Страница 2 из 7
«В самом деле, что, как не утопию, представляет собой отчетливо выраженная в русской идее устремленность России ко всемирному служению, к разрешению раздирающих мир противоречий, к примирению существующих в нем крайностей, к гармонизации отношений между людьми во вселенском масштабе, к братскому единению разрозненного человечества?» (Баталов Э. 2009).
Термин «русская идея» был впервые внедрён Фёдором Достоевским: «В эпоху национальных государств она мечтает о всечеловеческом единстве, “духу капитализма” противопоставляет идеал жертвенного служения “общему делу”. Можно много говорить об идеализме и утопизме подобного поиска, но именно он определил культурное своеобразие и духовное величие России» (Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: в 30 т. Т. 25. С. 23.) Ф. Достоевский был убежден, что в духе русского народа «заключается живая потребность всеединения человеческого, всеединения уже с полным уважением к национальным личностям и к сохранению их…» (Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: в 30 т. Т.18. С. 36). «Уважение к национальным личностям» – это было первостепенным в создании большой многонациональной России.
Это всеединение (как духовный, так и совместный образ действий) достижение целей называли всенародностью, коллективизмом, но чаще всего (А. Хомяков, С. Трубецкой) – «соборностью». Так, Н. Бердяев писал: «Соборность противоположна и католической авторитарности, и протестантскому индивидуализму, она означает коммюнотарность, не знающую внешнего над собой авторитета, но не знающую и индивидуалистического уединения и замкнутости» (Бердяев Н. Русская идея. С. 188).
Соборность не исключает свободы (Лосский Н. О. История русской философии. С. 42), но изначальным субъектом этой свободы выступает социум, а не индивид как его часть (Бердяев Н. Русская идея. С. 85). Уникальное своеобразие России Н. Бердяев видел в том, что «в России сталкиваются и приходят во взаимодействие два потока мировой истории – Восток и Запад. Русский народ есть не чисто европейский и не чисто азиатский народ… Россия есть целая часть света, огромный Востоко-Запад, она соединяет два мира. И всегда в русской душе боролись два начала, восточное и западное» (Бердяев Н. Русская идея. С. 44). Отсюда и российские противоречия: «Россия – самая безгосударственная, самая анархическая страна в мире» (Бердяев Н. Судьба России. С. 4); «Россия – самая государственная и самая бюрократическая страна в мире…» (Бердяев Н. Судьба России. С. 6); «Русскому народу совсем не свойствен агрессивный национализм, наклонности национальной русификации. Русский не выдвигается, не выставляется, не презирает других. В русской стихии поистине есть какое-то национальное бескорыстие, жертвенность, неведомая западным народам» (Бердяев Н. Судьба России. С. 8); «Россия – самая националистическая страна в мире, страна невиданных эксцессов национализма, угнетения подвластных национальностей русификацией, страна национального бахвальства, страна, в которой все национализировано вплоть до вселенской церкви Христовой» (Бердяев Н. Судьба России. С. 9). Н. Бердяев писал в 1946 году: «Можно открыть противоположные свойства в русском народе: деспотизм, гипертрофия государства и анархизм, вольность; жестокость, склонность к насилию и доброта, человечность, мягкость; обрядование и искание правды; индивидуализм, обостренное сознание личности и безличный коллективизм; национализм, самохвальство и универсализм, всечеловечность; эсхатологически-мессианская религиозность и внешнее благочестие; искание Бога и воинствующее безбожие; смирение и наглость; рабство и бунт» (Бердяев Н. Русская идея. С. 44–45).
C. Франк вместе с тем видит одну из существенных сторон русского мировоззрения в том, что «в центре духовных интересов всегда стоит человек, судьба человека и смысл человеческой жизни… Судьба же человека всегда мыслится некоторым образом как всемирно-историческая судьба человечества, его благо зависит от спасения всего мира, и подлинная его суть всегда проявляется в социальной жизни» (Франк С. Русское мировоззрение // Франк С. Духовные основы общества. М., 1992. C. 493–494). Вл. Соловьев прямо говорил: русская идея не имеет в себе «ничего исключительного и партикуляристического». Американцы, напротив, традиционно рассматривали свою страну как «исключительную».
Это представление об открытости русского человека к миру, о его, говоря словами Достоевского, «всемирной отзывчивости», готовности воспринять и впитать в себя элементы других культур и преобразовать их в органическом синтезе, который может оказаться благотворным не только для самой России, но и для других стран и народов. Это представление о преобладании духовных исканий над материальными устремлениями или, иначе говоря, духовности в ее религиозном и светском проявлениях. Русский народ предстает не как искатель собственного (частного) счастья и материального благополучия, но, по определению Вяч. Иванова, как искатель «вселенской правды». Это представление о склонности к созерцательному восприятию мира особенно отчетливо акцентировано Ильиным.
Иван Ильин так сформулировал три сущности русской идеи (Ильин И. А. О русской идее // Ильин И. А. Собр. соч.: в 6 т. Т. 2. Кн. 1. М., 1993):
1. «– Итак, русская идея есть идея сердца.
Она утверждает, что главное в жизни есть любовь и что именно любовью строится совместная жизнь на земле, ибо из любви родится вера и вся культура духа… О доброте, ласковости и гостеприимстве, а также и о свободолюбии русских славян свидетельствуют единогласно древние источники и византийские, и арабские…
2. – И при всем том первое проявление русской любви и русской веры есть живое созерцание.
Созерцанию нас учило прежде всего наше равнинное пространство, наша природа, с ее далями и облаками, с ее реками, лесами, грозами и метелями. Отсюда наше неутолимое взирание, наша мечтательность, наша созерцающая “лень” (Пушкин), за которой скрывается сила творческого воображения… От этого души становились нежнее, утонченнее и глубже; созерцание вносилось и во внутреннюю культуру – в веру, в молитву, в искусство, в науку и в философию.
3. – Но сердце и созерцание дышат свободно. Они требуют свободы, и творчество их без нее угасает. Сердцу нельзя приказать любить, его можно только зажечь любовью. Созерцанию нельзя предписать, что ему надо видеть и что оно должно творить. Дух человека есть бытие личное, органическое и самодеятельное: он любит и творит сам, согласно своим внутренним необходимостям…Этому соответствовала и древняя русская (и церковная, и государственная) терпимость ко всякому иноверию и ко всякой иноплеменности, открывшая России пути к имперскому (не “империалистическому”) пониманию своих задач».
1.2. История предков
С. Франк так сформулировал понимание А. С. Пушкиным истории предков: «Связь с “родным пепелищем” и с “отеческими гробами”, с родным прошлым, по мысли Пушкина, не сужает, не ограничивает и не замыкает человека, а, будучи единственной основой его “самостояния”, есть, напротив, основа подлинной свободы и творческой силы, “залог величия” личности – и, тем самым, народа. Укорененность в родной почве, ведя к расцвету духовной жизни, тем самым расширяет человеческий дух и делает его восприимчивым ко всему общечеловеческому» (Франк С. Пушкин об отношениях между Россией и Европой. Библиотека «Вехи», 2004).