляды архистратигов направились на нее. В особенности на неизъяснимо прекрасные зрачки. Михаил не мог ее видеть. Едва услышал бы он и тихие шуршащие по сухим камням шаги. Но теплая улыбка легла на его губы: – А кто-то считал… что это невозможно… На его лицо легло умиротворение. Агнесс шагала к ним, а в ее бирюзовых глазах неземной белизной сверкала архангельская искра. Она этого даже не замечала. Варахиил с немотой на губах отодвинулся, оставляя ей руку Михаила. – Приказ выполнен, – доложила Агнесс, приближаясь и присаживаясь на камни. – Воины дали мне отчет. Они хотели видеть тебя, но я сказала, что твое ранение требует нескольких часов покоя. Это все. – Молодец, – шепнул Михаил. Он краем глаза разглядел, как Агнесс снимает с пояса ножны и кладет их в его изголовье. – Ты настоящий воин… Улыбка Агнесс стала ему ответом. – А где Рафаил? – пробежали ее глаза. – Он послан Михаилом… На задание… – Варахиил подумал, что о чем-то лучше смолчать до поры. – Сказал, если что… придет сразу… – Ладно, – отозвалась Агнесс. – Только ничего больше не случится, – она повернула лицо к Михаилу. – И теперь нет такого приказа, который заставит меня отойти от тебя, – это был голос ее сердца к его сердцу. Она погладила запястье архангела, и они погрузились в беседующее молчание. Самуил камнем пролетел сквозь своды преисподней. Закованное тело со всей силой шлепнулось на равнины. Нежилую часть ада сотряс нереальный грохот железа. Самуил упал на живот, чудом не свернув себе шею. Его щека уткнулась в леденящий камень. Он даже не шевельнулся, лежа плашмя, как еще один булыжник. Неизвестно, какое время он пролежал и чувствовал ли что-нибудь или находился в забытьи. Но через какие-то минуты или части часа издалека послышался торопливый топот каблучков. Над Самуилом раздался неразборчивый голос. К нему прикоснулись чьи-то гибкие руки. Самуил ощутил, что его пытаются перевернуть на спину. Его тело болезненно дернулось, веки приоткрылись. – Спокойно, любимый, это я, – сия была запыхавшаяся Диана. Она стояла над ним, широко расставив ноги, и старалась перекантовать его, как тяжелый мешок. Верхняя губа Самуила шевельнулась, как будто он хотел что-то произнести, но в этот момент его с силой рванули влево. Он взвыл от резкой боли, пронзившей его от плеча до самого бедра. – Все будет… хорошо, – пыхтела над ним Диана. Она упирала в камни свои туфли и безжалостно сжимала его плечи. – Дура!!!.. – громко прохрипел Самуил. – Не трогай меня!.. Он норовил отбиться от этой сумасшедшей. Но настойчивая Диана уже повернула его на бок, и уложить на лопатки было делом техники. Из-за стиснутых зубов было слышно хрипящее дыхание мужа. – Потерпи немножко, – сказала она. – Сейчас я помогу тебе. Самуил понял, что теперь она стягивает с него кольчугу. – Идиотка!.. Не трогай, говорю!.. – он вывернулся от нее, как кот от купания, но от резвого движения ему стало еще хуже. Уши пронзил болевой стон. – Не дергайся ты!.. – гаркнула Диана. – Я должна снять ее, пока ты не превратился в консервы в собственной крови!.. Она тоже тяжко вдыхала, словно ей не хватало местного кислорода. У Самуила зазвенело в мозгах. Он замер, чувствуя, как Диана рвет доспехи с его тела. На мгновение супруга притормозила и выругалась грязным матом. Глубокий вдох греха облегчил ее легкие, и она снова принялась за дело. – Черт!.. – воскликнула Княгиня. – Бездна! Ее рука зажала сломанный ноготь. – Чертова кольчуга!.. – Диана отломала остаток ногтя и хотела снова броситься в бой, но сухо закашлялась. – Бездна возьми дьявольские равнины! Провались этот треклятый день! Атмосфера ада стонала, высосанная как коктейль Ираклия. В ней почти не осталось энергии греха, чтобы можно было вздохнуть. Княгиня перехватила кольца кольчуги удобнее. – Осторожней!.. – снова заревел Самуил. – Молния тебя раздери!.. Мне больно!.. – Диана молчала, продолжая тянуть на себя железо. Оставалось совсем чуть-чуть. – Бездна! Ты что, мужиков раздевать так и не научилась?!.. Княгине наконец удалось сдернуть амуницию. Она откинула ее в сторону. Ее глаза расплавили камни. – С тобой разучишься делать все на свете!.. – отлепила она. Самуил узрел перед собой ее колени. Диана села на корточки, оглядывая его рану. – Мрак, сколько крови!.. Из груди Самуила и вправду водопадом лилась черная жидкость, пропитывая его золотистый подкольчужник. Надо было срочно это прекращать, иначе через пару минут он вырубился бы на месте. Диана поразмыслила миг и наложила руки на свой подол. Самуил услышал треск ткани. – Чего ты творишь?!.. – выкрикнул он возмущенно. – Срываю белье в порыве страсти!.. – нагрубила Диана. В ее проворных ладонях оказались длинные лоскуты платья. – Шевелись, сила бесплотная!.. – рявкнула она. Княгиня склонилась над грудью мужа, чуть не касаясь его своим бюстом, и стала туго перехватывать ее тканью. Всего за несколько минут у нее получилось забинтовать его почти профессионально. Самуил стенал и ругался, но особо не противился ей, терпя неизбежную экзекуцию. – Все. Теперь поднимайся, – велела Диана, вставая. – Рехнулась?! – Самуил раскрыл на нее слишком живые глаза. – Куда я попрусь с такой раной?!.. – Попрешься как миленький! – огрела она его как палкой. – Я не собираюсь ждать, пока тебя тут сожрут червяки!.. Вставай! В самом деле в округе, почуяв свежачок тухлого запаха, уже стали собираться различные насекомые. Руки Дианы впились в локти мужа, воздвигая его с земли. – Черт! Осторожней!.. – Самуил еле встал на ноги, опираясь всем телом на голое плечо супруги. – И что это такое на тебе?! – крикнул он, глядя на то, что осталось от ее юбки. – Ты проститутка, что ли?! – Заткнись! – метнула в него искры Диана. Она гнулась под этой тяжестью, с трудом удерживая мужа в вертикальном положении. – Бездна, откормленный баран! – выражено прокряхтела она, растянув губы. – Надо генералов звать!.. – Даже и не смей! Чтобы они нас в таком виде застали?!.. – А мне наплевать, в каком я виде!.. Я – Княгиня! А ты Князь! Это мой ад, и я буду здесь хоть в трусах гулять!.. Я тебя не потащу через всю преисподнюю одна!.. Вокруг туфлей Дианы заструились шестеро мокриц. Самуил вдруг понял, что спорить бесполезно. Он временно смирился и замолк. Диана потянула его за собой, потому что не собиралась отбивать мужа от всех паразитов равнин в ожидании, пока кто-то, может быть, придет им на помощь. Ей проще было запрограммировать многоножек, чтобы они сопроводили генералов прямо к ней, и она так и сделала. Алан шагом спустился на темные камни равнин и направился к себе. Долгим был путь по нежилым гладям, затем по пустым улицам. Генерал глядел в темноту, и его лицо не выражало ничего. Не очень скоро ему удалось добраться до своего кабинета. Алан плотно захлопнул дверь и стянул с себя доспехи. Его рука коснулась бедер. Он и забыл, что меча там нет. Второй генерал снял пустые ножны и бросил их в угол вместе с кольчугой. Гром металла. Затем он подошел к бару и, взяв бутылку, лег с ней на диван. Алан вытянул ноги, не заботясь, что сапогами испоганит всю обивку. Ему все равно недолго здесь осталось. Он открыл бутылку пальцами и отдался любимому вкусу. Ожидая, пока придет с триумфом Князь и предаст его военному суду. У него оставалось еще время, чтобы выпить. Дудки, свой любимый коньяк он не оставит ни одной сволочи, которая придет вместо него!.. Интересно, кого Князь назначит?.. Одного из молодчиков Варфа? А что сделают с самим облажавшимся первым генералом? Алана бы согрела мысль о том, какая пытка уготована побежденному женщиной, но он чувствовал безразличие к нему. Да, Варфоломей теперь ему был по барабану. И тот факт, что самого его скоро отправят в пыточную и будут выкалывать глаза и сдирать кожу, не очень волновал. Алан глубоко вдохнул. Его даже не очень удивляло, что это не бой выдался, а чертовщина. Варфоломей впервые за всю карьеру потерпел поражение от девчонки, а он сам в тот момент, когда судьба велела доказывать Князю, что он лучший, бросил меч и ушел с поля боя. Его разум до сих пор до конца не осознавал, что он так поступил. Смешно. Но если уж он пал жертвой Дианы, глупо было добиваться чего-нибудь в этом мире. Отныне он был проигравшим навсегда. Генерал, не закрывая глаз, видел, как Диана кидается на шею своему любимому Князю, позабыв все печали и унижения, из-за которых она так рыдала дня два назад!.. Казалось, она готова простить ему все на свете, все. Выкинь он ее на помойку, избей, искалечь, она все равно приползет к нему по одному мановению руки, целуя его ботинки. А ненавидеть будет только шлюх, которых ее муж зажимал в углу, да собственную сестру, и еще, пожалуй, Михаила… Алану думалось, что он не удостоился даже ненависти этой женщины. Для нее он был просто мусор, шваль, от которой можно и нужно отмахнуться. И ничего не значил тот взгляд в тот день в комнате, когда ему показалось… …Но… он понял, что его предсказание сбылось. «Буду счастлив», – проронил он тогда. И Алан ощущал сквозь безразличие и расплющенную гордость, что груз спал с его плеч и внутри полегчало. Впервые за долгие годы он испытал нечто иное, незнакомое обледеневшей душе. Счастье работать с тобой, счастье созерцать твое лицо… Счастье… быть просто рядом… Отдавать… когда не можешь получить взамен. Тихое дыхание вырвалось из ноздрей. Вот, наверное, она была бы рада, если бы он отправил Агнесс на тот свет. Конечно, ведь эта мерзавка покусилась на святое святых Дианы. Вот только Алан не поднял бы на нее руку даже ради Княгини. В конце концов, он еще уважал себя как мужчина, чтобы дрожать над чужими капризами… Пусть даже капризами собственной королевы. Эти голубые глаза, светлые растрепанные волосы. В каждом движении женственность. Он бы не смог это ни полюбить, ни восхититься. Но рука, приученная бить существ другого пола, которые сами лезли на рожон, внезапно остановилась. Перед тайной творения. Перед законом природы, который он, мужчина, не мог попрать. Да, сейчас он был мужественен более чем когда либо. Отпустивший женщину. Ушедший, принявший свое решение. И Алану было бесконечно все равно, что будет дальше. Пусть катится, как катится. Что он девушка, чтобы держать руку на сердце?.. Сейчас выпьет и потом на равнины ковриком из собственных частей тела. Всегда было интересно, что чувствуешь там, разбитым на молекулы. Необычно, наверное. Начальник гордыни впал в прострацию, созерцая стены своей комнаты. Он уже не страдал, как ему хотелось по привычке: его страдания растворились в любви, которая, обезоруживая, лилась из груди, затапливая собой все и даря счастье через боль, помимо боли, вопреки ей… Когда он впервые по-настоящему жил и чувствовал. Часы бесшумно, чтобы не раздражать, шли на стене; как адские мокрицы, ползли стрелки и не быстро, а уже на другом делении, отсчитывая минуты, в которые Князь якобы бьется с райскими силами, а на самом деле щупает, что под платьем у его жены. Алан прикоснулся губами к горлышку бутылки и вдруг ощутил размякшую липкость в руке. Стекло пошло трещинками, и коньяк вылился на