Балканская республика

В тонкой игре света на стекле нельзя было рассмотреть незнакомку подробно. Довольно высокая: длиннющие ноги и, наверное, на каблуках. Стройная, а скорее даже очень худая. Длинные волосы — похоже, рыжие. И будто вовсе без лица: сплошной засвет от люстры там, где оно должно быть.

— Как тебя зовут?

Дурацкий, наверное, вопрос. Важно было совершенно не это. Но другой у Ави как-то не получился.

В баре и до того играла музыка, но первые звуки новой песни прозвучали громче прежнего. Туц, туц-туц, туц, туц-туц — почти как тот звук каблуков на станции метро, только барабанной палочкой по тарелке. И постепенно проступающая сквозь элементарный ритм мелодия. Ави хоть не сразу, но всё-таки узнал песню: Дэвид Боуи ему не особо нравился. Жеманный какой-то.

Голос Боуи, однако, так и не зазвучал — зато напевала женщина в отражении.

— Don't you know my name?.. You've been so long…

— Я правда не знаю.

— Зато знаешь песню? Помнишь: those who feel me near pull the blinds and change their minds…

— А если без загадок?

— Ох, ты бываешь таким скучным! Давай, угадай сам. Как у Джаггера: hope you guess my name!

Учитывая, от чьего лица написана та песня «Роллингов» — мрачноватый намёк. Но запаха серы не ощущалось, а вот духи Ави чувствовал. Хотя это даже не духи… это что-то такое… не поймёшь.

— Допустим… Алиса.

Ави понятия не имел, почему в голову пришло это имя.

— Ох! Я бы обняла тебя, если бы могла. В точку, почти в точку… С этим именем кое-что связано. Дело было… очень давно, у меня на родине, если можно так выразиться. Очень давно. It's been so long… видишь, как нам подходит Боуи? Алиса: так и следует меня называть. Ты фанат Кэрролла или Грейс Слик? Да я сама знаю, что обоих. Зазеркалье, опять подходит. Всё как по маслу идёт. Я так и представляла наш долгожданный разговор.

— Кто ты?

— Мы уже знакомы, только не представлены. Ты же помнишь ту ночь в горах? Конечно… прости. Наверное, это больно. Я не всегда хорошо понимаю людей, но думаю, что должно быть больно. Хотя в боли нет ничего плохого: соль на раны сыпать необходимо. Пусть они болят, чтобы лучше всё помнить.

— Не приходится ничего сыпать. И так хреново.

— Ты можешь это исправить. Ты вообще можешь очень многое. Ты ведь из тех… из странных. Как она говорила.

— Наверное. Из странных.

— И не спросишь, как именно всё исправить?

«Всё» — отличное слово. И ничего конкретно не выражает, и полный спектр разом. Может быть, выражает даже слишком многое. Что такое «всё»? «Всё» — это гадкая жизёнка Ави? Или нечто куда большее?

Ави помотал головой. Возникло ощущение, будто это не его мысли, а какие-то чужеродные. Будто Алиса не только говорит в его голове, но и вкладывает в неё нечто иным путём. Возможно, это происходит уже очень давно. It's been so long.

— Как?

— Всего две вещи, сладкий.

Теперь Алиса действительно села рядом с ним, по-прежнему невидимая иначе, чем в отражении.

— Нам бы сейчас выпить по пиву. Только не этой гадости, а ирландского стаута… жаль, не получится, я ведь не совсем здесь. Ах… придётся пока воздержаться. Всего две вещи, Ави. Во-первых, перестань отгонять меня.

Ави хотел сказать что-то другое, но невольно выдал абсолютную правду.

— Ты меня пугаешь.

— Это нормально. Ты ведь не первый, с кем я имею дело… Далеко не первый. За всё это долгое-долгое время… Но кое-чем отличаешься от прочих, и как раз это, сладкий, подводит нас к «во-вторых».

— Имеешь в виду, что я странный?

— Точно, сладкий. Я была со многими, и многие так обрели… силы. Но у тебя-то есть собственные. Даже не представляешь, насколько это интригует! Интересно, что насчёт «во-вторых»?

— Угу.

— Рада, что ты спросил! Ави, на что ты тратишь свой талант?

— Ну…

— На жалкую работёнку, чтобы покупать пилюльки лучше тех, которые ничего не делают? Зачем, если ты способен к великому? На ту дурочку? Зачем она тебе, если можно быть со мной, ммм?

