Страница 22 из 28
Важное значение для сохранения позиций России в Закавказье, сдерживания Турции от вооруженного вмешательства в дела региона играют военные базы в Грузии и Армении. В связи с возможностью постановки вопроса о выводе наших войск из Грузии представляется целесообразным эвакуировать лишь объект в Вазиани, а объекты в Батуми и Ахалкалаки следует сохранить, опираясь на волю местного аджарского и армянского населения.
Наконец, приоритетным является поддержание союзнических отношений РФ и Армении, включая нашу военно-техническую помощь армянской стороне. Представляется, что в неофициальном порядке подобное сотрудничество должно затронуть и Нагорный Карабах. В первую очередь, на предмет создания в НКР эффективной системы ПВО, а также подготовки военных кадров, отвечающих требованиям не “народной”, а современной войны, реконструкции внутренней дорожной сети, развития инфраструктуры Гражданской Обороны и переподготовки сил спецназа для действия в горных условиях, в частности, при борьбе с вертолетными десантами в тыл. Кроме того, армии НКР необходима помощь военных специалистов РФ в области оперативного планирования и работы по пересмотру нынешней доктрины республики, делающей неоправданный крен в сторону применения бронетехники в наступательных операциях. В условиях, когда Азербайджан на порядок превосходит Карабах в живой силе и технике, а его армия — это уже не деморализованные банды образца 1991-94 годов, такая операция с выходом из предгорий на равнину даже если поначалу и достигнет тактических успехов, в конечном счете неминуемо приведет к военной катастрофе.
В целом для России важно зафиксировать нынешний статус-кво в Закавказье к моменту ухода со сцены Г. Алиева, равноценной замены которому, с точки зрения сохранения стабильности в республике, не просматривается. Если к этому времени Вашингтону и Анкаре удастся решить проблему Карабаха на свой лад, разместить в регионе войска и обеспечить сухопутный коридор из Баку в Турцию, вопрос форсированной инкорпорации в нее Азербайджана можно будет признать свершившимся фактом, так как американо-турецкое влияние станет доминирующим фактором во внутренней жизни республики. Если же сохранить сегодняшнее положение, то “отрезанные” от Турции круги вряд ли смогут противостоять действию тенденции к фрагментации Азербайджана, сдемпфировать которую станет возможным, лишь опираясь на Россию.
Во многом похоже, вероятно, станут развиваться события и в Грузии, где после ухода Э. Шеварднадзе, судя по всему, следует ожидать нового витка нестабильности и борьбы за власть.
В заключение следует отметить, что при выработке политики в области обороны мы еще долгое время будем вынуждены исходить из ограниченных возможностей государства. Последствия разрушительной экономической политики последних лет невозможно преодолеть быстро. На это уйдут десятилетия. А раз так, нужно четко сформулировать приоритеты в военном строительстве, на которые в первую очередь следует выделять ограниченные финансовые ресурсы. При этом данные приоритеты можно выявить лишь путем анализа действующих и вероятных военных угроз России, по поводу чего необходима широкая общественная дискуссия.
РЕКВИЕМ ТВОРЦУ, ПРОКЛЯТИЕ РАЗРУШИТЕЛЮ…
Майя Ганина
Россия всегда была прекрасна русской женщиной. Вспомним поэтов: тут и “милый идеал”, и “гений чистой красоты”, но и — “коня на скаку остановит, в горящую избу войдет…” Как ни иронизировали над этими строчками нынешние русскоязычные европеи, но потому и знают истинную цену русской женщине во всем мире, что и красота, и удаль, и забота, и любовь — по сей день отличают ее как одно из чудес света. Нежная, добрая, верная, а вместе с этим — там, где порой и мужик не выдерживает, — всегда находится Марфа Посадница, Екатерина Великая, Зоя Космодемьянская.
Вот и в русской литературе: Анна Ахматова и Марина Цветаева, Зинаида Гиппиус и Юлия Друнина… И не только в поэзии. Сегодня одним из лучших прозаиков России, несомненно, является Майя Ганина. Нынешний сентябрь — юбилейный для Ганиной. И — урожайный.