генерала, обсыпав его осколками бутылки. – Что за бездна?.. – проворчал Алан, привстав на диване. Пока он соображал, его бар затрещал. Бутылки полопались, и из них потекли разноцветные струи спиртного. Воздух стал каким-то другим. Нет, не то чтобы в нем теперь пахло мегакоктейлем из всех напитков ада, а другим… В окончательных непонятках генерал сел на лежанке и сдвинул брови. Но всепоглощающая усталость, марево из испытанных чувств, пересилило все остальные желание. Да и по здравому рассудку, чего ему было рыпаться теперь?.. Алан возлег обратно, сетуя только на то, что пить стало нечего. Прошло неопределенное количество времени, когда он уловил, что он тихо покашливает, чувствуя в горле дискомфорт. Внутри стало очень неприятно. Алан вынужден был подняться, потому ему не доставало воздуха. – Черт, еще задохнуться тут не хватало, – буркнул он, недовольный. Он сидел долго и упорно, просто стараясь дышать. Отключаться из-за такого расклада уж никак не входило в его планы, в которых, по сути, было отныне все расписано. Мелькнул почти час, и генерал гордыни начал привыкать к новой атмосфере, однако в горле все еще першило, когда он заметил, что под его дверь с щекотанием лезет что-то мелкое. Толстенькая мокрица наконец протиснула свое вибрирующее тельце в покои генерала. Она нагло подползла к дивану и, взобравшись по ноге Алана, уселась на его колене. Едва она хотела что-то пропищать, как оказалась раздавленной мощным хлопком его ладони. Алан без брезгливости вытер руку о кожаные штаны. Сообщение! Да пошли вы все. В этой комнате голос прекрасной Дианы остался неуслышанным. Алан недовольно положил руки под шею, размышляя, какому идиоту он понадобился в такой момент и почему нельзя было зайти так и сказать, что ему пора на расправу к Самуилу. В победе Князя он все еще не сомневался, как не сомневаются в доказанной равнобедренности треугольника. Глаза Алана заметили, что в комнате что-то двигается. Ему уже добрый час казалось, что кто-то тут шалит, но он списывал это на идиотизм окружающего мира. Теперь воздух явно шевельнулся, он это видел. Генерал прочувствовал, что он не один. Его корпус выдвинулся вперед. – Кто здесь? – резко спросил он. Но никто не отозвался. Алан было решил, что допился до чертиков и пришла наконец белая горячка, но тут шевеление повторилось. Ноздрей коснулся запах женских духов. Причем очень странный. Алан назвал бы его не иначе как обжигающая роза. В аду таких он не вдыхал. Генерал вскочил с места и развел руки, намереваясь не дать невидимке уйти, но поймать женщину и прижать к стене. Он и сам не понял, почему им овладело это желание, видимо, страсти сегодняшнего дня были слишком насыщены для одной в поле души. – Выйди, – приказал он грубо. На вызов была обязанность отвечать. Мгновение и в воздухе показалось длинное платье, но, не успев прорисоваться, силой воли исчезло снова. Аромат духов усилился, опьяняя своей яркостью. Алан рванул к неясной фигуре, ощущая близость живого тела. Ему показалось, что он почти схватил ее за руку, но силуэт резво переместился в другое место и через миг вихрем полетел прочь, едва прихлопнув дверью и так не показав своего лица. Алан, взбудораженный, хотел броситься за ней, заставить появиться и, нет, не обидеть, но сделать так, чтобы она рассказала, кто такая и откуда взялась. Но тут у самой двери он увидел, как что-то упало, звякнув о камни пола. Генерал гордыни подошел и, нагнувшись, поднял маленький кулончик на тонкой золотой цепочке. В его руке оказалось крошечное рубиновое сердечко. Он ничего не понял. Но украшение ошеломило его и рассказало больше, чем возможные ответы на все вопросы. Алан поднес кулон к глазам и, обняв пальцами, прижал его к своему подкольчужнику, не находя, куда спрятать. На архангельской скале царило безмолвие. Михаил лежал в окружении братьев. Агнесс нежно гладила его волосы и смотрела в глаза. Слова были больше не нужны. Даже слишком много было сказано. А они просто хотели быть вместе. Он просто желал причастности близких. Михаил глядел то на Агнесс, то на лица братьев. То его веки утомленно закрывались и он отдыхал, сберегая силы. Его сердце мерно билось, состояние стабилизировалось. Лишь иногда, как мелкая дрожь, грудь теребил беззвучный кашель. Рафаил вернулся из ада, принеся логичные для всех вести: Самуил его послал. Агнесс промолчала, узнав о выдумке Михаила. Теперь архангел лекарей дежурил около старшего брата, ловя любое изменение его самочувствия. Пускай Михаилу оставалась лишь короткая жизнь смертного, неизвестно, часы или дни, но Ральф хотел, чтобы брат состарился рядом с ними. Агнесс чувствовала, как ее сердце бьется рядом с сердцем Михаила. Они были снова вместе и близкие, как обрученные друг с другом. В его груди было еще столько всего, чтобы передать ей, и Агнесс слушала складывающиеся в его душе стихи. Как и архангелы, чудилось, тоже слышали эти прикровенные фразы. За жизнь я бьюсь и умираю, Последним вздохом на губах Свою победу посвящаю Тому, Кто смог развеять страх. Кто сердце собственное вынул И на алтарь его принес, Кто мир погрязший не покинул И сжалился сиротских слез. О да, теперь я угасаю, Такой был яркою свечей И в миг последний умоляю: Храни восточной их звездой. Я за людей отдал все силы, Отдал их тем, кого люблю. Объятьем рук Иеремила Тебя молю, Тебя прошу: Прости меня, не прав я коли. Один Безгрешен, Совершен, Не угасишь моей Ты боли: Я выбрал своей последний день. Ты умер и воскрес, Как Солнце. А я умру – настанет ночь. Струится кровь из ребер молча, Не в силах Рафаил помочь. Я жертву приношу для мира, Как сделал это Ты тогда. Одной любовью Уриила Спасаю смертные тела. Они ведь Тела Твоего частицы, Они есть Ты, и Ты – они. Как больно и тоскливо мне… От жизни вечной отказаться, Предав себя кромешной тьме. Не видеть света и печали, Не зреть ни лета, ни зимы, Не слышать Гавриила песни, Не знать, что без меня они. Мне тяжело, хотя архангел, Верней, теперь уже им был. Твоею силой напоен, Сраженный в бое павший ангел, Ее слезами умилен. Как не хотел я быть когда ли Причиной слез ее. Сейчас Она рыдает безутешно: Разбилось сердце, как алмаз. Я счастлив видеть братьев рядом, Молитвы, подвиги их рук, Иегудиила, Салфиила, Варахиила сердца стук. И счастлив я познать до смерти: Открыла в жизни у себя Свою потаенную дверцу, Она впустила внутрь меня. О, как хочу я быть спокоен, Надеясь, что ее судьбой Благословенье станет Духа, Чтоб Землю защищать собой. Я верю, что теперь по силе Ей сатану сдержать в аду: Атаку страшную отбила, Восторжествует битву не одну. Как буду я скучать, родная, Твоей улыбки, нежных рук. Я не смогу с тобой обняться, Мой самый сокровенный друг. Не плачь, тебя я умоляю, И, братья верные, прошу: Улыбки ваши осветите, Когда от вас я ухожу. Ее рука глаза закроет Мои, и станет мир печаль. В бою за жизнь убитый воин, Как, Боже, дара жизни жаль. Казался так недосягаем Я для тебя. Теперь тону В своей я крови, задыхаюсь. Тебя, Агнесс, всех вас люблю. И сном протяжным бездну тени Вкушу, не чувствуя себя. Не вечно быть душе в забвенье, Прейдет и небо и земля. Настанет воскресенье мертвых, Средь рая искр и новых волн Восстану я тогда со всеми, Вдохну я царства мир и звон. Средь новых лиц, героев новых, Я обрету тогда покой Средь вас, Тот самый павший воин, У ваших ног воссядет он. Не буду ангел я, Адама не назовусь тогда сыном. Лишь только, души, без обмана Примите брата снова в дом. Дождитесь, сердцем не сгорая, Любите, помните: любил Ваш брат. Сейчас от вас уходит, Вам предан духом Михаил. Я знаю, что она дождется. Я знаю, братья будут ждать, Улыбка девичья вернется Ко мне в тот день. Тогда опять блаженством будет Больше боли Всех вас средь праздника обнять. Но в нависшей тишине, в кажущемся безмолвии, уже нарастало бурление, излияниями Михаила созревал и лопался семенами бунт. И было слышно, как в душах присутствующих, в их сердцах шумит молитва, шуршат слова. Михаил чувствовал, что мысли обращены к нему, а сердца неотступно ходатайствуют перед Богом. И слова Агнесс прозвучали в нем, отзываясь на его прощальную песню: – Нет, ты постой! Не надо боле, Я так тебя не отпущу, Я знаю, что все в Божьей воле, Тебя я у Него прошу! Но ей оставался только усталый ответ Михаила: – Агнесс, не надо, будь ты стойкой… Уж закрываются глаза. Твоей молитве благодарен, Но эта боль – моя стезя… Но архангел испытывал теперь всем своим телом, что просьбы братьев все крепче и горячее. И среди шепота мыслей прорвалась в голове пламенная речь Гавриила: – Постой! И я теперь вмешаюсь. Я за тебя сейчас молюсь. Прости, но мне удержаться, И мне спокойно не вздохнуть. Я муза, я не стойкий воин, Мой плач, как море, напоил Моих стихов безбрежно волны, Позволь тебе читать их вечно, Михаил!.. Михаил слышал, что, убедительно слезный, ему вторит голос Иеремиила: – Ты обожди! Мой брат любимый! Ты помнишь, как ты утешал Меня. Молитвой страстно нежной Молюсь, чтоб снова к жизни встал! Чтобы обнял собой планету, Чтобы вдохнул всем ветрам мощь Тот, ближе кого в мире нету! Чтоб Бог расторг бы эту ночь! И как сходятся с ним слова Уриила: – О брат, прошу: Ты подожди минуту! И ты прости, что я не смог понять. Да, я, огня у Господа архангел, Ничто не в силах поменять. Но я молюсь, как Агни, Братья, вдруг сможем мы спасти тебя? Но снова Михаил не оставлял им надежды: – Быть может, Ур, Но я не в силах Терпеть сейчас, Прости меня… Молчание Рафаила было струей воды: – Я ангел исцеленья душ и тела, Но свет бесплотных не могу вернуть. Лишь Господа могу просить я неотступно, Чтоб воскресил архангельскую суть. Глаза Салафиила были обращены вверх, но сердце его было на Земле: – Всю жизнь молился и молюсь я, Но что сказать Ему сейчас? Когда слова на четках тают, Верни нам диких гор алмаз. Михаил: – Помилуй, Боже… Боже правый… И не бросай меня теперь… Когда унынием задавлен… Прошенья застучались в дверь… Варахиил: – Мой брат родной И самый лучший, Ты погоди, Постой, ты жди! Я знаю: хватит устремленья, Мы вымолим тебя в тиши! Иегудиил: – Твой подвиг, Михаил, Что больше, Всех подвигов всех ангелов моих! Прошу тебя постой; я крепче, Не знаю, что у Господа просил. Агнесс: – Послушай, Миша, Просто болью со мной своею поделись, Отдай себя, всё в Божью волю, Проси, чтоб светом исцелил. – Михаил: – Да, я прошу, Ты слышишь, Агни? Я так прошу, Я жить молил. Ты ангел мой, пречистый ангел, Спасибо, я тебя любил… Агнесс: Любил ли? – Михаил: Нет, не меньше люблю тебя, малыш, сейчас… Прости, но путаются мысли… Последний чувствую я час… Агнесс: Нет, нет, прошу не извиняйся, Я знаю тяжело тебе… – Михаил: О да, не думал я, Так тяжко Лежать в предсмертном полусне И чувствовать, что тленный ныне, Не ангел и не человек… Но это не мешает больше Родных любить Своих Вовек… Агнесс: Как мне не плакать? Мне так больно… Я будто остаюсь одна… Я знаю, Боже, Все ведь в воле Твоей, И было, будет так всегда. И я молюсь и уповаю, Я так люблю Тебя, его. Я снова слезно умоляю: Верни блеск сердца моего! Я женщина, Ты знаешь, болью