Происхождение (ЛП)

Взволнованный священник снова повернулся к Энди и выставил указательный палец в его сторону.

- Величайший подвиг Сатаны - убедить нас в том, что его не существует. Он не хочет, чтобы мы верили в него, и это облегчает ему распространение зла. Люцифер - мастер лжи.

- Я не согласен, отец, - вклинился Шотцен. - Бог хочет, чтобы мы знали, что дьявол существует. Именно его адское существование направляет нас на путь истины и света.

Энди направился к двери, ведущей в Оранжевый рукав, сбегая от философской дискуссии. По правде говоря, Энди догадался, что спорящие даже не заметили его ухода.

Коридор Оранжевого рукава выглядел новее, чем остальные помещения, ярко окрашен и с блестящей плиткой, но запах здесь стоял, как от скотоводческого двора. Энди сморщил нос.

Доктор Джонс ждала его у входа в Оранжевую 12, держа в руках планшет, который пристально изучала. Она даже не подняла глаз на Энди, когда он подошел.

- Я готов к кормежке, - сказал Энди. Он увидел, промелькнувшую ухмылку на лице женщины.

Она вошла в Оранжевую 12, ничего не ответив. Энди последовал за ней. Помещение было большим, почти как место заточения Баба. Справа находилось несколько пустых загонов, а слева была огороженная территория, где копошились почти две дюжины овец. Энди никогда раньше не видел овец и был удивлен их размерами. Они были по пояс высотой и тучные, как кучка серого зефира на зубочистках.

- Это настоящая трава, на которой они лежат? - спросил Энди.

- Искусственный газон. Моя идея превратить эту часть комплекса в биосферу была отвергнута как слишком сложная. Сказали, что искусственный газон долговечен и легко чистится.

- Похоже, что они его едят.

- Да, я говорила им, что так и будет. Пойдемте.

Доктор Джонс подошла к шкафчикам возле загона и достала оттуда кожаную сбрую, напоминающую поводья для лошади. Поводья передала Энди, а сама снова полезла в шкафчик и достала полдюжины коробок хлопьев Cap'n Crunch. Она подошла к ограде и позвонила в большой колокольчик, висевший на столбе, который обычно вешали коровам на шею, чтобы те не потерялись. Животные повернули головы на звон.

- Они едят сено, но любят хлопья на завтрак. Чтобы заставить их подойти, мне приходится их приманивать. Проблема в том, что они пугливые. Каждый раз, когда они подходят за лакомством, одно из них забирают.

Доктор Джонс начала открывать коробки и высыпать их в кормушку за загоном. Овцы наблюдали некоторое время, прежде чем первая из них подошла. Она сунула морду в хрустящее лакомство и начала жевать. Доктор Джонс погладила животное по голове.

- Подать шлейку? - спросил Энди.

- Нет, это Вули. Он – овца-Иуда. Он всегда подходит первым, а за ним идут остальные. Если мы его поймаем, больше некому будет подавать им пример.

Вули заблеял в знак согласия, всасывая хлопья, как пылесос. Вскоре к нему присоединились еще две, протискиваясь внутрь. Доктор Джонс схватила одну из них за загривок. Это выглядело грубо, но животное, казалось, не замечало этого и продолжало свою трапезу.

Доктор Джонс ловко накинула упряжь овце на шею, затянув ремни свободной рукой. Держа вожжи подмышкой, она открыла последнюю коробку с хлопьями и поманила пойманное животное к воротам. Несколько других овец последовали за ней, а Вули недовольно фыркнул, что его оставили в стороне.

- Отгони остальных, пока я открываю ворота, - сказала Энди доктор Джонс.

Энди, чувствуя себя полным болваном, замахал руками и зашипел. Овцы уставились на него тупым взглядом, и краем глаза он увидел ухмылку невозмутимой доктора Джонс.

- Давай, овца! Вперед! Шевелитесь! Вперед!

Стадо медленно отступило, и доктор Джонс, открыв ворота, повела своего пленника в один из пустых загонов. Запрев его, она пошла за своим планшетом.

Энди погладил овцу по голове и уставился в ее глаза с вытянутыми зрачками. Глаза Баба. Он вздрогнул, поняв, что не хочет снова увидеть демона так скоро.

