Ренни (ЛП)

— Что ты имеешь в виду?

— Как ты думаешь, его история оправдается? Он просто прогуливался и случайно увидел, как происходит взлом? — спросил он, его голос был более сдержанным, чем обычно, непринужденным, каким обычно был Ренни.

— Что? Ты думаешь, он просто пытался проникнуть внутрь? Собрать больше информации?

— Просто думаю, что время интересное. И я думаю, что отсутствие страха от оружия и от того, что его на какое-то время взяли в плен. выглядит…

— Подозрительно? — подсказала я. — Может быть. Или, может быть, он действительно просто делал доброе дело и просто так получилось, что он имеет опыт работы в армии или в криминале, что делает его невосприимчивым к угрозам, которые вы, ребята, ему скармливали. Мы узнаем больше, когда вернемся.

— Мы? — спросил он, и я почувствовала на себе его пристальный взгляд.

Я знала, что не должна была этого делать. Правда, я так и сделала. Но я все равно повернула голову, чтобы посмотреть ему в лицо, и обнаружила, что его глаза просияли, а губы приподнялись.

— Да. Вот так ты говоришь больше чем один человек, не так ли?

— Нет. Ты хочешь, чтобы мы были «мы». Ты только что это сказала. Никаких предположений.

— Сколько нас, пятеро?

— Я думаю, нам лучше держаться за руки, — продолжал он, игнорируя меня. — Если мы «мы», я почти уверен, что мы должны быть на стадии рукопожатия.

И с этими словами скользкий ублюдок просунул свои пальцы между моими и сжал меня, и я просто… не могла заставить себя отстраниться.

— Почему ты не сдаешься? — Мне удалось заставить себя спросить.

— Ну же, — сказал он, слегка склонив голову набок. — Мы с тобой оба знаем, что, когда это произойдет, не если, а когда, это будет чертовски эпично.

Он не ошибся.

Это было самое печальное для меня. Я отказывала себе в том, что, как я знала, было бы потрясающе. Я имею в виду, в общем, у меня почти всегда был хороший секс. Какой смысл делать это, если вы не собираетесь делать это с партнером, который знает, что делает? Но у меня было чувство, что, как он сказал мне при нашей первой встрече, что два таких человека, как мы, люди с интуицией и способные многое понять даже в самых незначительных вещах, мы будем взрывоопасны в постели.

Я начала задаваться вопросом, может быть, я должна была испытать это на себе, прежде чем двигаться дальше.

Но в то же время этот тихий, почти неслышный голос говорил мне, что одного раза будет недостаточно.

— Ты знаешь, что я прав, дорогая.

— Не надо… — начала я, но меня прервал звук открывающихся дверей спереди. Рейн и Митч втащились внутрь и захлопнули дверь.

— Чертов Ллойд, — выдохнул Рейн, качая головой. — Как будто разговариваешь с чертовой стеной.

— Как только они будут оформлены, Алекс сможет найти их имена, и как только у нас будут их имена, мы сможем попытаться проверить их финансовый след, — продолжила я, пытаясь незаметно вытащить свою руку из руки Ренни, чтобы парни впереди не видели. Но он только крепче вцепился в меня, ухмыляясь, как идиот, пока я пыталась мягко сопротивляться. — Тогда оттуда, — продолжила я, бросив на Ренни убийственный взгляд, на который он только усмехнулся, — мы сможем узнать, пользовались ли они кредитными картами в здешних отелях или ресторанах, и, возможно, найти их соучастников. Ладно, хватит, — огрызнулась я, потянувшись через свое тело и вонзив большой палец в точку давления на сгибе локтя Ренни, заставив его зашипеть и отпрянуть, отпуская мою руку.

— Черт возьми, — сказал он, качая головой, но его чертовы губы все еще были приподняты.

Я видела в зеркале заднего вида веселые глаза Рейна, и я знала, что он, вероятно, тоже ухмыляется. Как будто он знал, что только что произошло. Может, и так.

— Но я хочу сказать, что у нас есть немного больше, чем было. Возможно, это не то, на что все надеялись, но и не неудача.