Что значит изболеть моей, С креста ты видел свою матерь, Невесту Божью, мать людей. Прошу Тебя, Я умоляю! Я плачу, Не могу дышать! Прошу, Ты сделай Своей силой, Чтоб я смогла его обнять! Прошу! Тебя я умоляю! И если жертву нужно, забери Меня, И, людям отдавая, Верни его, Как возвратил Ты Лазаря Марии В день четвертый, Который был, как он, любим… Михаил: Я жертва, Агни, Доброволец, Я ангел, павший за людей, Прошу, прими это спокойно, Возьми моих ты бремя дел… Уриил: Стой! Если жертва будет нужной, Я отдаю себя теперь! Варахиил: Вернись ты, Михаил, Ведь можно меня отдать за всех людей! Иеремиил: Нет, я не вижу слёзы больше! Я, ангел милости, Хочу, Себя предать я Слову, Воле, И тем его я возвращу! Гавриил: С ума сошли? Без вас мы проживем ли?! Нет уж, Такого не просил! Пусть заберут меня и точка, Ведь я вернусь, Каким и был! Рафаил: Все хватит, слушать Дольше Я всех уже вас не могу, Я отдаю себя, и слова Не говорите мне, молю… Салафиил: О Боже, нет же, не внимай им, Возьми меня и жизнь мою… Иегудиил: Закрой, мой Бог, Ты Свои уши, Хочу я умереть, так как его люблю… Михаил: Оставьте это, я прошу вас…. Агнесс: Мой Боже! Не медли боле! Ведь сколько боль терпеть ему? Я вижу кашляет он кровью, Глазам моим невмоготу! Возьми меня! Имею право Отдать я все, его храня! Прошу! Тебя я умоляю! И если нужен агнец человечеству еще Бери одну меня в расчет. Бери И, искупленье им давая, Верни его, Как возвратил Ты Лазаря Марии В день четвертый, Который был, как он, любим… По щеке Агнесс покатилась слезинка. Ее пальцы коснулись кожи, вытирая кристальную влагу. Его сердце билось и стремясь, и смирившись. Они же молились, кроткие, но готовые все изменить. Верни его, Как возвратил Ты Лазаря Марии В день четвертый, Который был, как он, любим… Небо над скалой стало растворяться белесой полосой, словно открываясь воротами в рай, высокими, досягаемыми лишь святым Божьим. И с самого Престола в сиянии лучей к архангелам спустились люди. И посреди этих людей к ним шел Он в сопровождении женщины в темно-синей накидке. Сердце Агнесс вырвалось широким вздохом, грудь поднялась, защемившись радостью и всеотдающей надеждой. Архангелы стали на ноги и тут же опустились на колени, благоговейно склоняя голову. Лишь Агнесс, как была, осталась сидеть рядом с Михаилом. Он почувствовал, как ее губы что-то жарко шепчут ему на ухо, а руки обнимают, и горячий влажный поцелуй мимолетно касается его щеки. Она была с ним, и она была одновременно вся там. Люди снизошли на скалу и остановились перед ангелами. Двенадцать мужчин и Один посреди учеников, Учитель в простом плаще, с длинными мягкими волосами и взглядом таким, каких не бывало ни у людей, ни у ангелов. И Дева по правую руку, что называлась Матерью всех живущих на Земле и на небе. Сам Иисус явился бесплотным силам в окружении апостолов и Пресвятой Девы Марии. Он выступил вперед, казалось, не касаясь сандалиями камней: столь лучезарна была Его походка, что не смешивалась с окружающим миром. И никто не смел поднять на Него взор. – Встаньте с колен, дети. Ибо вы сыновья, а не рабы. И Я пришел лицезреть вашу радость, а не скорбь. Архангелы молча повставали, и на Господа устремились прямые, без обиняков взгляды таких разноголосых глаз. – Итак, вы одержали сегодня величайшую победу, – промолвил Иисус. – Но ваши лица печальны, и стоны раскалывают самое небо. Где же тот, кто изваял сегодняшнее веселье собственной кровью? – Он с нами, Господи, – произнес Варахиил, отступая в сторону и обнажая взгляду Михаила и коленопреклоненную Агнесс. Архангел тяжело дышал, прикрыв глаза, и ее руки держали его голову, а губы были сжаты, скованные печатью разделенной тяжести. – Что ты совершил, Михаил? – Иисус приблизился к первому архангелу. – Я слышал вопли Земли и трубы ада, возвещающие ей поражение, когда вдруг кометой вспыхнула вера. Но вот эта комета, падая, угасает. Как мог ты, хранитель планеты, отдать свой дар, что был дан тебе для служения и бросить его в бой? Объясни мне это. Агнесс слышала вопрос, заданный Им. Но силы Михаила изменили ему. Она ощутила, что архангел не может говорить. И посему она взяла слово за него. – Господи, позволь мне ответить, – она подняла подбородок. – Потому что я знаю, что хочет сказать Тебе Михаил. Мы отдали победу, еще когда шли на этот бой. Но Михаил хотел дать людям еще один шанс. Не дожидаясь сокрушительного проигрыша, который бы увлек за собой тысячи душ, не откладывая на возможный реванш в будущем. И он отдал за них все, что у него было. Он положил в жертву себя самого, потому что так сделал и Ты, Господи. И он знал и знает, какой это был риск, что все могло обернуться провалом и напрасной смертью для ангела-хранителя Земли. Но он решил пойти на этот риск. Потому что он самый близкий ходатай за Землю, он ее ангел. Как и я. И он действовал по Твоему примеру, как Ты учил нас. Взгляд Иисуса был в лицо ангельской женщины. Он обратился к Михаилу через нее. – Твоя жертва стала спасением людей. Спасением сейчас. Но думал ли ты о том, что за них уже и так пролита кровь, Моя и кровь сотен тысяч мучеников. Мученичество – это удел человека, а не ангела. Ты понимаешь это? – Так, Господи, – Агнесс наклонила голову. – Но Ты дал и нам свободу выбирать. «Милости хочу, а не жертвы». Разве его кровь неважна для того, чтобы подкрепить выбор верных? Или она не нужна тем, кто просил его помощи помимо сделанных дел?.. Последней фразой Агнесс будто открылись глаза. Она прозрела, что Михаил говорит о Той, которая встречалась с ним до боя и заступилась за людей. Иисус взглянул на свою Мать. – Я просила об этом, – молвила Мария. – Но его крови я не могла просить. Я лишь сказала ему: «Сделай все». И он сделал, как подсказало ему сердце. Разве он не имел на это права?.. Хотя и мое сердце болит за него, обливаясь кровью. – Но ты представь, как завтра люди придут в храмы и обратят молитвы к Михаилу, – проговорил Иисус. – И что они услышат? Пустоту? Для людей отвоеван шанс на покаяние, для Михаила – смерть и забвение. Разве Бог творил тебя ради этого, а не ради жизни? И кто сумеет заменить тебя, чьи крылья укроют Землю, кто выйдет в войнах с сатаной, десятках таких же, возможно, как сегодня?.. – Господи… – шепнул Михаил. – Я знал, на что иду… И насколько я мог рассуждать здраво, я решил, что для Земли важнее сегодняшняя победа. Прости меня, если я нарушил свое предназначение. Искренне я не знал другой Твоей воли, кроме как следовать Твоему примеру во всем… Но разреши, у меня есть преемница. Благослови ее на мое место. Пусть молитвы, обращенные ко мне, будут обращены ей. Дай ей силы, и она выстоит против дьявола. Иисус поглядел на Агнесс, но она молчала, затаив свой собственный ответ. На Господа были устремлены глаза семи архангелов. – Но и она, и твои братья хотят другого, – сказал Он. – Да будет воля Твоя, – ответил Михаил. Его губы сомкнулись. Вперед вышел Иеремиил. – Владыка, – вымолвил он. – Мы знаем, что сегодня дорогой ценой заплатили за собственные ошибки, за то, что не смогли укоренить людей на пути благочестия и позволили дьяволу реализовать свой план. Но если для спасения нужна жертва, каждый из нас готов заменить Михаила собой. Прими нас за него. – Но примет ли это Михаил?.. – возразил Иисус. – О Боже, его жертва не была вопросом. Да не потребует вопросов и моя жертва! – Агнесс приподнялась. – Агнесс! – ее судорожно схватила ладонь Михаила. – Молчи! Ты нужнее Земле в тысячу крат, чем я! – воскликнула она. Их обоих бросило в жар. Агнесс разрыдалась тому удару, что врезался в его грудь. – Не плачь, – утешил Иисус. – Потому что кровь, пролитая Мной, не требует больше крови в жертву. Михаил будет исцелен без всякой цены. – Господи, так сделай это, прошу! – вскрикнул Иегудиил. К Иисусу потекли безмолвные молитвы. И бесплотные силы, и молчащие апостолы, и Мария, трауром облаченная в черное и синее, – все просили у Него одного. – Пусть Михаил скажет, хочет ли он этого, – ответил Иисус. – Миша, – шепнула Агнесс с трепетом. – Ты хочешь вернуть архангельство и возвратиться на небо? – вопросил Иисус. – Хочу, – еле слышно молвил Михаил. – Сила Бога способна сделать это беспрепятственно, – проговорил Иисус. – Но есть иное препятствие. Твое тело изранено и смертно. И невозможно описать словами ту боль и те страдания, которые ты ощутишь. Готов ли ты к этому?.. – Я готов, – тихо кивнул Михаил. – Тогда да будет так, – заключил Иисус. – Отче… Да исцелится Твой ангел… Он поднял глаза в небо. Оттуда заструился несильный ручеек света. Потом он многократно увеличился и забурлил как горный поток. Сильный, каковым и был архангельский потенциал. Лучи коснулись тела Михаила. Воздух поразился крику архангела. Михаил отдернулся в сторону, сжимая руку Агнесс. Он стиснул зубы так, что не мог даже стонать. Накидка осталась пустовать на скале, свет пошел мимо, удаляясь в землю. – Я не могу, нет, – услышали все рассыпавшиеся слова первого архангела. – Миша… потерпи чуть-чуть… совсем немного… – проговорила Агнесс торопливо и ласково. Она попыталась успокоить его своей нежностью, но он вдруг схватил ее одежду, как больной в бреду, прося ее защиты. – Я не могу… Оставьте меня… Он лежал обнаженный до пояса, в одной повязке, из-под которой засочилась кровь. Агнесс увидела, как исказилось знакомое ей лицо, а из глаз полились слезы. Первый раз в жизни она видела, что он плачет. Плачет у нее в руках. – Немного, умоляю тебя… Ради жизни, ради любви, – Агнесс была шокирована. Ее ладони обняли его, но она не могла справиться с отчаянием и страданиями. – Нет… Отпусти меня… Я тебя прошу… – молил он. – Я больше не могу терпеть… Я же… отпустил тебя… В Агнесс все перевернулось. Она не понимала, как такое могло вершиться у нее на глазах, в ее пальцах, и куда ей еще бежать, в чьих объятьях прятаться, что отдать, лишь бы он не ускользал от нее так быстро. Но тут к Михаилу подошла Мария. – Нет, нельзя же так, – сказала она. – Агни, позволь… Пречистая Дева сама опустилась на колени, касаясь камней широкими черными брюками. Агнесс уступила ей место, чувствуя такую слабость, будто сейчас упадет с ног. Ее принял на руки Варахиил. И она тут же расплакалась на груди у милого ей брата. Мария взяла Михаила на свои колени и, обезопасив ладонями, зашептала над самым ухом так, что обрывки ее фраз разумели только те, кто стоял совсем близко. – Я знаю, тебе больно. И ты пережил столько, что смертное тело само отказывается от жизни. Но боль не сильнее твоего духа. Сердце твое осталось прежним. Оно создано для любви, а любовь – это жизнь, а не смерть. Пусть терзания не смеют тягаться ни с твоей силой, ни с твоим бессилием. Ты чувствуешь?.. Твоя жизнь когда-то появилась из ничего. Дай же ей сейчас пролиться в тебя посредством моих рук, как это было тогда. Ты веришь мне?.. Просто верь. Ты обещал мне бой?.. Подари же мне себя. Родись еще раз. Просто скажи да, сделай это, хорошо?.. Мария ощутила беспокойное дыхание архангела. Неподавленные слезы катились из его глаз. Ее слова шли калейдоскопом в