— Тебя же нет здесь.

Эту тему Алиса решила не развивать.

— Ты же читал комиксы. Помнишь ту историю про мальчика с силами… «Чем больше сила, тем больше ответственность». Ну и что же?.. Долго собираешься игнорировать сову, стучащуюся в окно с письмом?

— Только не говори, что заберёшь меня в Хогвартс.

— Ах… мальчик, который выжил. Хогвартс не нужен, ведь у тебя могу быть я.

— Я просто хочу жить спокойно.

— Ты никогда не сможешь жить спокойно. Не смог бы уже из-за того, что случилось при твоём рождении. А уж после той ночи… мальчик, который выжил, да. Прости, но это не твоя судьба — жить спокойно. Однако выбор есть: можно дальше мучиться, а можно взяться за дело.

— Какое ещё дело?

— Это уж тебе решать. Нет идей? Ну, как там, в песенке… go ask Alice — I think she’ll know. Я-то знаю, уж я-то знаю... Но немножко подожду, пока сам догадаешься. Я уже и так жду долго… я терпеливая. Просто не гони меня больше. Споём под Боуи? Feel my love enraged — it's just the fear of loosing you…

Прогонять Алису сейчас не хотелось, хоть разговор доставлял Ави мало удовольствия. Но ведь он хотел ответов? И теперь, наверное, мог получить даже больше, чем ожидал.

— Ты раньше была с той женщиной?

— Женщина с серебристыми волосами. Да.

— Кто она?

— Она умерла.

— И не была странной?

— Она? Нет. До встречи со мной — нет.

— Но она сказала, что я из таких. Из странных. Значит, есть другие?

— Вас даже не один на миллион. Может, один на сто миллионов. Или на полмиллиарда. Именно поэтому ты не имеешь права так поступать со своим талантом. Ты можешь многое, но мы вместе… ах! Куда больше, чем могли я и женщина с серебристыми волосами.

— Я немногое умею.

— Это пока. Началось с языков, верно? Потом ты начал слышать мысли. Сначала изредка, а теперь всё чаще, иногда даже намеренно. И некоторые уже слышат твои мысли. А когда ты бывал зол — помнишь, что случалось? Как на днях, с теми ребятами в поезде. О… вот этому мальчик, который выжил, научился лучше всего: отгонять от себя людей. Мастерски. Но тебе ещё многому предстоит научиться. Силы крепнут с годами: так бывает всегда.

— Ты знала других странных?

— В каком-то смысле. Я здесь очень, очень давно.

— Ещё я двигаю предметы.

— Это здорово. Но ты даже не представляешь, чего добьёшься вместе со мной. Я умею… в общем-то, почти всё.

Всё, да не всё: иначе Алиса не убеждала бы перестать её прогонять. Кем бы она ни была, но явно что-то не договаривала — в этом юноша уже убедился. Как и в том, что никаких галлюцинаций тут нет. Всё взаправду. Всё ещё сложнее, чем Ави думал в детстве — когда только осознал обладание способностями, недоступными другим людям. Непонятными ему и пугающими окружающих.

Да: кем бы ни была Алиса, её природа не имела ничего общего с силами Ави. Это нечто другое.

— Мне пора. Понимаю: ты пока не готов меня выпустить.

— Из-за красной двери?

— Оттуда. Подумай хорошенько.

Образ в отражении рассеялся, вызвав одновременно облегчение и какую-то грусть. У Ави никогда не было друзей — хотя Малик начинал вызывать чувства, похожие на те, которые у нормальных бывают к друзьям. Ави плохо понимал, каково это — близость между людьми. То, что он ощутил в детстве, сразу провело черту. Словно нарисованный мелом круг из фильмов про нечисть. Эта зона комфорта, в которой как-то не особенно комфортно.

И он никогда не мог поговорить с кем-нибудь вот так. Даже с родителями. Но это не означало, что Алиса перестала его пугать.

Глава 4

— Ну не отчислят же они меня за то, что я мусульманин?

Ави пожал плечами. Он прекрасно знал: именно это и именно по такой причине кое-кто из преподавателей хочет устроить. Однако не хотелось расстраивать Малика — а ещё меньше хотелось объяснять, откуда ему подобные вещи известны. Довольно случая с надписью на зеркале.