С помощью рулетки доктор Джонс измерила длину овцы и ее высоту в плечах. Она записала результаты измерений, а затем нажала несколько кнопок на цифровом дисплее рядом с загоном. Он зафиксировал вес овцы. Она записала и это.

- Итак, люди называют вас Санни?

- Нет, если они хотят, чтобы я им ответила.

Черт, - подумал Энди. - Как такая симпатичная женщина может быть такой холодной?

- Я думала, что все ветеринары должны быть веселыми. Любовь к животным и тому подобное...

Она посмотрела на него пустым взглядом, а затем начала осматривать зубы овцы.

- И как вас зовут? Неофициально.

- Сан. Люди зовут меня Сан.

- Сан[6]. Это уникально.

- Моя мать была вьетнамкой. Она влюбилась в американского солдата, который привез ее в эту страну до падения Сайгона. Саншайн[7] - было одним из первых английских слов, которые она выучила. И оно ей понравилось.

- О, я думаю, она знала, что это имя подойдет к вашему веселому нраву.

Сан осматривала глаза овцы, придерживая пальцами раскрытые веки. Овца протестовала против осмотра, отворачиваясь.

- Подождите-ка, - сказал Энди, щелкнув пальцами. - Вы вьетнамка.

- Нет, - сказала Сан.

Но Энди не смог удержаться, ухмыляясь.

- Вы вьетнамка.

Лицо Суна стало еще более суровым.

- Я же сказала, что - нет. Откройте загон.

Энди поднял задвижку на воротах. Сан вывела овцу из загона и подошла к входной двери.

- Я дважды бывал во Вьетнаме, - сказал Энди. - Прекрасное место. Во всех фильмах о войне оно выглядит как ад, но на самом деле оно очень спокойное, как вы думаете?

- Я не знаю. Я там никогда не была. Я американка.

Энди решил заткнуться.

Они повели овцу по коридору к Голове Осьминога, где раввин и священник все еще спорили.

- Вот и еще одна, жалкая тварь, - раввин Шотцен указал подбородком на овцу.

Отец Трист нахмурился.

- Я не понимаю, почему вы не можете сначала гуманно убить овцу. - Он скрестил руки на груди, явно чувствуя себя неловко.

- Баб берет их только живыми, ребята, - ответил Сан. - Вы это знаете.

Раввин покачал головой.

- Как насчет какого-нибудь обезболивающего? Может быть, морфин?

- Мы не знаем, как это повлияет на организм Баба.

- Как насчет хотя бы сигареты? Последнего ужина?

- У нее были хлопья, - сказал Энди.

- Вы, господа, можете провести последний обряд, если хотите, - сказал Сан.

И снова Энди уловил слабый намек на ухмылку на ее лице.

- Святотатство, - возмутился раввин. Но он подошел к овце и, держа ее за голову, произнес несколько слов на иврите.

- Возможно, Баба можно обучить шохету[8], - сказал Энди. - Тогда он сможет есть в соответствии с шехитой[9].

Если Шотцен и был впечатлен знаниями Энди, то не показал этого. Вместо этого пухлый священнослужитель покачал головой в знак протеста.

- Баб не будет есть кошерное мясо. Он тварь, пьющая кровь.

Раввин вернулся на свое место. Сан повела овцу к Красной двери. Отец Трист отвернулся, не желая видеть, ка животное уводят на убой.

- Рабби Шотцен произносит эту молитву каждый раз, когда мы скармливаем Бабу овцу, - сказала Сан Энди, когда они вошли в коридор Красного рукава.

- Это была не молитва. Раввин просто извинялся перед овцой за то, что ее убьет не мясник шохет.

Сан ввела код для первых ворот, и Энди запомнил пятизначный номер. Ворота из титановых прутьев распахнулись, но овца не сдвинулась с места.

- Она его чует, - пояснила Сан. Она достала из кармана черный лоскут ткани и накрыла им глаза животного. - Они спокойнее, когда не видят.

После нескольких сильных рывков за поводья овца двинулась вперед.

- Вы ветеринар, вы должны заботиться о животных. Разве вам не жалко отправлять их на смерть?

Сан вздохнула.

- Вы когда-нибудь ели гамбургер?

- Конечно, но...

- Баб - хищник, как лев, как акула, как вы и я. Как бы все вокруг ни были шокированы привычками Баба в еде, если бы они когда-нибудь побывали на скотобойне, то почувствовали бы еще более сильное отвращение.