его мозгу, но в них было столько тайны и значительности, что тело укрепилось посреди безнадежности метаний. – Хорошо… – Михаил замер на ее коленях. – Ему нужна ваша помощь, – Мария подняла лик. – Архангелы, встаньте вкруг него. Возьмите на себя часть этой боли. Архангелы выстроились рядом. – Агнесс, иди к ним, – темные глаза Богоматери тронули фигуру помощницы. Агнесс повиновалась. Ее запястья взяли в свои руки Гавриил и Иеремиил. Архангелы сомкнули окружность. – И вы тоже, – велела Мария апостолам. Второй стеной, закрывая своими телами архистратигов, встали, держась за руки, двенадцать апостолов. – Мужайся… Святая Дева легко и осторожно подвинула Михаила к потоку света, так что она вместе с ним оказалась в центре струи. Глаза Агнесс ослепило сиянием. Вскоре она не зрела глазами, но всем телом ощущала разрастающийся поток. Михаил шумно дышал, вздрагивая в объятиях Марии. Свет холодил кожу, нарастая с космической быстротой. Первоначальная река показалась лишь слабой пробой того, что вдруг океаном дождя, ветра и снега, всего, на что способна была душа архангела: воем волн, неприступностью скалы, бурей и штормом, но не силой стихий, а неведомой, разящей мощью – разом обвалилось на их головы, заставляя задыхаться и вдыхать полностью, вырываться, стоя на месте, закружило разум и чувства, унося в неведомо далекий ужас, повергая в трепет и водоворот зарождающейся жизни. Агнесс в изнеможении стояла на ногах. Ее ладони выскальзывали из архангельских рук. Вдруг их всех потрясло землетрясением. Секунда и они ввосьмером по очереди стали падать на колени, удерживая друг друга, как последнюю опору. Грудную клетку вывернуло наружу, Агнесс поняла, что не справляется ни она, ни архангелы. Первым не выдержал Уриил. Его тело выгнуло колесом, и из груди, разлетаясь под его вопль, полыхнуло пламя, сливаясь с обилием света. Камни под ногами ходили валами волн. Архангелы вжимались в них коленями, из их тел вырывалась неизмеримыми вихрями сила, заключенная в их даре. Агнесс почувствовала, что больше не может ничего. Оглушенная, она упала на землю и не ударилась затылком только из-за рефлексивной хватки выкрученных рук. Вокруг ничего не было слышно из-за шума. И вдруг ее потерявших чувство реальности ушей коснулся пронзительный, как удар хлыста, вскрик. Это был голос Михаила. Агнесс не знала, как сотая доля мгновения смогла поднять ее подбородок и что сотворило с ней сотрясение божественной силы. Посреди сломанного круга нестройно стоящих на коленях архангелов поднялся с земли, искрясь избытком собственного света, Михаил. Глаза запечатлели, как он встает на ноги и падает ниц перед Иисусом и Марией, целуя им руки. Как он блистает целиком, как молния, посланная с небес, такой белизной неестественного солнца, как блистали Божьи мечи, как сверкала искра в его глазах. И его лицо, оно поменялось до неузнаваемости. Он вновь был молод, каким видела она его впервые. В один момент чувство истощения исчезло. Как после бури остается лишь свежесть и успокоенная прохлада. Архангелы в едином порыве стали вскакивать с камней. Выпрямилась и Агнесс, не ощущая усталости. Сузившиеся зрачки смотрели на глаза Михаила. И его взгляд был непередаваем сейчас даже для нее. Не зная отчего, Агнесс сделала шаг назад и прикоснулась к фигурам апостолов, только сейчас вспомнив о тех, которые стояли как резервная преграда для той силы, что едва ли не полностью испытали на себе бесплотные братья. И через миг она видела перед собой уже их спины. С криками радости все они, апостолы вместе с ангелами, кинулись на плечи Михаилу. А ноги Агнесс повели ее в сторону. Она быстро отошла на другой край скалы. Потрясенная. Ее ладони накрыли глаза. Слова благодарности летели птицами, адресованные Богу, Марии, друг другу. Объятия совсем заслонили Михаила от мира, не давая опомниться и вдохнуть привычного воздуха бесконечной жизни. От толпы, нетронутая телами, отделилась Мария. Она подошла к Агнесс и погладила ее плечо. – Ты молодец, – шепнула она, глядя в лицо помощницы. – Спасибо… – смогла произнести Агнесс. – Ты… дала мне его… – Держись, – глаза Марии улыбнулись. – Мы увидимся в раю. Она оставила Агнесс, удаляясь к Иисусу. Он ждал ее в стороне от остальных. Через несколько секунд, они, намеренно не прощаясь, исчезли, оставшись в сердцах. Диана еще раз доказывала, что женская самоотверженность не знает границ даже в аду. На своих изящных плечах она протащила Самуила через добрую половину каменных улиц на пути к его покоям. И хотя она не была самой маленькой и худенькой на свете, она чуть не подохла на десятом повороте тягать девяносто килограмм чистых мышц. Дело осложнялось еще и тем, что Самуил все время дергался как бешеный и орал матом ей на ухо. А на подходе к адской площади он вообще наотрез отказался идти дальше, сказав, что лучше раскается и вернется в рай, чем появится таким перед демонами. Впрочем, Диана и сама не горела желанием показываться в унизительном амплуа между адскими обормотами, поэтому, для проформы обозвав мужа олухом, свернула на окольные тропы, тем самым увеличив дорогу раза в полтора. Она предложила было Сэму направиться в ее комнату, которая была существенно ближе, но Князь смекнул, что если туда войдет, то из рабства уже не выйдет, и развопился так, что ей пришлось уступить его желаниям. – Черт тебя дери! Осторожно! – кричал на нее Самуил, когда Диана продирала его сквозь ухабы непочиненных дорог. Его трахеи сипели от недостатка воздуха. – Мне больно!.. – Да чтоб ты задушился: больно ему! – хрипела Диана в ответ. Ее каблуки заплетали ей ноги, но снять туфли она не решалась, ибо изуродовала бы ступни на острых щербинах камней, которые было не разглядеть во тьме да еще с такой ношей, отвлекающей все внимание на себя, как грудной ребенок. Воистину ей хотелось разбить ему башку за то, что он никогда не давал ни крупицы на ремонт улиц собственного Царства. Диана шла на последних силах своей воли. На генералов надежды уже не оставалось: их должны были привести к ней мокрицы, но ни один урод так и не соблаговолил явиться. Она должна была в одиночку довести своего придурка-мужа до комнаты и бросить его наконец на кровать. Они преодолели почти четверть всех северных адских владений, когда, пожалуй, на самом ужасном повороте ада Диана зверски споткнулась в глубокой колдобине. Каким-то образом ей повезло не сломать себе ногу и удержаться, врезавшись пяткой в разломанные булыжники, пропоров задник туфли вместе с чулками и кожей. Она бешено вскрикнула, ее рука наткнулась на стенку, спасая от падения. Князь слетел с ее плеча, совокупляясь с другой стеной как раз больным местом. Диана, злопыхая проклятиями, схватилась за левую ногу, скидывая обувь и проверяя не задеты ли сухожилия. Но ее боль осилил крик мужа. – Дура!.. – заорал Самуил, как пьяный хватаясь за стену. – Куда ты смотришь, шалава архангельская?!.. Эти слова переполнили чашу ярости. Княгиня повернула к мужу искаженное гневом лицо. – Это я… архангельская шалава?.. – задохнувшись, прошипела она. – А ты кто такой?!.. Да лучше бы я осталась в раю служанкой Михаила, чем утирать твои сопли после очередного поражения от настоящего архангела!.. Диана узрела, как изменилось выражение его лица. Глаза Самуила сверкнули так, как она не видела уже давно. В это мгновение она поняла, что за «настоящего архангела» Самуил сейчас свернет ей шею. Она только выдохнула, не успев даже поддаться испугу и отойти. Князь глухо и страшно зарычал и кинулся на нее, протягивая вперед огромные, как молоты, руки. Но, не достав считанных сантиметров до жены, он вдруг повалился на камни, корчась в смертельных муках. Это действительно был конек Михаила. Диана моргнула, пытаясь прогнать оцепенение. Она стояла на одном каблуке, из левой ноги лилась кровь. Широко раскрытые глаза коснулись беспомощно барахтающегося супруга. Рука Михаила, похоже, сохранила ее и в преисподней. – Сэм, прости меня!.. – Диана бросила себя к супругу. – Ты один самый лучший, я только тебя люблю!.. Ты мой Князь, Владыка ада!.. Она крепко обхватила его шею и стала целовать и прижиматься. Самуил сипел и закатывал глаза, не в состоянии противиться ее ласкам. Его касалось ее голое тело, у самых ушей он слышал частое биение сердца в груди Дианы. – Князь, – послышалось внезапное. Диана встрепенулась, вспугнутая в своей страсти. Неизвестно откуда, из самого мрака, появился Варфоломей. – Бездна, из какого гроба ты вылез?! Где всех вас черти носят?!..– она поднялась и, не давая ему ответить, властно приказала: – Давай веди хозяина в покои!.. Варфоломей повиновался. Он быстро подошел к Князю и взвалил его на себя. – За мной! – махнула рукой Диана и пошла вперед. Процессия двинулась дальше. Самуил молчал, по-видимому, приходя в себя. Он еле двигал ногами от потери крови, всем телом налегая на первого генерала. Варфоломей был бледен. Его лицо привычно искажалось звериной гримасой. На нем не было кольчуги, но на поясе болтался меч. Верно, вынул из себя. На татуированной груди чернела запекшаяся кровь, выделявшаяся пятном из-под самодельной перевязи. Было очевидно, что он умер бы, но не позвал Жанну, чтобы она помогла ему с перебинтовкой. – А где остальные обалдуи? – фыркнула Диана презрительно. Она нарочно шагала быстро, чтобы Варфоломею было тяжелее. Освобождение от непосильного бремени явно добавило ей энергии. И остервенения тоже. – Не могу знать, прекрасная, – должность первого придворного все еще накладывала на Варфоломея обязанности преклонения. – Я как только смог, сразу пришел… – Когда собрал свои кости, – брякнула Диана. Она ускорила шаг. Глаза Князя мученически бороздили камни, то закрываясь сами собой, то открываясь и мелькая светлыми ресницами. Неожиданно он напряг руку, которой опирался на Варфоломея, и треснул генералу подзатыльник. – Осел! Прекрати пялиться на задницу моей жены! – завопил на него Князь. – Она моя!.. Варфоломей, видимо, настолько офонарел от такого, что даже не нашелся что ответить. Особенно учитывая то, что на Диану он почти не смотрел вообще, насколько это было возможно, идя сзади нее. Княгиня, скривив губы, покосилась на мужа. – Чего глядишь как кошка?! Иди сзади!.. – велел Самуил. – Ладно, раз ты такой нервный! – показала зубы Диана. Она замедлилась и шмыгнула назад. Сейчас Княгиня и вправду выглядела просто кричаще, напоминая дикую женщину из американского сериала про непроходимые джунгли Амазонки. Взъерошенная блондинка, без туфель, которые выкинула еще на повороте, в рваном чулке, она широко шагала по камням, в чисто символической юбке с драными краями, оставшейся от длинного платья, обтягивающего ее, словно резинка, до такой степени, что из-под него был четко виден каждый кружавчик нижнего белья. Теперь Князю оставалось только терзаться вопросом: зачем он так одел ее сегодня утром?.. Голосом тигрицы Диана поминутно прочищала першащее горло. Мучимый болью и внезапно вспыхнувшей ревностью, Самуил волочил сапоги, стискивая зубы. До самого кабинета Князя никто больше не