Ренни (ЛП)

Я посмотрела на Ренни, желая увидеть, пришел ли он к тому же выводу, что и я — он был честен с нами.

Но он упрямо отводил от меня взгляд.

— Чем ты занимаешься, Лаз? — спросил Ренни, когда я почувствовала, как что-то похожее на сожаление закралось в мой живот.

Почему? Я не была уверена. Потому что расстояние — это то, чего я, как мне казалось, хотела. Я достигла этой цели, будучи стервой. Но, столкнувшись с расстоянием, да, я обнаружила, что не была довольна.

— Зачем? — Лазарус удивил меня, спросив, вернув мое внимание к нему. До сих пор он был только откровенен. Молчание о своей работе казалось странным.

— Руки покрыты синяками и струпьями, — сказал Ренни, и я почувствовала, как напряглась. Я слегка отодвинулась в сторону, чтобы посмотреть на его руки и убедиться, что он прав Лаз был покрыт ранами на разных стадиях заживления. Действительно, его наблюдательность была непревзойденной. В то время как все остальные сходили с ума из-за его заявления ранее, Ренни каталогизировал мелкие, казалось бы, незначительные детали о нем.

Лазарус вздохнул и покачал головой. — Не так много работодателей наймут кого-то с моим послужным списком.

— Значит, ты проявил изобретательность, — согласился Ренни. — На кого ты работаешь?

— Росс, — подсказал он немного глухим голосом.

— Росс Уорд? — спросила я, сложив два и два.

Росс Уорд был преступником другого рода. Гениальность его бизнеса заключалась в том, что он буквально нанял трех человек — охранников. И они работали по контракту, на не полный рабочий день. Его накладные расходы были низкими, и поэтому ему никогда не приходилось беспокоиться о несогласии в своих рядах. Он был умен, холоден, расчетлив и сделал то, чего не делал никто другой в этом районе.

Росс Уорд возглавлял подпольный бойцовский клуб.

— Охранник или боец? — Ренни продолжил.

— Зависит от ночи, — легко ответил Лаз. — Если кто-то сорвется или будет слишком ранен, чтобы драться, один из нас вмешается. В любом случае, это хорошие деньги.

Это были очень хорошие деньги. В то время как Росс брал огромную долю за предоставление места и аудитории, чтобы делать ставки на такие вещи, спрос на это был настолько велик, что даже бойцы загребали большие деньги.

Ренни кивнул ему и направился к лестнице, не сказав мне ни слова.

Я посмотрела на Лаза, который ухмылялся мне. — Любовники поссорились? — спросил он, и в его темных глазах появилось удивление.

— Он хотел бы, — ответила я, тоже направляясь к лестнице.

— Держу пари, что так оно и есть, — услышала я бормотание Лазаруса, прежде чем поднялась наверх, направляясь в главную комнату, чтобы послушать, как Ренни прерывает разговор, происходящий там.

— Мы можем отпустить его, — сказал он, пожимая плечами. — Он работает на Росса Уорда. Росс ни за что не позволил бы ему работать с мафией и при этом работать на него. Она согласна со мной, — добавил он, когда глаза переместились на меня, когда я вошла.

— Я не говорила, что я… — начала было возражать я, хотя и согласилась с ним. Росс Уорд, насколько это было кому-либо известно, был предельно осторожен. Он даже придирчиво относился к товарищам своих бойцов. Он не хотел рисковать. Он ни с кем не связывался, потому что знал, что, решив оставаться нейтральным, все местные плохие парни могут прийти в его маленький подпольный клуб и разбрасываться деньгами, что было бы невозможно, если бы, скажем, он решил общаться с русскими и тем самым разозлил итальянцев.

— Она согласна со мной, — снова резко оборвал он меня. — Отпусти его, пока Росс не разозлился. Сейчас нам нужно сосредоточиться на более важных вещах.

Я почувствовала, как моя спина выпрямилась, плечи расправились.

Прямо сейчас.