Так же уверенно, как управляет она хозяйством в своей деревенской усадьбе, где живет почти безвыездно многие годы, она чувствует себя и в литературе, на широком пространстве романа, в прохладной тиши рассказа или новеллы. Майя Ганина — наш постоянный автор, мы от всей души поздравляем красивую, сильную и талантливую женщину с юбилеем. А нашим читателям дарим ее новый неожиданный рассказ.
Владимир БОНДАРЕНКО
и редакция “ЗАВТРА”
1. “… Кто ты, странник, с глазами грустными и влажными, как лот, который из всякой глубины вновь выходит на свет Божий, что искал ты в этих глубинах? Отдохни здесь — этот приют гостеприимно открыт для каждого…”
Он был высокий, белобрысый, с розовой нездоровой кожей, с костлявыми плечами и большими руками и ногами. Выглядел он моложе своих лет, может быть, потому что на лице у него сохранялось постоянно растерянное выражение, а глаза глядели неуверенно и наивно.
Сорок два года… Раньше, когда был пацаном, думал: доживу до сорока — и застрелюсь. Старость, немощи, нельзя переживать себя. И представлялось невозможным дожить, дотянуть до этих сорока лет — бесконечная длинная дорога. Сорок два — и будто раз вздохнул, так коротко то, что сзади… Впрочем, для других его ровесников впереди еще десять, двадцать, а то и тридцать лет… Тоже один вздох, просто один вздох, менее глубокий и полный…
Ну а для него — все. Недавно, почувствовав, что начал слишком быстро утомляться, слабеть, занимаясь своим, давно ставшим привычным делом, обследовался, и обнаружилось, что он тяжело, возможно, неизлечимо болен. В первые мгновения он принял эту весть как бы с облегчением, будто все время ждал ее, будто она и была той желанной чертой, которая как-то завершит, прорвет подзатянувшуюся шаткость, неопределенность богатой, сытой жизни. Затем осознал.
… Внизу, вдоль побережья, рассыпал огни город, доносилась музыка, несильный, ненавязчивый шум. Море было черным, гладким, огромным, и там, где оно соединялось с небом, колыхалась лунная дорога. Было светло и видно силуэты кипарисов, пиний, ливанских кедров, было очень хорошо, прекрасно — и он заплакал, утирая слезы краем вкладыша, ему стало жалко себя, что все так быстро, бессмысленно кончилось, что лицо его сделалось усталым и глупым, точно у пожилого сурка, что он, в общем, еще никого не любил, хотя связей коротких и ни к чему не обязывающих у него было много, как и у всех, его окружавших.
Не любил, уже не полюбить, и это самое, наверное, горькое из того, что утрачивается. Ясновидяще ощутил, проявил какую-то юную женщину, жившую рядом, но так и не обретшую плоти, не нашедшую еще — а теперь уже значит никогда — своего земного двойника.
Он плакал, перекатывая голову на подушке, чувствуя свое жуткое бессилие, и луна, поднявшаяся высоко и ставшая маленькой и пронзительной, покачивалась перед его сомкнутыми веками туда и обратно. Часа через три небо посерело, луна исчезла, из тучи, надвинувшейся на гору, посыпала жесткая крупка. Под ее монотонное шуршание по верху спального мехового мешка он заснул.
2. Проснулся поздно, хотя уже часов с восьми в соседних лоджиях разговаривали, ходили, прыгали, делая предписанные гимнастические упражнения, люди. Он упорно спал, додумывая во сне какие-то свои расплывчатые думы, досматривая видение. На соседних лоджиях стихло, все ушли на завтрак. Солнце поднималось все выше, и уже припекало, а он был не в силах прервать эту гипнотическую дрему, тяжкое забытье.
Наконец открыл глаза, откинул клапан и глубоко вздохнул, ощутив, как заболело посередине груди, ощутив, как ненасытно, сухо прервался вдох.
Небо было высоким, голубым, чистым. Пахло растаявшим снегом.
“Господи! — простонал он. — Господи! Пусть будет скверным сном моя болезнь, моя прошлая жизнь ежедневная, убогая, алчная! Если я излечусь — стану жить празднично, зряче, стану жить, точно олений трубный крик во время весеннего гона… Раздам неимущим, что имею, на храм… Монастырю отдам неправедно нажитое… Господи, ведь ты есть, сделай же так… Я пойму, я постараюсь понять!..”