произнес ни слова. Варфоломей ввалил Князя в гостиную, разойдясь наконец грудным кашлем. Самуил отпихнул первого генерала. Ему вдруг полегчало, и он сам доковылял до дивана, без сил плюхаясь на подушки. – Переоденься иди, стриптизерша! – гаркнул он на Диану. – Спешу и падаю!.. – всплеснула руками Княгиня. Она вышла из комнаты, громыхнув дверью. Варфоломей молча сел на стул. Он понурил голову и сделался мрачнее тучи. В гостиной слышалось только тиканье часов и нездоровое дыхание демонов. Князь чихнул. – Черт… – произнес он. В коридоре послышались одинокие шаги. Самуил приготовился отчитать жену за то, что она так долго, сам же взглянул на часы и удивился, что она пришла слишком быстро. – Сэм? – из-за косяка он услышал мужской голос. Самуил выпучил глаза. В комнату вошел Рафаил, осторожно прикрывая за собой дверь. Варфоломей остекленевшими глазами посмотрел на архангела покаяния и даже не шевельнулся. – Что ты тут делаешь, скотина?! – проорал Самуил. – А ну пошел вон!.. – Я хотел… лечить, – Рафаил показал стопочку лепестков. – Пошел вон, я сказал! – еще сильнее взбеленился Князь. – Баба паршивая!.. Уноси свои крылья!.. – он закашлялся в приступе. Рафаил понял, что спорить бесполезно, и, решив, что своим присутствием сделает Самуилу только еще хуже, поспешил удалиться. Дверь закрылась с той стороны. Князь нервно зажал под рукой подушку. Через несколько минут вернулась Диана. Она переоделась в длинную юбку и красную кофточку с глубоким декольте. На шее у нее болталась золотая змейка. – Я балдею! – воскликнула она. – Уже архангелы у вас по аду шатаются как у себя дома! Она прошла к дивану и, пододвинув себе стул, опустилась у изголовья. – А ты что так долго?! – выпалил Самуил. И, спохватившись, добавил: – Ты его встретила?! Что ты там делала с ним, отвечай! – он сел на диване, пыша злобой. – Ты рехнулся, что ли, совсем?! – крикнула Княгиня, видя, что муж от ревности готов ее сожрать. – Ты думаешь, я буду с этим сопляком?!.. – А тебе не все равно разве?!.. – не унимался Самуил. – Это тебе все равно! – напомнила Диана. Ей было хорошо, оттого что на нее хоть и несвежим потоком, но полилось его внимание. – Ложись, а то окончательно оболванишься от своей раны! – она взяла мужа за плечи и пристроила на диван. Диана соединила лопатки, выставляя грудь вперед. На ее лицо легла удовлетворенность его бешенством. – Что он хотел-то от тебя? – после паузы спросила она, делая голос более мягким. – Лечить меня вздумал… Урод, – ответил Князь. Он поморщился. – Ну и брал бы… чего дают. – Еще чего!.. Да я лучше сдохну здесь же, чем возьму его лепестки… ободранные… – Ну и зря, – Диана улыбнулась хитренько и хищно. – А я вот взяла у него кое-что, – ее рука скользнула в декольте и вынула лепестки роз. – Давай я тебя подлечу. – Ты с ума сошла?! – взъерепенился Самуил. – Чтоб все в раю трепали о том, что меня целит архангел покаяния?!.. – Никто ничего не скажет, – со спокойной расстановкой произнесла Диана. – Я взяла с него честное слово, он будет молчать. Ну давай же, не ломайся, не девочка, – она целенаправленно добралась до его порезов. Самуил капитулировал и позволил положить себе под перевязку лекарство. – Вот, теперь все пройдет, будешь как новенький, даже лучше, – рука Дианы погладила грудь мужа. – Надо будет бинты поменять на нормальные… Она подалась к нему ближе, прижимаясь коленями и склоняясь. – Мой котик… не волнуйся, я все сделаю… Я умею вылечить… и вернуть вкус к жизни… – Диана мурлыкала ему сладкие слова. Самуил молчал, глядя в стену. – Чего вылупился? – Княгиня внезапно окатила взглядом Варфоломея. – Женщину не видел или ты подбираешь то, что с неба кидают из отбросов?.. Это был намек на Жанну. – Кому-то кидают, а кто-то сам кидается на шею… как собака на кость, – проговорил Варфоломей. Его глаза косыми скальпелями вскрыли зрачки Дианы. В груди Княгини поднялось секундное замешательство: ей вдруг показалось, что Варфоломей знает про ее визит к Михаилу. Нет, он не может. Неужели он все видел в зеркало?.. Если он сейчас об этом расскажет… – А кто у нас там кидается на чужие кости?.. – подняла брови Диана. – Кому-то стало нравится, когда тело истлело на равнинах? – Кому-то небесные иерархи как сахарная косточка, – отозвался Варфоломей негромко. Генерал ясно подразумевал Михаила. Но он вполне мог просто хотеть ее оскорбить напоминанием о неприятном романе, как это любили делать все, особенно Самуил. Нельзя было терять самообладания. – Если у тебя навязчивая идея об архангелах и их подругах, то… – начала было Диана. Но тут вмешался Князь. – Нет больше архангела!.. Конец пришел Михаилу! – рявкнул он. – Как нет? – Диана встрепенулась. – Так нет! – ноздри Самуила раздулись от злости. – Он умирает, я его убил!.. Отнял его архангельство! Что ты так побледнела?!.. Диана подавила подергивание в плечах. – Как такое может быть? – вымолвила она, поняв, что голосом раскрыла свое волнение. – Очень просто. У твоего архангела не нашлось сил для битвы, и он пустил в ход свой потенциал, – объяснил Самуил жестко. – Теперь у него нет больше ничего. Он слабее мотылька, появившегося на свет, – Князь сделал жуткую паузу. – Варф, принеси из кабинета зеркало, пусть Княгиня посмотрит, – приказал он с холодящим спокойствием. Варфоломей поспешил повиноваться. Диана безмолвствовала. – Что, жалко его стало? – спросил Князь, понизив голос. Его пристальный взгляд обжигал щеки жены. – Вовсе нет, – она ответила ему смелой синевой взгляда. – У меня не меньше поводов чем у тебя желать его смерти, и тебе это известно. Пришел Варфоломей. В руках у него был стул из кабинета и зеркало Земли. Он поставил стул близко к дивану и приладил на него зеркало, а сам отсел в сторону. Князь щелкнул пальцами. По полированной поверхности пошли полосы, а затем прояснилась картинка. На скале, заполненной архангелами, лежал Михаил, до плеч укрытый пледом. В уголках его губ и на щеке виднелась почерневшая кровь. Его грудь с трудом вздымалась, ресницы были опущены. Агнесс была с ним. Ее ладошка беспомощно сжимала его руку, а глаза трепетали в его лицо. В них читалось столько скорби и одновременно нежности и стойкости, что, казалось, нет такой души, которая, увидев, не проронила бы слезы. Она оторвала с колена пальцы и нежно погладила его волосы, подрагивая губами, словно шепча никому, кроме него, неслышные слова. Диана увела взор. – Наконец-то и он получил свое, – произнесла она сурово. Самуил вырубил экран. В комнате повисло тяжелое безмолвие. Минута молчания в память… – Через полгода наши войска оправятся от ран и наберут сил, – проговорил Варфоломей. – Надо будет срочно выступать в бой. Без первого архангела мы разобьем небесный легион наголову… – Ага, особенно с тобой! – воскликнула Диана возбужденно. – Ты пойдешь в первом ряду и сам нам покажешь, как надо воевать против Агнесс! Совсем как сегодня! Взгляд Варфоломея был свирепым. Но Диану это не смутило. – Что рожу скорчил?! – она уставила в него изумительные глаза. – План наступления обдумываешь или меч под ребрами мешает?! Скулы Варфоломея дрогнули судорогой. Диана ощетинилась как дикая кошка. Она жаждала отмщения сейчас и до самого конца. – А где же твои воины, Варф?! Как же так получилось, что первую адскую армию начисто разбил легион ангельских девок?! Уж не ты ли их учил личным примером?! – Никто не посмеет оскорблять адские войска, – как из пещеры отозвался Варфоломей. – Я посмею! – исковеркала голос Диана. – И посмею плевать на сопляков, которых можно размазать по равнинам, как дерьмо!.. – Князь, уйми свою жену, – произнес Варфоломей по ту сторону бытия. – Может, ты сам меня уймешь?! – кивнула ему Диана. – Давай, у меня нет меча!.. Я же просто баба! Чего ты испугался?! Ах, ну ты же теперь боишься архангельских женщин, я забыла!.. А я принадлежу Князю, а не тебе! Так, мой Владыка?!.. Диана в порыве ухватила мужа за шею. – Бездна! – взвыл от боли Самуил. – Да заткнитесь вы оба! – он оттолкнул Диану локтем. – У меня башка раскалывается!.. Княгиня едва усидела на стуле. Она распрямилась, пылким движением откидывая назад волосы. Варфоломей упаковывал ее оцинкованным взглядом. Было очевидно, что этого он ей не простит никогда. И месть его будет страшной. Но теперь Диана чувствовала себя расквитавшейся, и ничто не было так приятно. Это заслонило и проигрыш адской армии, и увиденную кровь Михаила, и стоящую перед ним на коленях Агнесс… Самуил страдал, не подпуская к себе никого. Ему претила улыбка Дианы, вертевшейся рядом, и он ее не замечал. Лицо его было мрачно. Так шли минуты, и натикивали часы. Порой все покашливали. – Что это пол трясется? – огляделась Диана озадаченно. Возможно, она пыталась завязать хоть какой-то разговор. До чего она вдруг сделалась нежной и покладистой, прямо сирена превратилась в девушку!.. Но Князь-то знал, что ее ласковые щебетания всегда потом выходят боком. – Ты что, дура? Ничего не трясется, – буркнул он в ответ. – Нет трясется. Видишь бар… осколки подрагивают, – указала Диана на плачевный шкафчик. – Сиди спокойно своей задницей, тогда трястись ничего не будет, угу? – Самуил сдвинул брови. – Если это рана на тебя так действует, что ты… – высказала Диана. – Ничего на меня не действует, заглохни, – ответил он. – Не знаю, из-за чего ты не хочешь меня видеть, но я могу уйти прямо сейчас, – заявила Диана. Самуил вдохнул: едва ли она исполнит его мечту. Нет, теперь она к нему прилипла надолго. – Что за гул в коридоре? – на этот раз озаботился Варфоломей. – Черт подери, откуда я знаю? Пойди проверь, – раздраженно отозвался Князь. Нет, посмотрите: ему он верит, а ей нет!.. Княгиня проводила генерала презрительной гримасой. Варфоломей вернулся быстро. Влетел, захлопнув плотно дверь. – Чего еще? – посмотрел на него Князь уже не столь ворчливо. – Любовницы… взбесились, – произнес первый генерал. – Они бегают и кричат. – И что они кричат? – полюбопытствовала Диана. – Не знаю, черт… Что-то типа «верните нам драгоценности» и «мы хотим Князя и генералов»… – Что?.. Да чего ты стоишь?! – Самуил взметнулся вверх. – Быстро закрывай двери! Да не мыслью, сил нет! Шкаф припри!.. – видя, что Варфоломей тормозит, Князь озлобленно раскричался. Генерал наконец сообразил и стал двигать тяжелую книжную этажерку. К этому времени пол дрожал уже вовсю. – Все их побрякушки пошли в бой!.. Черти подери!.. А ты чего сидишь?! – зыркнул на жену Самуил. Пришлось и Диане встать и помогать Варфоломею баррикадировать дверь. – И чего генералы? – спросила она, отдувая прядь волос. Какие эти книги были тяжелые, дряни. – Ничего. Сидят, видно, в своих норах… Булат вроде выполз… на шум… Похоже, они его… – Варфоломей не договорил. Совместными усилиями им удалось поставить шкаф к двери. Они вернулись на свои места. Князь отчаялся, помрачнев еще больше. – Котик, ну что ты расстроился? Перебесятся и уйдут… Я тебя никому не дам в обиду, – Диана стала наглаживать Самуила по голове. Кто до боя подозревал, что муж закроется с ней от любовниц?.. Правда они были не одни… Преисподнюю