Я повернула голову и обнаружила, что Ло наблюдает за мной, слегка склонив голову набок. Я двинулась к ней, направляясь в холл, потому что у меня были кое-какие вещи, спрятанные в новой пристройке в задней части, которая использовалась в основном как игровая для детей. — Я здесь закончила, — сказала я себе под нос, проходя мимо, чувствуя, как мои внутренности слегка скручиваются, и изо всех сил стараясь не обращать на это внимания.

Я не собиралась оставаться здесь, чтобы Ренни заставлял меня замолчать.

И я не собиралась оставаться, чтобы узнать о себе еще больше гадостей.

Я собиралась сделать то, что было лучше для меня.

Я собиралась уйти.

В дополнительной комнате, как обычно, царил беспорядок. Куклы, грузовики-монстры, блоки, велосипеды и головоломки были повсюду. Я не проводила много времени с детьми, пока не попала в лагерь Приспешников, но быстро поняла, что поддерживать чистоту в игровой комнате — несбыточная мечта. Таким образом, я держала свои вещи на книжной полке на расстоянии вытянутой руки даже для Феррин.

Я протянула руку и сняла свой рюкзак, который был заполнен файлами и сменой одежды на случай, если мне придется переночевать в комплексе. Я только что опустилась на стопу, когда поняла, что я не одна.

Мне не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, кто это был, но я все равно обернулась и увидела Ренни, стоящего там — слишком близко.

Его светлые глаза были проницательными и непроницаемыми, когда он смотрел на меня в течение долгой минуты.

Все произошло так быстро, слишком быстро, чтобы я успела подумать, не говоря уже о том, чтобы отреагировать.

Одна рука переместилась и приземлилась в центре моей поясницы, прижимая мою грудь к его, заставляя мое дыхание вырываться из меня, когда моя шея вытянулась, чтобы посмотреть на него. Его другая рука легла мне на шею, крепко удерживая меня так.

Затем его губы обрушились на мои.

Не было другого пути, не за все эти недели неудовлетворенного желания, огрызаний друг на друга, флирта.

Это была катастрофа.

В результате будет нанесен урон.

Но внезапно я не смогла найти в себе силы позаботиться о последствиях, когда мой рюкзак выпал из моей руки и приземлился с глухим стуком, когда мои руки поднялись — одна схватила его за бицепс, другая впилась в футболку на его груди.

И я растворилась в нем.

Чувствуя это, его голова наклонилась, углубляя поцелуй, пока я не поклялась, что чувствовала его повсюду, пока все, что было в мире, не было нами и в этот момент, пока мои губы не почувствовали покалывание, а голова не стала легкой. Пока я не издала тихий стон, и он не воспользовался возможностью, чтобы его язык двинулся вперед и проник в мой рот, чтобы завладеть моим. Его тело изогнулось вперед, заставляя меня слегка выгнуться назад, чтобы сохранить контакт, оставляя меня полностью в его власти, потому что, если бы он не держал меня, я бы упала назад.

Он издал низкий, рокочущий звук в своей груди, который выстрелил в мою сердцевину, вызвав прилив влаги к моим трусикам, когда мои бедра прижались к его, чувствуя его твердый член у моего живота.

Как раз в тот момент, когда желание потереться о него, чтобы облегчить боль, растущую внутри, стало почти непреодолимым, его губы отпустили мои, и он позволил мне полностью встать на ноги, его лоб прижался к моему.

— Ты такая чертова трусиха, — сказал он низким, но глубоким голосом.

Затем, так же внезапно, как все началось, его руки отпустили меня, он повернулся и исчез, прежде чем я смогла даже подумать сквозь туман желания в моем мозгу.

Я откинулась назад, прислонилась к стене и медленно, глубоко вздохнула.

Честно говоря, меня много целовали в моей жизни. Они варьировались от абсолютного отсутствия искр до фейерверков. Но поцелуй с Ренни, да, это было больше похоже на чертов взрыв.

Я должна была это знать. На самом деле, химия была сильной с первого знакомства, даже с кровью на его зубах после драки с Дюком, даже с глазом, который быстро чернел, даже тогда я это почувствовала. Это не делало ничего, кроме того, что становилось сильнее, чем дольше я была рядом с ним, чем больше он производил на меня впечатление, тем больше я страдала от его обаяния.