— Хорошо, — сказал Рейн, заводя машину задним ходом. — Ну, вам с Ренни все равно нужно поговорить с этим парнем Лазарусом. Так что, пока мы ждем оформления и Алекс, мы можем, по крайней мере, что-то сделать.

— Копы будут рыскать здесь еще по меньшей мере полчаса, — вставил Митч. — А потом нам нужно, чтобы несколько человек тоже вошли внутрь, чтобы все проверить; убедиться, что они ничего не пропустили; проверить на наличие жучков. Как обычно.

— Ло разозлится, — добавил Ренни, привлекая мое внимание, склонив голову набок. — Они с Джейни совладельцы спортзала. На самом деле, у них есть контрольный пакет акций с Кэшем. Это была первая атака, целью которой были не только Приспешники, но и их союзники. И это дерьмо не совсем держалось в секрете; они не могли быть слепы к этому. Им просто было наплевать. Это не будет простым совпадением с Ло и Хейлштормом. Они просто облажались.

Он не ошибся.

Хейлшторм был гордостью и радостью Ло. Это было то, что она построила из руин своей прежней жизни. Это было то, что было постоянным для нее, всегда рядом с ней, всегда безопасное убежище для нее самой и всех ее маленьких потерянных щенков. И меня, в некотором смысле, в том числе.

Угрозы вначале не были редкостью. Она была новичком в этой игре; другие, более авторитетные организации хотели убрать ее, пока она не стала слишком большой. Она быстро и безжалостно справилась с этими угрозами вместе со своей небольшой, но хорошо обученной командой бывших военных и узкоспециализированных преступников. И как только она получила имя на улице «простого старого сумасшедшего ублюдка мать его», она разветвилась, расширилась, создала империю, которая была настолько большой, что очень немногие могли или хотели бы поиметь ее. Конечно, мы теряли мужчин и женщин на заданиях. Но нас никто не преследовал. Уже нет.

На самом деле это была самоубийственная миссия.

Все это знали.

Значит, Абруццо должны были это знать. Они были либо настолько велики, что думали, что смогут одолеть всех Приспешников и Хейлшторм одновременно, либо, возможно, думали, что Ло теряет свою остроту, смягчается.

Что, ну, да, это было бы ей не по душе.

Никто не стал бы обвинять Ло в мягкотелости. В то время как в ее сердцевине была абсолютная мягкость, заботливый дух — это было для ее людей в Хейлшторме и ее друзей. Когда дело доходило до врагов, она все еще была тем молодым, голодным, злым человеком, которому нужно было что-то доказать, с миссией, с которой никогда больше не будут связываться.

Она собиралась сорваться.

— И, черт возьми, когда Джейни узнает об этом… — добавил Митч, качая головой.

Ты не связывался с Ло, потому что она была умной, способной и имела контроль над целой армией беззаконников.

Ты не связывался с Джейни, потому что она, в буквальном смысле, взорвала бы твое дерьмо.

И хотя ей было больно, хотя она искренне страдала, живя у постели своего бессознательного мужа, она все еще была Джейни. Она все еще была самой упрямой, жизнерадостной, крутой женщиной, которую я когда-либо встречала. Она не могла спокойно воспринять новость о том, что в то время как человек, которого она любила больше, чем воздух в ее легких, лежал, оправляясь от многочисленных огнестрельных ранений и травмы головы, кто-то шел за ней. Даже если это было непреднамеренно.

Я бы не исключила, что она начнет мастерить бомбу в личной ванной в палате Волка.

Она была на таком уровне безумия, когда злилась.

— Мы не скажем Джейни, — удивил меня Рейн, нарушив тишину в машине.

— Почему, черт возьми, нет? — спросил Митч, явно оскорбленный тем, что Рейн считает, что он в любом случае имеет право принимать решение за Хейлшторм.

— Сейчас Джейни нужно беспокоиться о Волке и ее сыне. Вдобавок ко всему ей не нужно больше стресса. Если ты не заметил, она не очень хорошо справляется с этим. Она худеет, и с самого начала она была гребаной рельсиной. Каждый раз, когда я вижу ее, ее глаза краснеют от слез. Мы говорим о гребаной Джейшторм, самой крутой сучке в штате, и она все время плачет. Ей это не нужно. И мы не собираемся обременять ее этим.