шарахнуло оземь. Стены замельтешили, входя в резонанс. Мебель запрыгала на полу. Письменный стол поехал к стене. – Что это?! – Диана кинулась на Самуила. – Черт возьми! – Князь сел, сжимая плечи жены. Он попытался врубить зеркало, но оно соскользнуло на пол и чуть не разбилось. Варфоломей ринулся его поднимать. Диана как липучка приклеилась к мужу, от ужаса опять забыв про его рану. Самуил и сам про нее позабыл, ошеломленный землетрясением, прислоняя Княгиню к своей груди. Кара Господня?... Какого черта?.. Кто будет держать меч?.. Наконец сотрясения утихли. В аду восстановилась гробовая тишина. Варфоломей укрепил зеркало на стуле, придерживая его для верности одной рукой. Самуил включил экран. Через макушку жены он увидел улыбающееся лицо. Крупный план. Исходя воздухом шариков и цветами радуги, в зеркале светился архангел Гавриил. – Всем привет во Вселенской базе информации, репортаж для общего доступа!.. Я снова с вами, и мы снова на Земле! – услышала Диана воодушевленный голос. – Сегодня великий день! Мы празднуем не только громогласную победу ангельского легиона над адом, но и чудесное исцеление первого архангела посредством не менее чудесного явления Бога и Его Матери на камнях Азии!.. Руки Самуила автоматически отняли от груди Диану. Его глаза обрушились на экран, где за спиной посторонившейся Музы ликовала целая гурьба народу. Это были апостолы и архангелы. Они толпой обступили первого архистратига, частично прикрывая собой его мощную фигуру, и беспрестанно обнимались с ним и друг с другом. – Это будет не просто, но я постараюсь взять интервью из самой горячей точки этого события! – пообещал Габри. Через секунду он каким-то невообразимым путем прорвался в самую середину столпотворения. На экране отразился сияющий силуэт Михаила. Диана вздрогнула. Он снова был таким, как при их самой первой встрече. – Скажи что-нибудь для истории! – попросил Гавриил, вместо микрофона протягивая ему цветок лилии. – Я счастлив, Габри! Спасибо вам всем! – задыхаясь от радости, произнес Михаил. – Это настоящий герой! А теперь специально для вас сокровенные мысли и чувства главного открытия сегодняшнего боя – несравненной, ослепительной Агнесс, поразившей первого адского генерала, да и много кого еще тоже… Нашей удивительной спасительницы, – Габри продолжал перечислять достоинства начальницы легиона. – Что скажешь, Агни?.. – он ткнулся к стоящей в сторонке девушке. Но Агнесс лишь покачала головой, отстраняясь ладонью. Зеркало подпрыгнуло. Это Самуил запустил в него подушкой. А затем второй. Диана ощутила больной удар. Муж вскочил с дивана и продравшись сквозь нее, как сквозь кусты, опрокинул зеркало о стул, разбивая его на мелкие кусочки. Крушение продолжалось сквозь замолотившее в груди сердце. – Стервец, – выдохнула Диана. – Стерва! – крикнул Самуил, заканчивая казнь. Так получилось, что эти слова они произнесли вместе. И сомнений, кому адресована ненависть и внимание не оставалось. Глаза супругов встретились дикие. – Что смотришь?! – заорал Самуил. – А ты чего вытаращился?! – Диана вскочила с места. – Я, что ль, виновата?!.. – Да пошла ты!.. – Сам пошел! Ори один! Диана бросилась к двери и наткнулась на шкаф, за которым возобновились женские вопли, превращая кабинет в бункер. Путь был отрезан. – Да сядь ты, черт!.. Клюшка тупая!.. Диане ничего не оставалось, как вернуться к своему законному супругу. Самуил, не обращая внимания на то, что любовницы добрались до его двери, лег обратно на диван. Диана молчащая села рядышком. На крайний, у них оставалось спасение в спальне… Глава 69 Михаил оглянулся по сторонам через плечи обступивших его друзей. Его губы шевельнулись, он хотел было куда-то пойти, но руки увлекли его за собой. – Пойдем, прими отчет у войск, – шепнул Уриил. Михаил двинулся сквозь расступившихся близких. У подножия горы собралась ликующая толпа. Даже незнающие о смертельном ранении и чуде исцеления не могли не видеть и не чувствовать вихря, вернувшего Михаила к жизни. Впереди выстроились генералы, перевязанные, в ранах, и одна мужественная маленькая девушка: она поддерживала того, кто был ранен сильнее всех, но все же поднялся, переполненный ангельскими лекарствами. Лицо Михаила оказалось напротив генеральского лица. – Первая адская армия разбита, генерал похоти повержен, – проговорил Мирослав. – Наши потери ранеными девяносто девять процентов… – Вторая адская армия побеждена, – произнес Владислав. – Потери почти полные… – Третья адская армия… генерал Булат… Потери… – Четвертая армия… Потеряли… сто процентов. – Пятая адская армия ликвидирована, генерал Ираклий ранен на вылет в печень, – не сдержал улыбки Святослав. За удовольствия надо платить. – Шестая армия преисподней… генерал Казимир… – Отряд грешников побежден. Тебе отдельное спасибо от Саши и Жанны, – доложил Станислав, тая улыбку в глазах. – Потери? – поинтересовался у младшего Михаил. – Ноль. Одна разбитая губа: когда Дима на радостях прыгнул обниматься с Александром поранил о кольчугу. Они хотят тебя видеть. – Секунду… – Михаил вернулся к Радославу. Они поняли друг друга без слов. – Женский легион?.. – А у нас есть такое деление?.. – изумился Рад. Михаил «пошел в народ». Бесконечные объятия были аккуратными на перевязанных телах. – Хорошо выглядишь, – шепнул Владислав. – Спасибо, ты тоже, – усмехнулся Михаил. – Михаил!.. Не ходи туда! – подоспел Радослав. – Почему?.. – Александра сказала, что не будет с тобой встречаться с таким лицом. – Как у меня? – Как у нее сейчас. Демоны постарались. – Ну, тогда я с ней встречусь. Архангел с трудом добрался до угла, где «квартировались» раненные женщины. – Нет! Отойди от меня! – запротестовала Саша, закрываясь рукавом. Ответом ей был поцелуй в нетронутую щеку. – Ты такой красивый, – не смогла сдержать слез Александра. – Не красивее тебя. Умиленье продолжалось много минут, пока Михаил не отпустил из рук свою древнейшую воительницу. – Миша!.. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы узнать этот голос. – Это было умопомрачительно! Ты… ты лучший!.. Александр Невский наградил Михаила крепкими объятиями. Князь Дмитрий пожал руку. – Спасибо. – Я думала, что уже никогда так не повоюю, – его рука скрестилась с рукой Жанны. Взгляд земного и небесного покровителя. – Благодарю тебя… за все. Время остановилось для Агнесс. Она стояла одна на скале, не участвуя во всеобщем веселье, казалось, забытая самим течением бытия. Когда она ощутила веяние ветерка. Ее глаза поднялись. К ней шел Михаил. Он смотрел на ее лицо, а на губах его лежало тепло. Она сдержала не то улыбку, не то боль в устах, ее ресницы опустились. – Куда же ты ушла?.. Я смотрел-смотрел тебя среди всех… – произнес архангел, приближаясь. Он не договорил. Агнесс, не произнося слов, порывисто обвила его руками, растворяясь на груди. Она заплакала. Михаил замолчал, обнимая ее всецело. – Как же… ты хотел уйти от меня… – смогла вымолвить она. – Все позади… Птенчик… Они молчали и ласкали друг друга. И объятия рук были незначительны, дополняя объятия сердец. Она плакала, он не спрашивал ее почему. Он чувствовал все ее чувства. – Птенчик… – повторил он. – Не плачь, такого больше никогда не будет, – его ладонь коснулась ее влажной щеки. – Мне только что сказали, чтобы я сидел на небе вечно и не смел больше такого вытворять… – уголки его губ поднялись, провожая подвиг. – Кто это сказал?.. – спросила Агнесс. – Бог сказал. – Тогда я спокойна… Она обняла его крепче. Маленькая, хрупкая. И он снова держал ее в руках, заслоняя от всего мира, как прекрасный цветок, как свой бесценный дар. – Прости меня, я виновата… – еле различимо проговорила она. – Мне стыдно смотреть тебе в глаза. Я чуть от тебя не отказалась сегодня… – Не стыдись: мы оба знаем, что ты этого не желала… – Да, ты прав… Я… я никогда не хотела расстаться с тобой. Ты знаешь, когда он пришел, я сначала не верила ему. Но потом… этот взгляд… такой, как был у него тогда… заставил меня поверить. Я теперь поняла, ты был прав, когда сказал, что во мне говорит не любовь, – она вспомнила этот последний разговор перед самой ссорой. – Во мне действительно говорила не любовь, а вот в тебе – любовь… – Ты осознала, что это было? – Михаил смотрел на нее все теми же глазами без упрека. – Да, – Агнесс кивнула. – Жалость. Она меня ослепила. Я знаю, что сделала тебе очень больно. И я готова просить прощения миллион раз… – Не надо этого, Агни. Только твоя любовь мне нужна. Поверь, я знаю, как это бывает: ведь искушения случаются со всеми. Но ты преодолела их, мы все всё одолели с Божьей помощью. – Я не знаю, как смогла раскрыть глаза, – сказала Агнесс. – Он так окутал мое сознание, что я верила всему, что он наговорил… Я плакала и не могла остановиться. Я вспоминала то время, когда мы все вместе были на небе… А потом я думала о тебе. Мне было нестерпимо, что я должна буду тебя покинуть. Якобы должна! Я вправду думала, что это мой долг. Но когда я уже собиралась надеть его обручальное кольцо на палец, я посмотрела на солнце последний раз, чтобы проститься с тобой и попросить у тебя прощения. И тут я увидела, как оно светит так ослепительно, как вспыхивали твои глаза. Я вдруг вспомнила все, о чем ты мне поведал… Я была в ужасе, когда мне открылось, что Самуил обманул меня. Когда ушла вся его ложь, я увидела, что он не остановил войну, как обещал мне, я ощутила, что он уже вышел на Землю, что тебе нужна моя помощь. Я выбросила кольцо и сразу полетела сюда… – Я почувствовал это еще до того, как ты появилась, – ответил Михаил. – И ты не представляешь, как я был этому счастлив. Его кольцо, говоришь… – Он убедил меня, что Диана изменила ему и больше не его жена… Как я могла поверить… Агнесс чувствовала, что не в силах уложить всего в короткие фразы. Им еще предстояли долгие беседы в раю. – Да… «Порочный круг из сна и лести», – вспомнил Михаил. – Так вот что это означало!.. – Обручальное кольцо… Действительно ведь круг. Ну и фантазия у нашего Габри… – покачал головой архангел. – Знаешь, – взгляд Агнесс сделался задумчивым. Он все еще удерживал ее плечи. – Когда Самуил умолял меня пойти с ним, он говорил, что ты все поймешь и простишь… – Я бы простил. Но вот простила бы ты сама себе?.. – его темные глаза встретились с ее светлым взглядом. Агнесс потупила взор. Она почувствовала, что его руки гладят ее волосы, призывая забыть все прошедшее. – Но кустарник розы-то все-таки оказался с шипами, – в глазах Михаила вспыхнула и погасла светозарная улыбка. – Это про меня?.. – подняла брови Агнесс. – А про кого же еще? – ласково посмотрел на нее Михаил. – Как же любимая муза стремится все усложнить. Пока носом не ткнешься, ничего не поймешь, – он встряхнул волосами и улыбнулся. – Это точно, – согласилась Агнесс благодушно. – Боже, я на тебя смотреть спокойно не могу… – вдруг призналась она. – Что, не идет?.. – Нет, тебе очень идет… Просто непривычно… Не по себе… Теперь я чувствую себя старухой. – Брось, тебе больше двадцати не дашь. – А тебе сейчас больше шестнадцати не отмеришь, – возразила Агнесс. – Ничего, мне всегда нравились женщины старше меня, – успокоил Михаил. – Правда?.. – Нет. Мне таких не попадалось, – рассмеялся Михаил. – Ты не волнуйся: пару безобидных шуток Габри, и я вновь приобрету былой потертый вид. Агнесс пожала плечами. Михаил ощутил, что под его руками ходят волны. – Ты чего?.. – Нет… – Агнесс не могла сдержать беззвучного смеха. – Просто я вдруг вспомнила, как мы играли в райском саду… – Играли?.. Во что, в футбол?.. Кстати, я тебе все еще не простил тот пенальти… – Да причем тут футбол!.. – Агнесс расхохоталась еще звонче, сама не понимая почему. – В догонялки! Как мы бегали с тобой… – Ага… – Ты чего?.. – Нет ничего… Ты только не обижайся, но от тебя нестерпимо пахнет. – Не всем же выпала удача переодеться в белый костюм, – шутливо взглянула на него Агнесс. – Извини, просто я уже не могу сегодня терпеть запах демонской крови. Михаил сдвинул запястье на ее локоть. Агнесс увидела, как плывут в воздухе линии ее брюк и смятого подкольчужника, превращаясь в платье, не доходящее до колен. Легкая ткань налилась насыщенной синевой, на груди вырисовалась восьмиконечная звезда. – Ой, да это настоящий креатив! – Агнесс схватилась за свой подол. В ее руке оказался потаенный цветок. – Ну, мой вкус улучшается, спроси Габри, – повел бровями Михаил. Его глаза проследили, как Агнесс водружает символ образа и подобия на прежнее место, и он расцветает в жизненной силе. Зрачки архангела поднялись в небо, отражаясь солнечными бликами. – Ну так что, играть?.. – Играть?! – воскликнула Агнесс. – Какой у тебя статус для игр?! Михаил хотел как-то аргументировать, но в следующий момент его осалила женская ладонь, и Агнесс сорвалась с места, убегая прочь. – Тогда сделаем, когда Михаил в себя придет, – апостол Петр стоял напротив Уриила, обсуждая с ним что-то. – Берегись! – между ними с визгом проскочила Агнесс и унеслась в сторону. Следом за ней мелькнул Михаил, задев Уриила плечом. – Он придет, – засмеялся Уриил, глядя, как помощница пытается разбежаться с Михаилом на обрыве скалы. – Я вижу, им не до нас, – сказал Петр. – Тогда, Ур, попрощайся с ними от моего имени. И состыкуемся в раю. Апостол и архангел пожали друг другу руки, и Петр поспешил к своим. Уриил увидел, что Агнесс мчится под гору. Видимо, ей удалось перехитрить Михаила и теперь она улепетывала во все лопатки. На повороте Агнесс обернулась, чтобы посмотреть, где начальник легиона и не догоняет ли он ее, но тут она наткнулась на чью-то фигуру. Перед ней вырос Михаил, его руки поймали ее за талию. – Нет! – воскликнула она. – Так нечестно!.. Исчезать не по правилам!.. Ты же знаешь!.. Она всплеснула ладонями. Для натуральности она даже раскраснелась и запыхалась, хотя обычно пробегала такую дистанцию на одном вдохе. – Да забыл я эти правила! – стал оправдываться Михаил. – Сколько лет прошло… – Ничего ты не забыл, неправда!.. – не унималась Агнесс. Так, как будто это было жизненно важно для обоих. Было непонятно, то ли она возмущается, то ли смеется, то ли и то, и другое, одно было ясно: они оба абсолютно счастливы. – Агни, Миша! – к ним подлетел радостный Варахиил; он собирался подойти к паре, но тут возник Габри. – Ага, я поймал тебя! – он ткнул брата пальцем. – Я прочитал твои намерения! Опять хочешь, чтоб тебя тискали?! Не видишь, они заняты?! – Да я… – попытался возразить Варх. – Но ничего, давай я тебя потискаю, – не дожидаясь ответа, Габри заломил локоть на шее брата и стал что было силы взъерошивать его волосы. – И вообще! Почему играете без нас?! – он на минуту оставил отбивающегося Варха. – Присоединяйся, – предложил Михаил. – А теперь я! – выпалил Варахиил, кидаясь на Гавриила и наводя ему на голове беспорядок. – Отпусти, отстань!.. Ты мне прическу испортишь! – Габри замахал руками. – Ее нельзя испортить! Она и так испорчена по жизни!.. – хохотнул Варахиил. – Ах так?! Ну погоди у меня! – Габри рассердился и бросился в контратаку. Завязалась дикая война волос. – Что, дальше побежали? – Михаил взглянул на Агнесс. – Угу, – кивнула она. – Миша, я понимаю, что вы впали в детство, – к ним подошел Иегудиил. А за ним появились и все остальные братья. – Но ты хотя бы перед своими легионерами не дурачился бы. – Какие легионеры, Гуд? – улыбнулся Михаил. – Я лично отпустил всех ангелов в рай. – Не всех, – ответил Уриил. – Здесь один добивается с тобой встречи. Архангелы расступились. Вперед вышел юноша с мечом на бедре. На его лице еле сдерживаемый смех сменялся замешательством и озабоченностью. Он был одет в обычную одежду. Ангел в нерешительности от увиденного и от обуревавших его чувств остановился перед архистратигом. – Костя, – произнес Михаил. – И какими судьбами хранители воюют в рядах легиона, да еще и плечом к плечу со мной?.. Ты мне очень помог. – Я… – Костя замялся. – Меня… Я не мог не прийти… – На кого ты оставил несчастного Андрея в самый сложный период его жизни? – Он… в порядке, – заверил Костя. – Я помог ему и теперь готов понести заслуженную кару. – Какую кару? – Михаил удивленно поднял брови. – Какая кара может быть за помощь человеку?.. – В нарушение твоего запрета я явился Андрею и вмешался в его судьбу. Я знаю, что неисполнение архангельского приказа влечет… – Нет, по-моему, все сговорились, – Михаил убито покачал головой. Его взгляд коснулся лиц братьев. – И почему последний месяц всем так хочется, чтобы я их покарал? – он перевел глаза на Костю. – Костя, ты ангел-хранитель. Я отдавал приказ не вмешиваться легионерам небесного легиона. А ты кто?.. – Я?.. – юноша выпучил глаза. – Но я получил приказ и… Он не мог распутать этот клубок. Лицо Михаила вытянулось, глаза раскрылись шире озер. – Радослав!.. Он не перекрыл тебе возможность получать приказы! Я же ему сказал!.. – Михаил схватился за голову. Агнесс чуть не села от объявшего ошеломления этой ужасной ошибкой. – У-у-у, молодец Рад! – воскликнул Габри. – Видимо, его доконали пререкания с женским профсоюзом, – предположил Ур. – Дай отпуск генералу, а то он такого натворит, – вмешался Салафиил. Михаил мотнул головой, стряхивая несостоявшиеся последствия роковой оплошности. – Слава Богу, ты меня не послушался, – серьезно проговорил он. – Так я невиновен?.. –произнес Костя, изумленный избавлением. – Нет!.. – поднял руки архистратиг. – На тебя вообще не распространяются приказы для легиона!.. Твой долг – защищать душу и тело своего подопечного! – То-то я удивился, когда мне велели в бой вступить, думал, ошибка… – Ошибка! Ну Рад, все дело чуть не завалил… Чего же ты Андрея бросил? – Он меня отпустил… Сказал, что сам справится… – Так и сказал?.. – переспросил Михаил. – Да, – кивнул Костя. – Самостоятельность моих ангелов растет на глазах. Пора вводить самоуправление, – он заглянул в лицо Агнесс. – Значит, я могу идти? – обрадовался Костя. – Вполне. И следи за Андреем. – Спасибо! – воскликнул Костя. – Да не за что, – пожал плечами архангел. – Это тебе спасибо. Признаться, на меня так насели, если бы не ты… Я объявлю тебе публичную благодарность, когда войска оправятся от ран. – Благодарю… То есть… спасибо большое, – Костя не нашел других слов. – До встречи!.. Я очень рад… Спасибо. – До встречи, Костя, – улыбнулся Михаил. Костя кинул быстрый взгляд на архангела и потом на Агнесс и все-таки не в силах не улыбнуться, испарился. – Да… Что-то с Радославом не то в последнее время творится…- констатировал Михаил. – Надо его и вправду на выходные отпустить. – Он… – Агнесс робко взглянула в глаза архангела. – Костя смог все исправить и вернуть Андрея к нам?.. – Да. Недаром он его лучший друг, знает, что нужно сказать… и сделать. – Ты поставил хранителем Андрея его лучшего друга?.. Михаил утвердительно опустил подбородок. – Я… я даже не подозревала, что ты… все продумал… – произнесла Агнесс. – Прости… Я думала… Прости… – Верно и я чуть-чуть знаю свое дело, – в глазах Михаила заревом вспыхнула улыбка. Агнесс придвинулась к нему, и он обнял ее одной рукой. – А где апостолы? – спросил первый архангел, оглядывая горы. – Они просили попрощаться. Не хотели тебе мешать, – пояснил Уриил. – Мы их увидим на празднике! – загорелся Габри. – Мы решили сделать общий праздник для ангелов и людей! Будем веселиться, там все будут!.. Гуд, я надеюсь, что твои ангелы совершат самый большой подвиг в своей жизни и тоже придут! – архангел вдохновения взглянул на Иегудиила. – Они постараются, – улыбнулся в ответ Иегудиил. Его лицо сияло тихой радостью и умиротворением. – Класс! Будем зажигать! Михаил будет танцевать танец диких папуасов вместе с нами!.. – Не буду я танцевать танец диких папуасов! – ответил Михаил сквозь смех Агнесс. – Ну и не надо! – выпалил Габри. – А мы с Вархом будем! Так, Варх?! – Гавриил пнул Варахиила в плечо, и они вместе задергались в танце. Два брата разошлись в угловатых движениях. Габри оказался рядом с Михаилом, а Варх – с Агнесс. Как бы между делом они разъединили счастливую парочку, оттаскивая их друг от друга. – У меня для тебя есть сюрприз, – сказал Габри, повиснув на плече Михаила. – Новый вид вшей, которые живут в мундире?.. – посмотрел на него Михаил. – Мы поставили спектакль. Он про тебя!.. – огласил Габри. – Мне уже страшно. Там есть я? И кто меня играет? – Тот, кто знает тебя лучше всего! То есть я! – торжественно объявил Габри. – Конечно, ты так помолодел, что мне придется пройти процедуры для лица, но я справлюсь, обещаю!.. – Не сомневаюсь, – Михаил весело взглянул на Агнесс, к которой льнул счастливый Варахиил. – Представляешь, Агни, кто тогда тебя играет… – И представлять нечего! Она играет саму себя! – перебил его Габри. Михаил выдержал паузу. – Удар пришелся с той стороны, с которой я не ожидал… – вывел он, глядя перед собой. – Прости, я не сказала, но это был сюрприз, – виновато пожала плечами Агнесс. – Ты не волнуйся, конфетка получилась!.. – заверил Габри. – Там ничего такого нет, я проследила, – сказала Агнесс. – А мы ничего такого и не делаем, – усмехнулся Михаил. – Но это еще не все! У меня есть еще один сюрприз! – вмешался Габри. – Я хочу подарить тебе книгу про тебя! – Я тут ни при чем, – уверила Агнесс. – Да, это я сам придумал! – кивнул Габри. – Но ты не волнуйся, я решил, что если ее напишу не я, а кто-нибудь другой, это будет более объективно!.. Если, конечно, описывая тебя, можно быть объективным!.. – Со стороны виднее. Спасибо, Габри, – поблагодарил Михаил, обнимая брата. – Ой, да не за что пока! Вот когда посмотришь, тогда и поблагодаришь… – Ну что, домой? – предложил Салафиил. – Да, именно туда я хочу больше всего, – молвил Михаил. – И еще одно, – вспомнил Габри, – мы спалили твой уголок. Дотла. Даже фонтан. И кусты. И лавочки. Только белок удалось спасти. Даже травы не осталось. И заметь: это сделал не я. – Так получилось, – вздохнул Уриил. – Я очень хотел попасть к тебе на бой, когда нас там заперли. – Ну ничего, – ответил Михаил. – Иногда если не сломаешь, то и не построишь ничего нового. Давно пора нам с Агни обновить интерьер. Чтобы было видно, что это наш общий уголок. Так, Агни?.. Агнесс кивнула, опустив глаза. Варахиил отпустил ее. Михаил взял запястье помощницы, и архангелы, сцепившись руками, все вместе полетели в рай. Эпилог ………………………… «Я так люблю»… Что может проще? Сложнее нет в его глазах. Впотьмах кромешной полуночи Когда семерка бьет туза. Я почувствовала присутствие, приходя в себя. Глаза приоткрылись, как будто опухшие из-за того, что долго не спала. – Кофе… Хочу чашку горячего кофе… – проговорили мои губы. – Будет… Будет… сделаем… – Только с молоком… Я без молока не пью… – Ладно. Надо посмотреть, есть ли еще в холодильнике… – Боже… как не хочется идти на кухню… – Ничего… Придем домой, я тебе сделаю. – Спасибо… Я вернулась к реальности: парень сидел рядом и улыбался, щуря взгляд мне в глаза. – Что Вы себе позволяете?! – я вскочила на ноги и отмахнулась от не касавшихся меня рук. Я пошла вон с моста. – Отстаньте, я сказала!.. Но он будто жвачка прилип к моей кофте. У меня в голове бурлило возмущение, затмевая собой все. А он так рассеянным светом улыбался, что я в конце концов остановилась, разглядывая. Он был в джинсах и футболке. Выше меня. Неудивительно. Узкие голубые глаза и белокурые, будто высветленные, волосы. Плеваться хотелось от такого блондина с голубыми глазами. – Ну и?.. – я смерила его пронзительным взглядом. – Ну, я просто хотел узнать, как дела, – пожал он плечами. – Узнал?.. – Не совсем. И вправду: я ведь ничего не сказала. – Нормально. То есть хорошо. – Это здорово, – и он улыбнулся. – Ваше лицо мне кажется знакомым. Мы встречались раньше?.. – Я снимался в известном телесериале, – сказал он. – Я не смотрю сериалы, – ответила я. – Неправда. – Ну… был один… во время каникул, – замялась я. Он снова улыбнулся. Где же я могла заговорить об этом?.. Он казался таким знакомым… И что я тут делала в это утро?.. – Лихо ты ее, – проговорил он, подходя к перилам. Его глаза устремились вниз. – И пусть хоть кто-то еще мне скажет, что девушки не умеют драться. – Никакая я девушка, – отозвалась я. – Это тебе так кажется. Я заметила татуировку на его плече. – Три отсидки?.. – Только одна. Надеюсь последняя, – молвил он. – На самом деле, у меня к тебе предложение. Он столь естественно говорил, что меня даже не выводило из себя, что он мне тыкает. – Я вынуждена отклонить Ваше предложение. Я не люблю блондинов, – почти что (!) не покривила душой я. – Да?.. А кого любишь, брюнетов? – Нет, этого тоже не надо, – меня почему-то передернуло. – Ничего, ты еще успеешь подумать над этим, – сказал он мне. Я подошла к перилам и задумчиво посмотрела на воду. – Она вернется? – вдруг спросила я у него. – А как же. Вернется конечно. Овечкой придет, во сне явится, промелькнет в глазах, отразится в зеркале, когда будешь слушать музыку… – он поймал мой жалостливый взгляд. – Но ты не переживай. Один раз ты ее уже переиграла. У меня к тебе деловое предложение. Он приблизился, я сморщила лоб. – На поставку глупостей в жизнь?.. – Нет. Понимаешь, – его рука легла на перила, готовя объяснение, – я работаю по совместительству. Вернее, я пока так работаю, а потом не знаю: может, и на вторую работу перейду на полный рабочий день… Хотя… Я слушала его, желая посоветовать оформить надлежащим образом трудовую книжку. – Это неважно, – он отмахнулся сам от себя, как от назойливой мухи. – У моего второго начальника есть брат. Это мой первый начальник. И он тоже брат второго. – Логично, – согласилась я. – И мой второй начальник хочет заказать тебе книгу про своего старшего брата. – Отлично!.. Почему я? – я действительно удивилась. – Это уж не ко мне вопрос. – Я уже несколько лет ничего не пишу. А раньше писала всякий бред!.. – всплеснула руками я. – Лиха беда начало… Я отвела глаза в сторону. – Ты меня познакомишь с ним? Как я узнаю, что он за человек?.. – спросила я. – Ты сама познакомишься. И сама все спросишь. – А он расскажет?.. – Без сомнений. Вы сработаетесь. – Как я его найду?.. – Первый мужчина, которого увидишь, выйдя на улицу. Это будет он. – Ладно, – выдохнула я полууверенно. – У меня для тебя подарок. Я увидела в его руках распускающийся цветок лилии. – Это для тебя. Никогда еще незнакомый мужчина не заказывал мне книгу и не дарил после этого цветок. Я не знаю почему, но я была так тронута, что чуть не проронила слезу. И мои пальцы сами коснулись стебля лилии. И его руки. Как-то неовеществленно наши запястья притронулись друг ко другу. И мне больше не хотелось ни о чем шутить. – Мне будет легче теперь?.. – только поинтересовалась я. Его подбородок качнулся влево. – Будет счастливее. – А ты?.. – А я буду рядом с тобой… всегда. Ты только оборачивайся почаще. Его ладони тронули мои плечи. И мы обнялись в неосязаемых объятиях. Мои веки дрогнули, прикрывшись на мгновение. А когда я распахнула глаза, я уже не видела ни его, ни лилию. Мой кулак ударился о ладонь. – Принимаю!.. Я летела по улице, такая легкая и веселая. Что позабыто было все железо и вся «мужская» уверенность в походке. Деревья вовсю зеленели, и дом уходил полукругом. Мои глаза выбрали путь, и я перескочила через утреннюю дорогу, сворачивая мимо восточного посольства. Первый мужчина… не шел у меня из головы. Но сегодня они, похоже, перевелись. И навстречу, и в одном направлении со мной, и на другой стороне шли одни женщины. Ну, или девчонки. В надежде я поднимала глаза на рекламные плакаты. Возможно, мужчина будет там?.. Но рекламировали в этот день исключительно дамские товары с дамскими лицами во главе. Я убегала вперед зрачками, ловила пролетающие мимо машины взглядом. Но и там ни одного… его… Это было в высшей степени странно. Когда я шагала мимо сквера и видела гуляющих и бегущих только девушек. Мое лицо уже взмывало к солнцу на небе, я пожала плечами, понимая, что Бога я точно не увижу. Хотя я всегда знала, что Он там. И вдруг так же случайно сколь внезапно мой взор упал на храм через перекресток. А там была выложена мозаика на алтаре. – Интересно, а ангелы считаются мужчинами? – задала я себе вопрос. Потом я ответила на него себе сама. А сейчас я переходила через дорогу быстрыми шагами и через минуту взлетела по лесенке в церковь. А еще через полминуты стояла, разевая рот, под куполом. Я выходила из храма, уткнувшись в книжку-брошюрку, которую купила на смятую десятку и кучу мелочи, странным образом оказавшиеся у меня в кармане джинсов. Теперь я не искала ничего, только читала, пока шла… Сквозь сквер, мимо морга и прокуратуры, мимо детского парка и метро… – Твою… Господи, прости, – я споткнулась и извинилась, проходя в арку. Я подняла голову, придерживая страницы пальцами. Концепция была ясна. По правде, мне еще ничего не было ясно. Но сейчас выражению моего лица суждено было измениться. На лавочке во дворике сидела и курила Аня. Что-то дернулось внутри. Я хотела побыстрее зайти в свой подъезд. Но вместо этого направилась к ней. – Привет, – проговорила я, останавливаясь напротив скамейки. – Как дела?.. Ответ можно было заменить тем, что я видела. Анна сидела, сгорбив спину, и, затягиваясь никотином, смотрела в пространство. Ее глаза были полны немоты и безнадежно холодной воды. – Он уехал… – вымолвила она. – Даже не сказал куда… Даже телефон не оставил… – А мобильник?.. – спросила я. – «Такого номера не существует»… – последовал ответ. Она не смотрела на меня. Она плакала, ничего не замечая вокруг. Рядом на лавочке, из-под сумки, выглядывали очки со сломанной дужкой… – Ты… Ты не переживай… – я стушевалась. – Все хорошо будет… Она даже не кивнула в ответ. Смотрела вперед, будто о чем-то думая. Я стояла и не шевелилась, когда словно прикосновением к плечам меня увели оттуда. Я развернулась и пошла к себе. С тяжелым сердцем, в глубине которого мне что-то говорило, что теперь уже вряд ли что-то будет хорошо. У подъезда слонялся парень. Я отворила, набрав неизвестный ему код. – Спасибо. – Пожалуйста, – на этот раз я ответила еще не улыбкой, но уже доброжелательством губ на свет в глазах еще одного виденного мной когда-то блондина. В сущности, наверное так и стоило делать… Я зашла первой, как полагалось по этикету. И направилась к лифту, а он пошел к лестнице. Где-то очень глубоко охранилась во мне искорка, что сбылось для кого-то очень желанное. А он шел и не знал, сбудется ли на самом деле, готовый подставить вторую щеку. А еще оба мы не видели, что на этаже ниже моего спят в субботнее утро дети, стоит в дверном проеме их мать, и к ней подходит муж и молча обнимает. И мгновение возрожденной веры для той, которая не оттолкнула… – Ты экзамен сдавала? – спросила мама, когда я вошла в квартиру. – Ага… сдала… – пропыхтела я в ответ, снимая кроссовки. Я открыла себе сама. Мама гладила белье, распахнув настежь дверь. В комнате работал телевизор. Шли новости. – Вчера ночью три московских казино подверглись разграблению и разнузданным беспорядкам, инициированным неизвестными мужчинами… Внешние камеры видеонаблюдения засняли, как… – На что сдала? – На семь по десятибалльной, – пришло мне в голову первое. Я разулась и нашла тапочки. – Довольна? – Еще бы, – не соотнесла я с институтом. – …Многочисленные свидетельницы от комментариев отказались… Они закрывали лица от камер и кричали на журналистов нецензурными выражениями… – …Сейчас оперативники пытаются составить фоторобот преступников по отрывочным показаниям очевидцев. Предположительно, нарушителей было двое, оба высокого роста; один темноволосый, южной внешности, другой… Я зависла в дверях, глядя на экран телевизора. – Мама! Ну что ты смотришь с утра? Посмотрела бы лучше сериал какой-нибудь… Со странным ощущением я удалилась. И что себе придумывают эти журналисты?.. Я зашла к себе и плотно закрыла дверь. Опустившись за компьютерный стол, я долго смотрела в потухший монитор. Из глаз катились грузные слезы. Я думала об Ане. Обо всем, что с нами случилось. Какая бессмыслица было сдерживаться сейчас. И отрицать свою вину тоже… Но вот я увидела снова, что в руках у меня книжечка. Я открыла ее на середине и ногой под столом включила компьютер. Иерархия ангельских чинов, так называлась эта занимательная брошюра для религиозных чайников, вроде меня. Я ткнула на «Мои документы», создавая новый файл. О чем это будет?.. Пока что я лишь смутно догадывалась. Как я назову это?.. Узнаю потом. Учебный год закончился. Все разъехались. Я осталась одна. Впереди два месяца каникул, впереди большая работа. Я поставила курсор на середину страницы, напечатала номер первой главы и начала набрасывать первые наметки. Сердце мерно стучало в груди, спокойное и освободившееся. За несколько дней оно пережило всю темноту и пустоту, какое могло. Но сейчас, брошенное и кинутое ранее, оно было найдено и освящено каким-то новым для меня, но уже знакомым почему-то светом. Как пройдут эти дни и что получится на выходе, и когда? Этого я тоже не знала. Я только была уверена отчего-то, что я дойду до самого завершения, и сердцу моему не суждено одиночество уже никогда. Ведь свято место пусто не бывает. Святое означает посвященное…